27
Но вслед за радостью снова нахлынули бесчисленные заботы. Однажды утром четыре японских грузовика, набитых солдатами, свернули с дороги номер пять на дамбу и направились в сторону уезда Хайван. На следующий день, ближе к вечеру, они снова проехали по дороге, но уже в обратном направлении. Говорили, что многие из солдат были ранены, видели будто бы даже и убитых.
А через несколько дней пришел какой-то человек из района До, он рассказывал, что японцы доехали до поста До, а на обратном пути в лесу наткнулись на сваленное партизанами дерево, обстреляли машину и исчезли. В районе До действительно сплошные леса да холмы, а здесь, у Лыонга, открытая равнина, дорога вся на виду, не успеешь оглянуться — японцы тут как тут! Там, в До, целые деревни могут скрыться в лесу, а здесь куда денешься!
Сельский комитет в селе Гань поставил часовых в бывших сторожках на дамбах, если снова заявятся японцы, часовые должны оповестить население сел, разбросанных по берегам Лыонга: о появлении врага возвестят удары барабана и трубные звуки раковин. Если обстановка станет угрожающей, женщин, стариков и детей немедленно переведут в села, расположенные подальше от дорог. Лишь мужчины должны были остаться и встретить японцев, если же их окажется много — все равно им надо дать отпор, а потом медленно отступать от села к селу.
Распоряжения комитета внесли некоторое успокоение. Все понимали, что с японцами иначе поступить нельзя — либо ты их, либо они тебя! Прошедший голодный год всем открыл глаза.
Несколько дней палил зной, а потом небо снова затянули тучи. И опять все с тревогой думали о дамбе. День и ночь парило так, что трудно было дышать, воздух был неподвижен, ни одного дуновения. Если после такой жары начнутся дожди — затопит все!
Комитет организовал работы по спасению урожая. Жители низин срочно перетаскивали мешки с рисом в дома, стоявшие на более высоких местах. Во всех семьях были наготове кирки, лопаты, мотыги, коромысла. Бойцы местных войск и отрядов самообороны спешно плели корзины, маты, соломенные жгуты, чинили лодки. Рубили и сносили к сторожкам бамбук. Село Гань походило на огромный муравейник, где все от мала до велика трудились не покладая рук, чтобы предотвратить наводнение.
Работы не были еще окончены, когда поднялся ураган. Соан и Ка проснулись в полночь от страшного воя. Ветер крепчал, от его порывов все ходило ходуном, весь дом скрипел и трещал. Соан с братом выбежали во двор посмотреть, что происходит. Возле дома учителя Хоя было полно людей, они входили и выходили с факелами в руках. Хой выскочил во двор с пальмовой накидкой под мышкой, быстро соорудил большой факел и побежал в сторону дамбы. Темнота сгущалась с каждой минутой, зигзаги молний прорезали небо, в их мгновенных вспышках можно было видеть тяжелые клубящиеся облака. Ветер завывал все сильнее, все заунывнее, застучал по крышам дождь, но тут же прекратился, точно его сдуло ветром. Потом загромыхали раскаты и хлынул ливень.
Ка завалился на топчан и заснул. Соан продолжала сидеть у очага, прислушиваясь к шуму во дворе. С ума сойти, такой ливень! Соан казалось, что их маленький домик плывет, покачиваясь, среди ночной тьмы, в струях дождя и блеске молний.
Соан все никак не могла забыть то, что Тхом рассказала вчера про Мама. Оказывается, он все еще любит ее, а о ней самой и говорить нечего! Но девушка не могла себе представить, что решится взглянуть на него еще хоть раз. О Мам, тебе предстоит так много больших дел. Так работай же вместе со своими друзьями, со своими товарищами и не думай ни о чем! Соан, чтобы жить, достаточно знать, что ты не отказался от нее. Придет день, и тебе воздастся за твою любовь…
Сверкнула ослепительная молния, и над самой крышей загрохотало так оглушительно, что Соан невольно вздрогнула и подняла голову. Небо точно взбесилось, изрыгая на землю сплошные потоки, ветхая крыша тетушки Дьеу протекла сразу в нескольких местах. На полу моментально образовались лужи.
— Вставай, Ка, смотри, что делается!
Ка вскочил и стал оттаскивать топчан в другой угол. Соан взялась за нон.
— Ты куда?
— Пойду проделаю канавки, не то затопит весь огород.
С тех пор как Соан и Ка поселились в доме тетушки Дьеу, они каждую свободную минуту копались в огороде и в саду, выпалывали траву, заполонившую весь участок, как только за ним некому стало следить. Сад был большой, красивый — два громадных старых дерева вай и несколько апельсиновых деревьев — так называемые сахарные апельсины, плоды крупные, величиной с грейпфрут. Хотя сад и не принадлежал им, но не зарастать же ему сорняком! О небо! Вот бы ей садик в два-три сао, хотя бы в половину этого, она одна превратила бы его в цветущий уголок, а урожай пошел бы на то, чтобы вырастить братишку. Ведь сколько лет скитается парнишка по чужим людям! Уж она-то знает, как горек кусок в чужом доме! Она лучше умрет, чем допустит, чтобы Ка влачил такую жизнь!
Ка слез с топчана и зажег факел. Они подсучили штаны, надели ноны и вышли под дождь.
