Глава 33

Женщина: Показатели стабильны.

Мужчина: Что насчет боли?

Женщина: Меня все еще беспокоит ее дыхание. Слишком поверхностное.

Кто–то разговаривал рядом с ней, но с закрытыми глазами Тэрэза не могла определить, где именно. Они стояли перед ней? Сбоку? Позади? И что это за пиканье? Непрерывное.

Ее охватил странный, проходящий, но настойчивый страх, но как и в случае с голосами, она не могла определить его природу. Просто знала, что он есть. И что они говорили про боль? Она ничего не чувствовала. Или они говорили о ком–то другом?

Нет, стоп. Кое–что она ощущала. Когда она проглотила слюну, почувствовала боль в горле.

И она ощущала вкус. Милостивый Боже, она чувствовала... изумительный вкус темного вина во рту и в горле, в своем желудке. Он служил источником тепла, силы, как огонь в камине...

Тэрэза открыла глаза и охнула, увидев над собой три головы. Мужчину и женщину она не знала... эти голоса она слышала? Потому что они были в медицинской форме... а потом...

– Трэз, – хрипло выдохнула она.

Когда она подняла руку, мужчина, которого она так хотела видеть, нежно обхватил ее ладонь.

– Я здесь, – сказал он хрипло. – Я с тобой.

Да, подумала Тэрэза. Он всегда был с ней, пусть и... ну, он выглядел не так потрясно, как всегда. Его лицо обрело неестественно красный оттенок, одна его бровь обгорела, и не было части волос...

Что–то горело. Она чувствовала дым.

Тэрэза открыла рот, чтобы сказать что–то, но внезапно отвлеклась на бинты на своих руках. Подняв голову, она окинула взглядом свое тело. Она была обмотана белыми бинтами от ключиц до лодыжек.

В этот момент она заметила боль. Разве это возможно, чтобы каждый дюйм ее тела болел? И был еще жар, не внутреннее тепло ее тела, а пламя...

Огонь. Она была в пожаре. В пансионе.

Как и с ощущениями в теле, к ней вернулись воспоминания, которые едва не лишили ее сознания, настолько тяжелым был вес образов, звуков и запахов. Она помнила все, от жженого запаха перед самым взрывом, до языков пламени и дыма в коридоре. Она вспомнила, как пыталась потушить огонь, охвативший ту женщину, накидкой, а потом что–то упало на нее с потолка. После она ползла по грязной ковровой дорожке, пытаясь найти укрытие. Она помнила, как потратила все силы, пытаясь убраться подальше от пламени, но это было недостаточно быстро. Недостаточно далеко она ушла.

Ее кожа обгорела. По всему телу.

Поэтому ее забинтовали.

И она была в больнице, потому что Трэз ее вытащил.

Тэрэза окинула взглядом его лицо, когда словно вдалеке зазвучали сирены. Но она не сводила взгляда с его блестящих черных глаз.

– Спасибо, – выдохнула она. – Что спас меня.

Доктора снова затараторили, но она не могла сконцентрироваться на их словах. Она должна была рассказать Трэзу. Боль становилась сильнее, болевые ощущения, охватившие тело и мозг, настолько превалировали, что казалось, она пытается докричаться сквозь бетонную стену.

Она должна сказать ему.

– Моя королева, – прошептал он. – Я бы никогда не оставил тебя там.

Странно, но казалось так привычно слышать от него такое обращение. Моя королева...

Тогда к ней пришла вторая ее половина. Женщина в белой мантии вышла из дыма, она искала ее... потому что была ею, в другой форме, в другой жизни.

Внезапно за плечом Тени Тэрэза увидела кого–то в углу больничной палаты. Поначалу она не поняла, на кого смотрит, но потом... это была она. Снова. Как тогда, в горящем коридоре.

Она снова смотрела на саму себя, смотревшую на нее.

Когда Тэрэза улыбнулась, женщина... другая ее половина... улыбнулась в ответ.

Все будет хорошо, прошептало видение. Все будет, как должно быть.

– Это поможет убрать боль, – сказал кто–то.

Тэрэза перевела взгляд на говорившего. Она уже хотела спросить, что они дали ей, когда прохлада накрыла ее тело, проникла в вены, успокаивая горящие нервные окончания.

Содрогаясь от облегчения, она сосредоточилась на Трэзе.

– Откуда ты узнал, что так нужен мне? – выдохнула Тэрэза.

– Ты мне сказала.

Тэрэза посмотрела на свой призрак, все еще застывший в углу палаты.

