В своем дневнике 2 августа И. В. Мушкетов пишет: «Приехали в Ташкент, чтобы немного отдохнуть. . . запастись провизией. В дороге Романовский держал себя весьма любезно со мной, но его генеральские замашки проявлялись на казаках, которые сегодня, между прочим, благодарили меня за то, что я постоянно за них заступался. Романовский ... в сущности, весьма добр. . . дает щедро казакам на водку, кормит их и лошадей очень хорошо и даже без расчету и вместе с тем. . . боится, чтобы у него как-нибудь не украли копейку, странное противоречие. . . Вообще же он честная и прямая натура. Когда мне приходилось сознаться в ошибках и признать правоту за ним, то он . . . бывает довольным целый день. . . Романовского я считаю. . . лучшим из наших профессоров».{14}

7 августа 1874 г. в Ташкенте Г. Д. Романовский представил К. В. Гилеву краткий отчет о проведенных исследованиях, в котором, в частности, указывалось: «Осмотренные . . . месторождения, по-видимому, не принадлежат к каменноугольной почве, но, вероятно, относятся к почве более новой — именно к юрской. . . Они не представляют самостоятельных и обширных каменноугольных образований, но являются спорадически (местно), располагаясь среди горных небольших котловин на каменноугольном известняке. . . Татариновская копь, отличающаяся хорошим углем, к сожалению, находится при самых невыгодных для разработки и перевозки орографических условиях: это, по-видимому, небольшое каменноугольное образование. . . В видах удобства доставки каменного угля к большой дороге, идущей между Чимкентом и Ташкентом, должно обратить особенное внимание на детальные разведки месторождения угля по р. Ленгеру. . . Для разрешения вопроса о возможности нахождения благонадежных пластов каменного угля поблизости к г. Чимкенту следовало бы заложить бурение на восток, примерно в версте от станции Бекляр-бек. . . Скважину следует довести непременно до горного известняка, что составит глубину примерно не более 40—50 сажен».{15}

В тот же день, 7 августа, Г. Д. Романовский и И. В. Мушкетов вновь отправились путешествовать. Побы-. вали в Самарканде, а на обратном пути обследовали месторождения угля в долинах Эсмане, Тенг-баш, Кокине-Сай, посетили Монгол-тау у Ходжента (Ленинабада), осмотрели месторождения каменной соли в горах Ак-чеку и месторождения свинца и бирюзы в горах близ ст. Мурзерабата, а также совершили несколько экскурсий в долину р. Келеса. В Ташкент возвратились 7 сентября, а 20 сентября Г. Д. Романовский подал рапорт {16} генерал-губернатору К. П. Кауфману о результатах геологических исследований, проведенных им совместно с И. В. Мушкетовым летом 1874 г. Он вновь подтвердил, что «открытые по сие время каменноугольные месторождения. . .» в Туркестанском крае «не могут быть предметом капитальной добычи угля и выгодного заменения древесного топлива», а «прииск Татаринский» не заслуживает «продолжения начатых здесь капитальных выработок. . .». В этом рапорте Г. Д. Романовский высказал весьма важное и ответственное предложение — в изученной им части Туркестана искать крупные месторождения каменного угля не среди значительных горных возвышенностей, а только в более ровных и низменных местностях, прилегающих к этим горным сооружениям: «. . .я допускаю, — писал Г. Д. Романовский, — возможность открытия обширных и благонадежных месторождений угля в следующих местностях:

а) в долине Бал-Алма, верстах в 30 к югу от Ходжента;

б) верстах в 30 к ССЗ — от Ташкента. . с) на равнинах, в 10 и 40 верстах к СВ от станции Ак-Джар (в 30 верстах от Ташкента)... Об этих местностях сообщено мною г. статскому советнику Гилеву, пункты для разведочного бурения может указать сопровождавший меня деятельный и сведущий горный инженер Мушкетов». В этом же рапорте Г. Д. Романовский писал о наличии в крае богатых свинцовых руд, многочисленных проявлений медных руд и других полезных ископаемых. Заканчивая рапорт, он отметил, что разрешение затронутых практических вопросов по горной части «в общем согласуется с прежде произведенными здесь исследованиями г. Гилева и горного инженера Мушкетова, который заслуживает полного доверия для строго-научного исследования края в геологическом и минералогическом отношениях. . .».

24 сентября 1874 г. Г. Д. Романовский покинул Ташкент и по пути в Петербург до 5 октября провел обследование местностей между станцией Ак-Таш (в 15 верстах к югу от Чимкента) и горами Урда-Баши (в 25—30 верстах ЗСЗ от Чимкента) и южного склона Каратау между станциями Туркестан и Балакчи-Ата. В Петербург он прибыл 27 октября. Обоснованная Г. Д. Романовским возможность наличия крупных угольных месторождений в доступных районах вблизи Ташкента выглядела столь убедительной, что К. П. Кауфман, получив в Петербурге его рапорт из Ташкента, тут же распорядился прекратить работы на Татаринской копи и в резолюции на рапорте отметил: {17} «. . .что касается до дальнейшего хода горной части, я обожду возвращения ст. сов. Романовского и его окончательного донесения; по объяснении Романовским будет установлен дальнейший ход дел по этой части». Иными словами, в дальнейшем ведении геологических и горных работ в Туркестанском крае за ним оставлялось решающее слово.

