– Это какая планета? – спросил я. – Случайно не земля?

Увы, о земле здесь не слыхивали.

Место, куда я попал, было подобием широко раскинувшегося рынка. Здесь продавали все, но в основном продукты. Около рыбного ряда я и увидел рекламу лабиринта. Похоже, что лабиринт пользовался спросом, потому что у двери стояла очередь человек в шесть.

Я взял брошюрку с инструкцией и стал читать. Узнал я примерно следующее.

Улицы в лабиринте узкие, шириной метра три и примерно через каждые три-пять метров поворот. Здесь ты увидишь всех негодяев, которых когда-либо встречал в своей жизни. Они заняты только тем, что избивают друг друга. Двое, трое или четверо объединяются против одного и избивают его. У жертвы нет никаких шансов.

Потом силы перегруппировываются и избивать начинают другого. Каждый становится жертвой раньше или позже – и так без конца. Чем больше негодяев было в твоей жизни, тем длиннее лабиринт, который тебе нужно пройти. Пока ты не взглянул им в глаза, они тебя не заметят, даже если ты их будешь толкать. Даже если ты заговоришь с ними, они услышат твой голос и узнают его, но не найдут тебя.

Главное – не смотреть в глаза. Обычно в каждом колене лабиринта толпится штук пять негодяев. Приходится идти, не поднимаю головы, поэтому никто не знает, что сверху; иногда оттуда приходят отблески, напоминающие солнечный свет, стены серые. Внизу окон нет, хотя изредка встречаются ступени. Не спотыкайтесь.

Особенно нужно боятся тех негодяев, которые падают тебе под ноги – с ними легко столкнуться взглядом – и тогда ты остаешься в лабиринте навсегда. А ценность лабиринта в том, что он всегда говорит правду – можно совершенно точно узнать, негодяй ли определенный твой знакомый или порядочный человек. Можно также узнать то же самое и о себе. Можно также побеседовать с нужным человеком.

Это меня устраивало. В том случае, если действие лабиринта не распространяется на другие миры, я встречу там всего лишь охранника, который только что толкнул меня ногой. Если распространяется – я смогу хотя бы как-нибудь связаться с землей.

Я вошел с закрытыми глазами; медленно провел ногой впереди, справа и слева, чтобы проверить, не валяется ли кто-нибудь внизу; поверхность под ногами была шершавой, пахло чем-то липким и прокисшим; после этого я открыл глаза и пошел вперед. Вначале я слышал лишь незнакомые голоса. Наверное первые негодяи, которых я встречу здесь, должны быть негодяями из моего далекого детства. Их голоса я уже давно забыл, да они и изменились за столько лет. Дети повзрослели, взрослые состарились и умерли. Несколько раз я слышал голоса моих школьных учителей, но не останавливался. Я и так знал, кто из них негодяй, а кто нет. Каждый знакомый голос из далекого прошлого поднимал во мне волну воспоминаний, даже не волну – целую морскую бурю воспоминаний. Что-то все время переворачивалось у меня внутри, неуспокоившиеся пласты совести и боли всплывали на поверхность и таяли, согретые холодным светом разума. Это было так сильно и прекрасно, что мне приходилось останавливаться и пережидать несколько секунд, пока воспоминания схлынут. Оказывается, все это всегда было со мной. Все это живо пока жив я. Теперь понятно, почему люди так охотно идут в лабиринт.

Лабиринт дал мне одно из сильнейших за всю мою жизнь переживаний.

Несколько раз меня толкали. Я боялся упасть. Однажды я даже попал в центр маленькой толпы негодяев, которые были моими одноклассниками. Здесь были и негодяйки – примерно половина класса: со школами мне никогда не везло. Мне в спину даже попала парочка ударов.

Но, чем дальше я шел, тем спокойнее себя чувствовал. А когда пошли негодяи теперешних дней, чувств не осталось совсем. Я лишь вслушивался в голоса, пытаясь не пропустить тот, который мне нужен. Меня толкали со всех сторон, но я старался идти быстро, потому что провел в лабиринте уже больше часа и начал уставать. Все-таки лабиринт – это постоянное напряжение. Все время идешь как по лезвию ножа.

Наконец, я услышал его голос. Хозяин кричал, избиваемый уродиком Сашенькой.