– Да, – прошептала она. – Наверное, да.

Ее призрак поднял руку и помахал... чтобы затем раствориться, словно ее миссия была выполнена. А потом на месте, где она стояла, появилось что–то другое, словно кому–то передали экзистенциальную эстафетную палочку, и лишь один мог принять ее. Это был ангел. Ангел с мерцающими крыльями, светлыми и черными волосами и золотыми кольцами вокруг шеи и на запястьях.

Какая–то ее часть хотела отмахнуться от влияния качественных лекарств. Но то, что она видела, было настоящим. Разве можно как–то иначе объяснить это чудо? Да, все было так, как должно быть. Она умерла на какое–то время, но сейчас она вернулась и была там, где положено, рядом с Трэзом.

Ангел улыбнулся ей. Она улыбнулась в ответ.

– Ты видишь его? – прошептала она Трэзу. – Ангела..?

– Ш–ш. Не говори. Береги силы.

Забавно, то же самое она говорила своей мамэн.

Фокусируясь на Трэзе, Тэрэза окинула взглядом его лицо.

– Это меня ты потерял. Не знаю, как такое возможно, но я лишилась тебя, и сейчас я вернулась. И я люблю тебя.

Внезапно вокруг воцарилась тишина... и не потому, что она умерла. Медперсонал, все в этой палате застыли и уставились на нее, на Трэза...

– Огонь, – прошептала она. – Я видела себя в белой мантии, стоящую в огне. И ты тоже был там.

– Я тоже видел тебя в огне, – объяснил он. – Ты сошла ко мне с погребального костра. Ты...

Мотнув головой, Трэз посмотрел на ангела. Потом все посмотрели на ангела.

Словно дождавшись всеобщего внимания, божественное сияние озарило небесного посланника, масштабный целительный свет своей теплотой накрыл их всех. А потом ангел начал смеяться.

– Охренеть, сработало! – воскликнул он, хлопнув сперва в ладоши, а потом по своим бедрам. – Это мое первое чудо, и я провернул все по вышке! Все чтоб дали мне пятюню! – Он хлопал ладонью по воздуху над своей головой. – Ну, я изначально не был уверен, что получится. После смерти Селены я доставил ее душу одной милой семье в Мичигане. Оставил на крыльце в люльке... ну кто откажется от ребенка в люльке, на крыльце и в Рождество! – Он изобразил восхищение, словно перед произведением искусства. – А потом, после некоторых сложностей... ведь, алло, даже в моем мире должно быть подобие баланса... все сработало на ура! Идеально. Ну серьезно... я сам себя обскакал.

Подойдя к Трэзу, он выставил ладонь, и Трэз медленно поднял свою. Ангел хлопнул по ней, а потом проделал то же самое, но аккуратно – с Тэрэзой.

– Дай пять, – прошептал он ей.

Затем он отступил.

– А сейчас мне пора, «Один дома» сам себя не посмотрит. Марафон на восемь часов, но если пропустить сцену с пиццей в самом начале, то не поймешь мотивацию Кевина. К тому же, алло, Фуллер напрудил в кровати, ежу понятно, почему Кевин ушел на чердак...

Ангел застыл при виде ошалелых лиц.

– Ребят, вы следите за мыслью? – Не получив слаженного ответа, он шыкнул на всех. – Ничего, вы в восторге от моего величия. Все понимаю. Привык к этому. Так вот, вы между собой перетрете, но с ней все будет хорошо, и с ним тоже, и вообще, мать вашу, с Рождеством всех! Зовите меня Лэсси–Клаус! – отвернувшись, он сделал вид, словно собирался пройти сквозь стену и скрыться с глаз, но потом повернулся и поднял палец вверх. – И даааа, еще кое–что. Боюсь, об этих закулисных откровениях нам всем придется забыть, ничего же? По правилам я должен убирать за собой, поэтому технически вы не должны знать подробности. Вы были так благодарны и не могли сдержать себя, и кстати... Если ощутите непреодолимое желание положить мне под елку что–нибудь крутое и дорогое? Не сопротивляйтесь. Я люблю животные принты, розовый цвет... длина штанов у меня 44, а про футболки забудьте, все равно их не ношу.

Внезапно он стал серьезным и посмотрел на Трэза с Тэрэзой. Потом мечтательно улыбнулся:

– Настоящая любовь – моя слабость, что скажешь. Жаль, я не могу всем помочь таким образом.

Подмигнув, он победно испари...