Едва забрезжило утро, Соан отправилась на дамбу. Дождь лил с прежней силой. Жители села не могли усидеть дома, покрыв голову ноном и набросив на плечи пальмовую накидку, многие отправились к реке посмотреть уровень воды.
Люди сгрудились на дамбе и не отрываясь смотрели на реку. Ночью прибыла вода с гор, и теперь река бурлила, поднимаясь буквально на глазах. На месте садов и домов, расположенных в пойме, торчали лишь верхушки деревьев да бамбука, которые трепетали в потоке мутно-красной воды.
— Смотрите, смотрите, как вздувается река!
— Послушай, учитель, при таком ливне к вечеру вода доберется до уровня плотины.
Люди окружили своего только что избранного председателя. Хой пришел вместе с Бао, оба мокрые с головы до ног, осунувшиеся после бессонной ночи, ходили проверять посты на плотине.
— Опаснее всего у села Кот, — говорили старики. — Там прямо заколдованное место! Еще во времена наших дедов всегда там прорывало!
— У нас здесь тоже плотина оседала, вон там, как бы и сейчас не прорвало!
— Нужно будет земли подсыпать, так, чтобы не меньше метра было.
— Верно председатель говорит!
— Я пойду в село, созову всех, кто еще остался, а то не успеем. Бао пусть останется с вами.
Соан видела, как учитель поспешно спустился с дамбы и направился в село. Надо сходить домой, перекусить и бежать на дамбу. Соан поспешила к себе.
Весь день тысячи людей, взрослые и дети, в грязи, под проливным дождем сражались с водой. Поля по соседству с дамбой были сплошь залиты, мужчины, раздевшись донага, по грудь в воде работали лопатами, вытаскивая глыбы земли, переносили их к подножию дамбы и сбрасывали на берег. Женщины принимали, закатывали эти глыбы в редкие плетенки и, задыхаясь от напряжения, несли наверх, на дамбу, скользя по мокрому склону. Дождь лил не переставая, уровень воды поднимался все быстрее и быстрее, люди старались обогнать воду, отвоевывая у стихии каждый час, каждую пядь. Маленькие фигурки челноками мелькали по склону вверх и вниз.
Соан вместе со всеми работала не разгибая спины. В подсученных штанах, мокрой насквозь кофте и старом, дырявом ноне, который не спасал от дождя, Соан была вся в грязи, казалось, она выкупалась в луже. Но когда работа была наконец закончена и Соан взглянула на вал, выросший над дамбой, всю усталость как рукой сняло. Дождь перестал, сгущались сумерки. Они шли по дамбе, слушая, как ревет вода в реке.
Придя домой, Соан вымылась, и только они с Ка уселись за стол, как издали донеслись удары барабана, тревожные пять ударов. Палочки так и застыли в руках Соан. Наверное, прорвало дамбу у Кот! Они бросились во двор. Тревожные удары продолжали нестись над селом, словно сзывая на помощь: «Скорее, скорее! Беда!»
Брат и сестра возвратились в дом, спеша закончить ужин, но не успели они взяться за палочки, как послышался топот бегущих людей. Они снова выскочили на улицу. Соан остановила какого-то мужчину:
— Что случилось?
— Из уезда прислали за помощью, там дамба обвалилась.
— Я побежал! — крикнул Ка и бросился вслед за всеми.
Соан вернулась в дом, легла на топчан и тут же заснула. Точно сквозь сон она слышала, как снова пошел дождь. Девушка открыла глаза. В темноте на нее с потолка капала вода. Соан перетащила топчан на другое место и снова задремала…
И вдруг ее словно обожгло. Она вскочила, чувствуя какую-то смутную тревогу. Ну да! Звуки барабана доносились уже не издалека, они раздавались где-то здесь, в их селе! Соан бросилась к очагу, раздула огонь. Со всех сторон неслись крики. Она схватила коромысло с корзинами и выскочила на улицу.
Дождь продолжался. Три удара — ночная тревога. Соан побежала вместе с соседями к дамбе, где уже мелькали факелы, освещая дамбу и сторожку.
В багровом свете факелов Соан с ужасом увидела, что вода бурлит и плещется уже у насыпи, которую они возвели. Люди на дамбе и внизу перекликались:
— Ну, что там?
— Вода уже по щиколотку!
— И здесь просачивается довольно сильно!
— Вода прозрачная или мутная?
— Да разве в темноте разберешь!
— Где же бамбуковые маты?
— Все уже, ни одного больше не осталось!
— Спускайтесь, разбирайте дома, живо!
— Ну что вы возитесь, живее, живее! Эй, там, внизу!
— Жгутов тоже больше нет.
Внизу, у подножия дамбы, чавкала темная жижа, люди копошились в ней, забивая в землю бамбуковые стволы, спешно забрасывая землей дамбу в том месте, где начала просачиваться вода. Они рыли землю, задыхаясь, тащили ее в кошелках на коромыслах, суетились при свете факелов, мешая друг другу.
У сторожки Соан мельком увидела Хоя, Бао и писаря Сыока, которые оживленно обсуждали что-то со стариками из села. К ним подошел Кой. Он поднял над головой факел и сосредоточенно смотрел на воду, которая вот-вот польется через дамбу. Искры от факела падали в реку и с шипением гасли.