Мне стали сниться кошмары. В своих снах я каждый раз умирала… И просыпаясь среди ночи, долго не могла уснуть. Смерть во сне была страшной… И долгой… И каждый раз новой. Это выматывало больше всего – мучительный страх человека, который понимает, что умирает. Не знаю, почему сны стали такими яркими, но я прекрасно помнила их… Со всеми мучительными подробностями.  Я вообще стала бояться ночи – даже не самой ночи, а времени, когда предстояло лечь спать. Все дольше и дольше оттягивала время, когда надо ложится в постель, – слишком силен стал во мне страх. И едва не довела себя до бессонницы.

Никогда не любила пить лекарства, но в тот момент выхода у меня не было – иначе я бы просто сошла с ума. Я стала пить снотворное… И теперь на время сна просто проваливалась в глубокую черную пропасть. Через несколько дней я смогла заснуть сама – и кошмары на время отступили. Но спустя несколько месяцев они стали вновь сниться с пугающей регулярностью. Обычно они длились несколько дней подряд, после чего я впадала в мрачное состояние, являющееся предвестником депрессии… Но потом сны снова становились легкими и незапоминающимися, и я понемногу отходила.

Воспоминания, воспоминания… Тот год почти выпал из моей памяти. Помню, что стала обладать завидным равнодушием к еде и сильно похудела. Помню, что под глазами вечно были темные круги, которые я не могла скрыть никакой косметикой, и поэтому просто махнула на них рукой. Помню, что старалась загружать себя любой работой – лишь бы оставалось поменьше времени… Свободного времени.

Тот период вспоминается мне бессмысленными метаниями. Я хваталась за кучу дел и ничего не могла довести до конца. И чувствовала себя соответственно. Бестолковой, беспомощной… Впрочем, тогда я вполне заслуживала эти эпитеты. Но в тот момент меня сильно выручали ответственность и методичность – несмотря ни на что, на работе мной оставались довольны. Но дома все валилось из рук.

Больше всего я стала бояться времени, когда работа оказывалась выполнена и в пустой квартире становилось тихо. В этот момент я сама себе начинала казаться призраком, которого не существует на самом деле. Каждый посторонний шум заставлял меня вздрагивать. Сначала я включала телевизор, но от новостей меня корежило, шоу казались верхом идиотизма, а сериалы просто раздражали. Фильмы смотреть я тоже не могла – сцены убийств, драк, любые проявления насилия стали вызывать у меня стойкую неприязнь.

Я всегда любила читать – это позволяло на время переноситься в мир, которого не существовало. Стать частью чего-то нового, неизведанного. На время отрешиться от всех проблем. Любовь  к книгам я сохранила… И это меня сильно поддерживало.

Друзья… Их у меня и так было немного, но в тот год я утратила связь почти со всеми. Потому что не могла им объяснить, насколько я изменилась. Они и сейчас видели меня прежней. А я стала совсем иной. И к тому же более проницательной, что ли… Во многом чувствовала фальшь, и, кроме того, теперь я могла легко понять человека, побеседовав с ним совсем чуть-чуть. Понять, какой он: эмоции, стремления, ход мыслей… Это пугало и завораживало. И лишило последних друзей. Я просто самоустранилась, перестала поддерживать с ними связь, ушла в книги и Интернет…

Интернет стал для меня невероятным благом – убежищем, в которое я убегала вечерами, защитой от тоски и страхов. Я была в нем призраком среди призраков – не признавая никаких обязательств, я уходила из реального мира в мечты. Несколько часов в день быть собой и одновременно кем-то совсем другим. Отдушина от страхов и неуверенности. Общение с людьми, которые никогда не знали меня прежнюю – только такую, какой я стала.

Я не помню, когда все закончилось. Вернее, когда моя жизнь внезапно круто изменилась. Сначала у меня появился друг – хотя раньше я бы никогда не поверила, что можно считать другом человека, которого никогда не видела. А с другой стороны, он был таким же призраком, как и я, – я могла рассказать ему все и знать, что он поможет – сочувствием, пониманием или советом. То, что нас разделали тысячи километров и я никогда его не увижу, было только к лучшему – позволяло быть собой, именно такой, какой я себя чувствовала.

Почему мы так легко с ним сошлись? Хотя на самом деле это заняло довольно много времени. Как и я, он легко понимал людей. Как и я, он отгораживался от остального мира маской, никого не подпуская близко… Кроме очень и очень немногих. Он часто лучше меня понимал то, что двигало мной, – и именно благодаря ему я стала все сильнее примиряться с реальным миром. Становиться почти нормальной.

А потом появилась новая интересная работа. Проект «Химера» …

                                                   *           *         *

Торесков, 14 августа. Виктор

Виктор молча шел через парк, время от времени бросая мрачный взгляд по сторонам. Хотя для такого мрачного настроения причин вроде не было. Последний месяц дела шли неплохо, можно даже сказать, на удивление хорошо. Правда, каникулы в университете подходили к концу, впереди был пятый курс, но его это не тревожило – он уверенно шел на красный диплом. Терпения ему было не занимать – впрочем, знания тоже давались ему легко. Так что же его тревожило последний месяц? Странное, непонятное чувство. Он привык анализировать свои эмоции и теперь не мог понять, в чем же дело.

