В эти же годы И. В. Мушкетов много работает над подготовкой ко второму изданию книги «Физическая геология». Необходимые для этого средства были выделены Советом Института инженеров путей сообщения. Второе издание «Физической геологии», как и первое, состояло из двух томов. В первом приводилось описание общих свойств земли и тектонических процессов, во втором — денудационных процессов и морфологии земной поверхности. И. В. Мушкетов внес в это издание многочисленные дополнения и исправления согласно новейшим исследованиям, ввел ряд новых глав (состав земной коры, геологическое летосчисление и др.). В 1899 г. вышел в свет первый том «Физической геологии». Прекрасно изданный, он содержал 707 рисунков и 4 цветные карты.

Книга, как и в первом своем издании, несмотря на высокую цену, стала быстро раскупаться — интерес к ней был огромен. Но не обошлось и без нападок, что, к сожалению, нередко сопутствует всякому незаурядному явлению. В «Известиях Общества горных инженеров» (1900, № 3), где редактором был в то время Г. В. Войслав, появилась рецензия на «Физическую геологию», написанная в недопустимой для научного журнала форме.

Профессор Мушкетов обладает широкой известностью как общественный деятель, как геолог и как педагог;, он читает лекции по Физической геологии в Горном институте, Высших женских курсах, Курсах профессора Лесгафта и Институте инженеров путей сообщения. . . С внешней стороны курс маститого профессора издан довольно изящно и снабжен многочисленными рисунками. . . Написана книга очень красноречиво, даже „возвышенным стилем“, как в старину выражались, но, к сожалению, трактует она обо всем, несмотря на свой значительный объем, если позволим себе выразиться по-фельетонному, очень поверхностно. Собственно физической геологии из всего тома в 784 с. уделено всего лишь 328 с. . . Вся остальная книга составлена на основании преданий о Вернере, что изучающие геологию должны иметь слепую веру в учение учителей (лишь бы они были красноречивы) и слушать его, как оракула. Ни одного мало-мальски точного определения нет. . . Мы имеем дело не с простым непониманием автора, а с намеренным затемнением ясных вещей. . . В заключение берем на себя смелость посоветовать лицам, желающим получить серьезные сведения по физической геологии, обратиться хотя бы к тому же Неймайеру, которого рекомендует профессор Мушкетов.

Хотя рецензия была анонимной, но не было секретом, что автор ее — В. Ф. Алексеев, ранее много лет работавший в Горном институте и имевший расхождения с И. В. Мушкетовым. Этот пасквиль вызвал глубокое возмущение в научных кругах, и М. А. Антонович {4} направил в редакцию «Известий Общества горных инженеров» письмо, где оно вскоре (1900, № 5) было напечатано.

. . .Вообще, как видно по всему, рецензент и в мыслях «е имел серьезно разбирать Геологию Мушкетова, ему главным образом и даже единственно хотелось только пробрать автора, сделать ему неприятность, уколоть его теми шпильками, которыми утыкана его рецензия. Поэтому при каждом удобном и неудобном случае он лезет к личности автора, дразнит его, показывает язык и делает нос, если позволено так выразиться по-фельетонному.

. . .Я сам отлично сознаю, господин редактор, что тон моего письма не подходит к редактируемому Вами журналу. Но согласитесь и Вы, что он не ниже и не хуже того тона, в каком написана рассмотренная рецензия. И если она удостоилась чести быть напечатанной в журнале, то почему же и я со своим письмом не могу претендовать на такую честь. Конечно, воля Ваша, Вы можете напечатать это письмо и можете бросить его в корзину. Но, во всяком случае, я покорнейше просил бы Вас довести мое письмо до сведения редакционного комитета при Вашем журнале. Осмеливаюсь надеяться, что, может быть, из настоящего письма старого литератора 60-х годов он извлечет совет — не марать учено-технического журнала помещением в них желчных и беспорядочных излияний, личной неприязненности и личных отместок да еще с присовокуплением подозрительных инсинуаций. Смею думать, что и для рецензентов было бы не бесполезно настоящее письмо. Может быть, оно убедило бы их, что в учено-техническом журнале не следует писать рецензий по-фельетонному и что на фельетонные рецензии могут последовать и ответы тоже фельетонные.

Г. В. Войслав не мог не напечатать письмо М. А. Антоновича, бывшего к тому же членом Научно-технической комиссии Общества горных инженеров. Инцидент этим был исчерпан, но И. В. Мушкетову наверняка стоил горьких минут.

В 1889 г. и особенно в 1901 г. в Горном институте, как и в других высших учебных заведениях России, происходили студенческие волнения (митинги, забастовки и т. п.). В феврале 1889 г. студенты Горного института в знак солидарности со студентами Петербургского университета, у которых произошли столкновения с полицией 8 февраля 1889 г., почти прекратили посещение лекций. Профессора И. В. Мушкетов, В. Ф. Алексеев и И. П. Долбня, опасаясь применения репрессивных мер к студентам, обратились к директору Института с заявлением.

