— …Представляешь, если бы я написал сумму ежемесячной оплаты в объявлении, у ворот стояла бы очередь, и наверняка у меня с ними были бы проблемы. А так я по собственной глупости едва не остался без помощи, но зато пришла Тимофеевна.

Надя погладила его по голове.

— Это не глупость, это непрактичность.

— Ты считаешь меня непрактичным?

— Не обижайся, но в некоторых бытовых вопросах — да.

— Странно, мне всегда казалось, что я очень хозяйственный и самостоятельный.

— Дело не в этом, тебя легко обмануть. Ты мыслишь как-то иначе, будто находишься где-то далеко. Поэтому так и получилось с Тимофеевной.

— Зато получилось хорошо.

— Это точно!

…Когда закончились праздники, Сергей привез жену к университету, поцеловал, спрятал в ее карман деньги.

— Милая, прошу тебя, хорошо пообедай. Покупай и ешь все, что захочешь. Поверь, будет легче.

— Не волнуйся, Сереженька, обязательно.

— Я буду звонить, держись.

Он прижал ее к себе, она с наслаждением вдохнула его запах. Его забота была ей в тысячу раз желаннее, чем все дары мира. Она никак не могла поверить, что больше не одна, и в этом большом городе нашелся один-единственный человек, ставший ее второй половиной. Это казалось невероятным.

— Мне пора, — она с трудом оторвалась от него и, не оглядываясь, пошла в здание.

На большой перемене Надежда подошла к широкому окну в коридоре и долго стояла возле него, глядя вдаль. С шестого этажа город был похож на новогоднюю открытку, его вид неожиданно одарил ее настроением зимней сказки о Снежной Королеве. Снег сыпал безостановочно, стены домов скрылись в белой пелене, местами виднелись разноцветные крыши. Путаясь в выступах здания, исступленно завывала метель. Крупные снежные хлопья, похожие на взбесившихся мотыльков, отчаянно бились в окна. От этого безумного мельтешения за стеклом в коридоре, где стояла Надя, казалось очень тепло.

Появилось необычное чувство, будто метель подхватила ее и стала уносить в новую, пока еще предельно холодную и чужую реальность, а старая жизнь — в степном городке, с родителями, маленьким Мишей и цветущими вишнями — навсегда осталась в полузабытом жарком солнечном лете. Даже яркая Вика Лагодина, так долго изводившая ее издевательствами, стушевалась на фоне произошедших с Надей перемен, показалась искусственной и такой же незначительной, как бедная Лиличка. С этой метели, в которой где-то спряталась царица зимы, для Надежды начиналось другое время, еще не знакомое, пугающее. В нем она представила себя той самой фантастической бабочкой данаидой, потерявшейся между родными степями, которые она смело покинула в поисках судьбы, и раем, которого она еще не достигла. Уверенность в предстоящих испытаниях жила в ней, как тень, без которой не бывает света. Эта уверенность была неясной, но ощутимой, заставляя с опаской думать о будущем. Надя решила не раздумывать и оставила это неудобное ощущение при себе как нечто неправильное и от нее не зависящее, чтобы разобраться при случае. А пока уговорила себя смириться с ним и просто жить.