Не менее лестно отозвался о деятельности Г. Д. Романовского в Туркестане летом 1874 г. и К. В. Гилев. В рапорте К. П. Кауфману от 3 октября 1874 г. он писал: {18} «Серьезность и успешность геологических исследований, произведенных в настоящее лето г. Романовским, вызывает желание, чтобы и в будущее время он продолжал изучение края в геологическом отношении. При этом можно надеяться, что весь Туркестанский край года через три- четыре будет настолько исследован в геологическом отношении, как немногие из губерний Европейской России». Здесь же Г. В. Гилев отмечал, что присутствие Г. В, Романовского особенно желательно во время производства им же самим намеченных буровых скважин, поскольку «он более чем кто-нибудь лично научно заинтересован в оправдании предположений относительно открытия каменного угля в тех местах, удобных для сбыта, где до последнего времени существование угля и не предполагалось».

По прибытии в Петербург Г. Д. Романовский, принятый К. П. Кауфманом, представил ему дополнительный рапорт {19} с прогнозом месторождений каменного угля в Туркестане, приложив к нему геологический разрез с указанием предполагаемых мест неглубокого залегания угленосных толщ юрского возраста, которые он рекомендовал вскрыть буровыми скважинами, в районе Ташкента, Чимкента и к востоку от них.

К. П. Кауфман предложил Г. Д. Романовскому, оставив кафедру в Горном институте, продолжить геологические исследования в Туркестанском крае в течение четырех лет, тот согласился, оговорив ряд условий, одним из которых было прикомандированйе на время разведок в помощь ему инженера Мушкетова или другого, исполняющего ту же должность.

В соответствии со своими воззрениями на распространение угленосных отложений в Сырдарьинской области Г. Д. Романовский рекомендовал пробурить в ближайшие годы по крайней мере 8 буровых скважин глубиной около 100 м, что по тем временам было довольно сложным и дорогостоящим (расходы на одну скважину до 8000 руб.) предприятием, а значит, требовало тщательного обоснования заложения каждой из них. И тут серьезные сомнения в правильности доводов Г. Д. Романовского о распространении угленосных отложений в Сырдарьинской низменности, а следовательно, и в обосновании рекомендуемых им буровых работ, внесли исследования И. В. Мушкетова, проведенные им осенью, уже после отъезда Г. Д. Романовского в Петербург.

Из Ташкента И. В. Мушкетов выехал 2 октября в направлении долины Келеса и Бадамских гор. Несмотря на плохую погоду (9 октября наступили заморозки, перемежавшиеся днями с дождем и снегом) и полученную травму (19 октября под ним упала лошадь, подмяв его под себя), ему удалось собрать большой новый материал и проверить ряд прежних наблюдений. 30 октября он возвратился в Ташкент. «Как я обрадовался, — читаем в его дневнике,{20} — что у меня окончены путешествия на нынешний год и что теперь. . . могу читать и писать сколько мне угодно. . .». В завершенном виде отчет о проделанной им в октябре работе был представлен К. В. Гилеву уже 6 декабря 1874 г. Тот, внимательно ознакомившись с ним, направил его генералу Г. А. Колпаковскому со своим рапортом, {21} подчеркивая в нем, что «при своем значении самостоятельного серьезного геологического труда исследования г. Мушкетова. . . прибавляют новые данные к тем, которые служили г. Романовскому для заключения о возможности открыть буровыми скважинами каменный уголь верстах в 25 на северо-запад от г. Ташкента».

На этом рапорте Г. А. Колпаковский наложил резолюцию: «Отчет читал и поручаю иметь его в виду для включения в годовой отчет об управлении генерал-губернаторством для доклада по возвращении из Петербурга его Высокопревосходительству господину главному начальнику края». {22}

Из этих документов видно, что уже первый краткий отчет И. В. Мушкетова о его работах в Туркестане в 1874 г. произвел весьма положительное впечатление как на К. В. Гилева, так и на Г. А. Колпаковского.

Он свидетельствовал о больших его познаниях в различных отраслях геологии (минералогии, петрографии, палеонтологии, полевой геологии и др.), умении наблюдать и обобщать разрозненные факты; строго отделять доказанные положения от гипотетических, критически относиться к взглядам и доводам других исследователей. В частности, в этом отчете он поставил под сомнение весьма важные выводы Г. Д. Романовского о продолжении угленосных отложений юрского возраста, установленных в горах, в Сырдарьинскую низменность, к ним прилегающую.