Ввиду невозможности продолжать правильное преподавание в институте, мы, нижеподписавшиеся, на основании § 71 Устава Горного института имеем честь просить. . . созвать черезвычайное собрание Совета для рассмотрения причин настоящего ненормального положения, дабы выработать меры. . . с целью водворения в Институте нормального порядка».{5}

Чрезвычайное заседание Совета состоялось 13 февраля 1889 г. Было принято решение обратиться к студентам с предложением приступить к занятиям. Усилиями И. В. Мушкетова, И. П. Долбни и других в этот раз удалось сравнительно легко прекратить забастовку.

Особенно широкий размах приняли студенческие волнения в 1901 г. — в Горном институте не было занятий в течение двух месяцев. В конце января 1901 г. состоялись сходки (митинги) студентов Горного института, на которых было решено выразить протесты против репрессий правительством студентов Киевского университета. При обсуждении на сходке 26 января 1901 г. формы протеста «. . . в пользу забастовки говорили страстно, с ожесточением и в крайне резких выражениях студенты Вадим Николаевич Зверев, Дмитрий Владимирович Фрост, Семен Филлипович Малявкин и Юлиан Юлианович Гусарский. . .»,{6} — сообщал 3 февраля 1901 г. товарищ министра внутренних дел министру А. С. Ермолову.

Происходившая 19 февраля 1901 г. демонстрация протеста была разогнана полицией, применившей силу; многие ее участники были задержаны и переписаны во дворе здания Городской Думы. 22 февраля в Горном институте состоялась сходка студентов под председательством студента 5-го курса П. Н. Шаткова, открывшего ее заявлением о необходимости немедленного избрания формы протеста против насилия со стороны правительства и полиции над студентами 19 февраля. После продолжительных прений было предложено три формы протеста:

1) подача коллективного прошения об увольнении из Института впредь до удовлетворения требований о наказании чинов полиции и возвращении всех студентов, отданных в военную службу (за это проголосовало 12 человек);

2) подача петиции (было всеми отклонено); 3) устройство немедленной забастовки (за это проголосовало 174 человека) . Особенно горячо в поддержку немедленной забастовки выступили студенты 3-го курса В. Н. Зверев и С. Ф. Малявкин.

26 января в Горном институте началась забастовка. Студенты требовали окончательной отмены временных правил, осуждения событий 19 февраля 1901 г. и предания их широкой гласности, установления гарантий личной неприкосновенности. Иначе говоря, их требования имели ярко выраженную политическую направленность.

В этот же день 26 января в 10 часов по желанию профессоров состоялось экстренное заседание Совета Горного института в составе председателя И. И. Лагузена и членов Г. Г. Лебедева, И. В. Мушкетова, И. П. Долбни, Н. Д. Коцовского, Н. С. Курнакова, И. Ф. Шредера, Н. Н. Яковлева и В. И. Баумана. Совет обратился с просьбой к министру А. С. Ермолову не применять положения «Временных правил» от 29 июля 1899 г. об отдаче студентов в армию.

На следующий день, 27 февраля 1901 г., вновь состоялось экстренное заседание Совета Горного института в прежнем составе, где было принято следующее обращение к министру А. С. Ермолову.

Ввиду того, что студенческие волнений последнего времени возникли на почве нравственных вопросов и не поддаются успокоению одних только карательных мер, Совет находит благовременным просить Его Высокопревосходительство: а) не применять к студентам Института временных правил от 29 июля 1899 г.; б) предоставить Совету право обсудить организацию внутреннего быта студентов и в особенности студенческих собраний, так как полное отсутствие организации является одной из главных причин преобладанию беспокойного меньшинства над несомненно спокойным большинством.{7}

Как видно из этого послания, Совет не осуждает студентов за участие в забастовке, а лишь тревожится за их судьбу.

28 февраля 1901 г. Совет Горного института провел два заседания. Министр А. С. Ермолов требовал от Совета принятия действенных мер по прекращению забастовки. Совет обратился к студентам с просьбой начать занятия, предупредив, что с 26 марта начнутся экзамены с обычной требовательностью.

Но 4 марта 1901 г. вновь состоялась демонстрация студентов города у Казанского собора. В ней участвовали и студенты Горного института. Демонстрация была разогнана полицией, часть демонстрантов арестована, в том числе 39 студентов Горного института. В связи с этими событиями министр А. С. Ермолов 7 марта 1901 г. дал устное распоряжение предоставить отпуск студентам Горного института по 8 апреля. Департамент полиции 21 марта 1901 г. принял решение выслать сроком на один год из Петербурга 39 студентов Горного института, проявивших себя наиболее активно во время студенческих волнений.