Ему водицей спрыснули лицо, волоком подтащили к откидной койке и усадили на нее. Майор к этому времени вроде пришел в себя, но говорил с трудом:

– Где Ферапонтов, сучий потрох?!

Скажешь, где Ферапонтов – кончат сейчас же. Не скажешь – забьют к утру. Слабым быть противно, жалким быть противно. После обработки Смирнов Цицероном тоже не был:

– А не пошел бы ты…

– Володя, готовь прибор, – приказал майор и объяснил Смирнову: Сейчас займемся электротерапией.

Хорошенький такой паренек по имени Володя принес из дежурного помещения моток изолированной проволоки и какую-то хреновину солидного промышленного вида. Видимо, реостат. Размотал проволоку, одним концом подсоединил к койке, другой конец – со штепселем – воткнул в розетку и склонился над прибором. Повертел какие-то переключатели, пожаловался:

– Что-то плохо контачит.

– Это тебе не Таньке титьки крутить, – посочувствовал ему Смирнов.

Володя оторвался от прибора, подошел к Смирнову и дал ему по морде.

– Дело делай, – недовольно сказал майор, и Володя возвратился к прибору. Майор приказал сидящим на скамейке:

– Свяжите его!

Трое повалили Смирнова на койку, расстегнув наручники, привязали закинутые за голову руки, прикрутили к краю койки ноги.

– Ну что у тебя, Володя? – майор торопил.

– Порядок, полный порядок, – с профессиональным достоинством отозвался тот.

– Тогда действуй.

Трое отошли от Смирнова. Володя передвинул рычажок. Закрепленное ногами и руками тело Смирнова выгнулось тугой дугой.

– Отпусти, – распорядился майор.

Володя вернул рычажок на исходные, смирновское тело опало. Майор полюбопытствовал:

– Что скажешь, начальник?

– Подонок. Палач. Мразь, – был ответ.

– Володя, – не скомандовал, попросил майор.

На этот раз Смирнова в дуге подержали подольше. Майор присел на край койки, заглянул в пустые остановившиеся смирновские глаза, подождал, пока в них появится осмысленность. Со временем появилась. Ненавистью. Майор потрепал его по щеке и спросил:

– Где Ферапонтов?

– Много у тебя через эту койку народу прошло? – плохо ворочая языком, вопросом на вопрос ответил Смирнов.

– Много, – подтвердил майор.

"Волга" Ларионова ехала вдоль железнодорожных путей. Мосин обернулся с переднего сиденья, предупредил:

– Метров через триста этот дом будет.

– Остановись, – отдал распоряжение шоферу генерал, включил свет в салоне, достал оперативную карту Москвы, прикинул по ней свое местонахождение и с удовлетворением отметил: – В общем, рассчитали мы все правильно. – И в микрофон: – Всем участвующим в операции! Я в трехстах метрах от объекта. Через три минуты жду на месте. Ровно через три минуты. За сто метров от объекта всем выключить сирены. Внимание! Засекаю время!

"Волга" продолжала стоять. Миня обернулся и с недоумением спросил:

– А мы когда же?

– Ларионов смотрел на хронометр и считал секунды. Поднял руку, сказал:

– Пошли!

"Волга", взревев, рванула с места. С трех сторон взвыли нестерпимые сирены, к купеческому дому подлетали машины, из них выскакивали люди в штатском и люди в форме, полукольцом обхватывая дом. Подкатила и "восьмерка" с Аликом и Казаряном.

Ларионов вылез из "Волги", увидал старых дружков, но ничего не сказал, поправил фуражку и направился к "рафику" с репродуктором. Там уселся в салоне и взял микрофон:

– Говорит генерал Ларионов, – мощно раздался его механический голос. – Вы блокированы, ни предложений, ни условий, ни ультиматумов у меня нет. Если полковник Смирнов жив, выходите по одному. Если нет, через две минуты открываю огонь на уничтожение.

Те нарушили ларионовское приказание: вышли втроем. Майор и Володя вели под руки Смирнова, вели, как царя на трон, нежно и почтительно.

Казарян и Алик кинулись к другу, подхватили, повели сами не зная куда.

– В санитарную, – подсказал им Ларионов через репродуктор и, бросив микрофон, вышел из "рафика". Подбежали медики, вырвали Смирнова из рук друзей и потащили в белый с красным микроавтобус.

Алик посмотрел на парочку, безошибочно выбрал майора и весь вложился в удар, направленный в многострадальную челюсть, – майора отшвырнуло метра на два. Подошел генерал, тускло посмотрел на лежавшего и приказал тихому Володе:

– Ну-ка подними его.

Володя суетливо и долго пытался поднять майора, получилось только тогда, когда майор слегка очухался. Майор встал перед Ларионовым.

– Падаете ни с того ни с сего, – брезгливо констатировал генерал и вдруг двумя стремительными рывками отодрал от майорской рубашки погоны, швырнул на землю, в пыль, и старательно, как о половичок, вытер о них ноги.

А меж тем члены команды выходили по очереди. Их умело хватали, споро обыскивали и без особой деликатности толкали в "воронок".

– И этих туда же! – крикнул генерал Махову, распоряжавшемуся у "воронка". Схватили и разжалованного майора с напарником, поместили куда надо.

Ларионов заглянул в санитарную машину, у задней двери которой уже мельтешили Алик с Казаряном. Смирнов в окружении медперсонала неудобно сидел на низких носилках.