Что изменилось за последний месяц? Ссоры с родителями? Они возникали и раньше – им не сильно нравилось, что большую часть своего времени он проводит за компом… С Ларисой отношения были нормальными – хотя его порой и раздражало ее поведение. А с другой стороны, с девушкой ему повезло – Лариса его любила, общаться с ней было легко и приятно, вот только… Только одиночество его тоже манило время от времени.

Работа? Она была несложной, и он вполне справлялся со своими обязанностями. Компьютер он знал хорошо, а посидеть в день пару часов дополнительно было ему не тяжело. Так что же его тревожило и не давало покоя?

Август выдался в этом году на удивление жарким. Сейчас, идя по одной из дорожек парка, он с удовольствием наслаждался мелкими брызгами от фонтанов, создающих в воздухе иллюзию прохлады и свежести. Временами там, где лучи солнца разбивались о мельчайшие брызги, зависали небольшие разноцветные радуги. Виктор сделал глубокий вздох, чувствуя, что настроение начинает повышаться. Солнце палило вовсю, но здесь, в тени деревьев, было легко и приятно прогуливаться. Тихо и спокойно.

Внезапно он остановился, поняв, что забрел в самую глубину парка. Он не сильно любил гулять и теперь раздумывал, почему в этот раз изменил своим привычкам. И только тут сообразил, что же его беспокоило: несмотря на то, что вокруг никого не было, он не чувствовал себя свободным. Словно и тут за ним следили чьи-то глаза. Виктор покачал головой – так и до мании преследования недалеко. И в ту же секунду резко обернулся.

Он был уверен, что успел что-то увидеть. Глаз не успел зафиксировать движение, но он был уверен, что видел его. Внезапно Виктора, несмотря на то, что день был жарким, пробрал озноб, и он быстрым шагом направился по тропинке к центральной аллее,  все время оглядываясь. И уже выйдя на дорогу, внезапно почувствовал что-то вроде смущения – с чего он так разволновался? Мелькнувшая тень вполне могла быть птицей… Или бродячей собакой…

Эта мысль принесла внезапное успокоение. И с чего он так испугался? Все нормально. Все как всегда… От этой мысли Виктор ощутил странное разочарование. Все-таки странное существо – человек. Никогда не бывает доволен тем, что имеет.

Виктор не сильно любил людей. Он предпочитал их сторониться, потому что не ждал от них ничего хорошего. И оказывался прав: люди думали только о себе – за редким исключением. Очень редким.

Он много с кем общался… А вот сколько человек могли сказать, что знают его настоящего? Хотя нет, не так – скольким людям он доверял, зная, что его не предадут? Виктор усмехнулся – список получился на удивление коротким. Одному, нет, двоим – только двум людям он мог открыться со спокойной душой. Не опасаясь, что его слова когда-нибудь могут обернуться ему во вред. Немного… А с другой стороны, и немало – учитывая, какого мнения он был о людях в целом.

До дома было совсем недалеко – спустя пятнадцать минут он уже поднимался по лестнице, в который раз с благодарностью вспомнив дядю, который, выйдя на пенсию, умудрился познакомиться с женщиной из другого города, жениться и благополучно уехать к супруге, оставив квартиру Виктору. Иначе об отдельном жилье он мог только мечтать.

Он вошел в дом, прошел в комнату и привычно нажал на кнопку включения компа. Потом огляделся, отметив, что пора бы и порядок навести. Впрочем, его квартира почти всегда блистала чистотой, вещи аккуратно занимали свои места. Виктор бросил немного рассеянный взгляд на мягкий диван, покрытый клетчатым пледом, на большого плюшевого льва, вольготно разлегшегося на спинке, и слегка улыбнулся. На хвосте животного красовался большой красный бант, который нацепила несчастному льву Лариса, когда заглядывала в гости в последний раз, отчего царь зверей принял вид весьма нелепый, напоминая большого домашнего кота.

Виктор уселся за компьютер, вдруг остро ощутив одиночество. Быстро просмотрел пришедшие сообщения и внезапно почувствовал, что ему стало легче: все-таки был человек, с которым можно было поболтать. Поговорить о том, что его тревожило. Хотя нет, обсуждать происходящее ему все же не хотелось. Слишком расплывчатыми были его ощущения.

Он отошел от компьютера и встал возле окна, задумчиво смотря вниз, на тихую улицу. Странно. Очень странно. Сегодня чувство чужого присутствия его просто преследовало. Но улица была пустынна – собирались тучи, редкие прохожие поглядывали на небо и ускоряли шаги. Он подумал, что дождик был бы очень кстати – хоть ненадолго избавиться от изматывающей жары. А еще лучше – гроза. Виктор любил грозу – его завораживало буйство стихии, ветер, молнии, ощущение того, как воздух насыщен напряжением. В такие моменты он необычайно ярко ощущал, насколько слаб человек против буйства природы. Виктор тряхнул головой – что-то его сегодня на лирику потянуло. Совсем не похоже на него.