Что же, есть справедливость в мире, пусть и не в нашем мире, но в этом есть. Я постоял и послушал. Сашенька, конечно, знал свое дело. Его коротенькая тень плясала у меня под ногами. Удары были сочны, как груши в октябре.

– Подождите! – сказал я. – Есть дело.

Избиение продолжалось.

– Дело есть!

Никакой реакции.

– Миллион долларов! – закричал я.

– Что? – спросил Хозяин.

Судя по голосу, вместо лица у него кусок мяса. На землю у моих ног льется струйка крови. Молодец, Сашенька, так держать. Лишь бы он не упал.

– Даю миллион долларов.

– Дай-дай-дай! – заорал Сашенька.

– Не тебе, урод.

– Дай-дай-дай мне!

– Даю на двоих, сами поделитесь.

Это их устроило.

– Миллион долларов, если поможете мне выбраться. Нужно раскопать бункер и разбудить меня. Вначале включить сирену, если не поможет, то применить более сильные средства. Вывести меня из комы, но не повредить тело. Осторожно. Если у вас получится, то миллион долларов. Если не разбудите – не копейки. Если хотя бы волосок упадет с моей головы, я вернусь в виде духа и съем вас живьем.

– Миллиард, – сказал хозяин. – Дело трудное, не меньше, чем миллиард.

Мы сошлись на полутора миллионах. Моя жизнь на земле научила меня очень полезному правилу: негодяй хорош лишь в одном – его всегда можно купить как вещь и пользоваться им можно как вещью, до тех пор, пока ты платишь.

В этом мире я прожил еще около недели. Я не хотел уходить, ожидая, что меня вот-вот позовут с земли. Увы, за неделю ничего не случилось. Или вскрытие бетонного бункера оказалось слишком сложной задачей, или мое послание просто не дошло по адресу. Оставаться дольше я не собирался. В моих карманах было достаточно местных денег, но квартиры здесь никто не сдавал. Во всем городе ни одной гостиницы.

Я еще раз зашел в лабиринт, напоследок. Нашел эту парочку и повторил свое предложение.

– Не могу, – сказал Хозяин, – никак не могу.

– Ни за какие деньги?

– Не могу физически. Сегодня меня убили.

– Конкуренты?

– Конечно, кто же еще.

– Я всегда хотел знать, – спросил я, – есть ли хоть что-нибудь после смерти и что после смерти чувствуешь. Расскажи мне.

– Не могу. Но ощущение не из приятных. Особенно по началу. А дальше я не знаю. Дальше это уже не я.

– Но жаль?

– Совсем не жаль. Не жаль, если смотреть оттуда.

В этот момент подошло три или четыре новых негодяя и Хозяину стало не до меня. Ну что же, прощай.

Документов у меня не было. Приходилось жить как бродяга и разводить вечерами костер в пригородной лесополосе. Это было опасно: в полицейских государствах всегда процветает преступность, а государство было явно полицейским. Однажды ночью пошел холодный дождь и загасил угли моего костра. Я проснулся и в первые секунды не понимал, что происходит. Деревья жили и разговаривали на языке крупных теплых капель. Тогда я достал свое карманное зеркальце.

Достаточно лишь коснуться зеркальной поверхности, чтобы оказаться на другой стороне. Меня всегда удивляла поглощающая способность этой штуки. Дверь между мирами могла проглотить предмет гораздо больший, чем ее собственные размеры.

Больше в тысячу или в миллион раз. Возможно, что зеркальце способно проглотить целый город или целую планету. Его малые размеры просто не имели значения. Что случится, если прямо сейчас приложить зеркальце к земле, к этому теплому влажному грунту, уже пахнущего осенью и сенокосом? Исчезнет ли все это?

Провалится ли весь этот мир в другие измерения? И, если провалится, то войдет ли целиком – или по частям? Будут ли рушиться здания, будет ли лопаться земная кора огромными кипящими трещинами, будет ли чернота пространства искривляться подобно плавящейся смоле? И где окажусь я, если планета исчезнет? Пожалуй, зеркальце слишком опасная штука. Когда-нибудь я его все-таки оставлю, на какой-нибудь мирной планетке, где мягкий закат будет зажигать стекла, а теплый вечерний ветер разбудит больших сверчков, где звезды будут падать в дальние травы, а в тихой заводи, блестящей, как серебряный серп, будет плескать ленивая рыба, играющая только для того, чтобы кто-то услышал ее издалека… Пора; я коснулся зеркальной поверхности.