– Здорово, генерал! – гаркнул он бодро.

– Медики, что с ним? – спросил Ларионов.

– Тяжелый шок, сильнейшие побои, вроде бы внутренних повреждений нет, но кто знает… – отвечал бородатый врач. – Рентгенчик бы.

– Саня, двигаться можешь? – поинтересовался генерал.

– Он сейчас по горячке и сплясать может, – ответил за пациента недовольный врач.

– Медики, отдайте его мне, а? Нужен очень, – униженно попросил Ларионов.

– Да забирайте вы свое сокровище! – взорвался врач и, хлопнув себя по затылку, добавил: – Вот он где у меня со своими капризами, уложить никак не можем! Только за последствия отвечать будете вы!

– Я, я, – согласился Ларионов. Почти по-немецки.

Смирнов же без слов, растопырившись от неуверенности – сможет ли вылез из санитарки. При свете фар осмотрел себя, увидел новые свои, до невозможности замурзанные джинсы, рубаху в непонятных пятнах, пустую сбрую. Крикнул Махову, только что проводившему "воронок":

– Леонид, в дежурке в столе машинка моя и где-то там куртка. Принеси, пожалуйста.

Махов, кивнув, отправился в дом.

– За цепочку на лагерь мы ухватились со вчерашнего вечера. Прочесываем по документации соответствующий контингент, – сказал генерал. – Что у тебя есть, Саня?

– Покатилов из "Космоса", Лев Сергеевич Кирьяков из райисполкома, отдел милиции этого района: не могла существовать такая контора без их ведома, скорее всего начальник, твое ХОЗУ…

– Уймись, уймись, Саня, к этому вернемся позднее.

– Позднее поздно будет. Всех изолировать до прихода на работу, тепленьких, неориентированных…

Подошел Махов с пистолетом и курткой в руках.

– Ваше, Александр Иванович?

– Чей туфля? Мое, – вспомнил "Кавказскую пленницу" Смирнов, надел куртку и под куртку в сбрую воткнул парабеллум, глянул на часы. Разбитые часы стояли. Осведомился: – Который час?..

– Четыре часа шестнадцать минут, – доложил Махов.

– Всего-то? – удивился Смирнов. – Я-то думал, они часа три мной занимались.

– Что они с тобой делали? – из-за спины генерала спросил Алик.

– Электротерапию применяли, – ответил Смирнов.

– Как это? – испуганно удивился Алик.

– Потом, – отринул его Смирнов – и Ларионову: – Сейчас, Сережа, я тебе преподнесу самый ценный подарок. Глеба Дмитриевича Ферапонтова. Береги его, засади в самую надежную одиночку, поставь в охрану своих людей, проверяй эту охрану ежечасно, проверяй сам, только сохрани его! Это – единственный и главный свидетель на него.

– Где он, этот твой свидетель? – быстро спросил генерал.

– Сейчас мы к нему поедем. Возьми ребят получше.

– Сырцов, Демидов, в оперативную машину на задание! – приказал Ларионов. – Я еду в машине Казаряна, вы – за нами.

– Жаждешь конфиденции, Сережа! Другой бы драться, а я – пожалуйте… – Казарян хлопнул генерала по погону и пошел к своей "восьмерке". Смирнов вдруг вспомнил:

– Ты извини меня, Алик, что с машиной такое приключилось…

– Да иди ты! – огрызнулся Алик.

– Ремонт твоей машины мое автохозяйство возьмет на себя, – сказал Ларионов.

– Идите вы все! – зашелся Алик.

– Пойдем, – согласился Смирнов. – И ты с нами.

Втроем они подошли к "восьмерке", уселись и поехали.

– Вы простите меня, братцы, за тот разнос. Должны понять: звонки сверху, звонки снизу, сбоку, из подземелья. Ничего не оставалось, как оперативно реагировать на справедливые критические замечания.

– Раз все правильно, зачем извиняешься? – сидевший сзади, рядом с Ларионовым Алик на него не смотрел.

– Я извиняюсь только за то, что не смог ввести вас в курс дела. Только за это.

– Виляешь, генерал, – оценил речи Ларионова сидевший за рулем Казарян.

– Зачем тебе понадобилось провоцировать нас на поход к Грекову? Форсировал события? – спросил Смирнов. – Но подготовиться к этому как следует не сумел.

– Мне необходимы были развязанные руки, и твои, и мои.

– Ты когда понял, на что я выхожу? – приступил к главным вопросам Смирнов.

– После лавины звонков.

– Значит, знал об этом синдикате давно?

– Скажем так: давно предполагал, что нечто подобное существует.

– Что же не копал по-настоящему?

– Не за что было ухватиться.

– А у Саньки было за что ухватиться? – не выдержав, влез в разговор Казарян.

– Было. "Привал странников".

– У тебя он тоже был, – сказал Смирнов. – Только ты почему-то настойчиво ориентировал Махова на торговцев наркотиками, неужели не чувствовал подставку, липу?!

– Сейчас борьба с наркоманией – проблема проблем. А в подробности я не успел влезть.

– Все ты врешь, Сережа. – Алик повернулся наконец к генералу, решась, посмотрел в глаза: – Ты боялся. Ты боялся момента, когда при неустойчивом равновесии твое положение, твоя генеральская карьера могут оказаться в опасности. Ты хотел выиграть, не рискуя: удалось Сане – прекрасно, не удалось – хуже, конечно, но терпимо, потому что впрямую-то тебя не касается! Так?!