— Если ничего не случится, а я отлучусь по делам, то положу вот здесь записку, — Сергей показал на корневище дуба. — Не будет записки, значит, стряслась беда.

На этом и расстались.

А тем временем в штабе Крымского фронта оперативный дежурный разведотдела читал только что расшифрованную радиограмму. Разведчик Сергей Орлов, заброшенный в старокрымские леса на парашюте, сообщал, что прибыл на место благополучно. Сведения, полученные разведчиком, были чрезвычайно важны. Он передавал, что в Старом Крыму действует карательная группа гестапо «ГФП-312» («Гейхаймфельдполицай»). Возглавляет ее комиссар Вальтер Хюбнер. Агенты пытаются проникнуть в партизанские отряды, партизанские группы. Особенно злобствует переводчик Михельсон по прозвищу «Косой». Разведчика постигла неудача — связной не пришел на условленное место встречи. Видимо, арестован. Разведчик ждет нового связного, а пока забазирует рацию и укроется на явке номер три.

Сообщение было настолько важным, что дежурный тотчас же доложил его начальнику разведотдела. Через полчаса группе советских парашютистов, дислоцирующихся в крымских лесах, было передано приказание выслать на встречу с разведчиком связного.

Самый юный из парашютистов и самый надежный связной Павлик Мансуров ничего этого не знал, когда его разбудил посыльный командира.

— Твой шеф прибыл, — такими словами встретили его в Штабе.

— Дядя Сережа?

Павлик не раз был связным у радиста Орлова. Вместе они исходили всю степную часть Крыма. Орлов был смел и осторожен, добр и требователен. Павлик сильно привязался к нему. Поэтому он встретил известие о появлении разведчика с радостью. Узнав место явки, той же ночью отправился в путь.

Павлику шел уже пятнадцатый год, но он был маленьким и щупленьким, так что на вид ему едва давали двенадцать. Может быть, от природы был он таким низкорослым, а возможно, сказалось перенесенное горе. Отец его — лейтенант — служил на границе и геройски погиб в первых же схватках с врагом. Известие о его смерти пришло в тот день, когда гитлеровцы уже подступали к городку, в котором провел детские годы Павлик. Вскоре враг занял город, и фашисты расстреляли мать Павлика — коммунистку. Мальчик бежал. С трудом он перешел линию фронта и стал сыном полка. Но полк был разбит, и Павлик опять скитался по лесам, пока не пристал к группе разведчиков-парашютистов, заброшенных в район Старого Крыма. Все, что он пережил, было мучительно, но это же научило его не бояться врага, уметь скрываться от него, хитрить и выведывать тайны противника. Так стал он незаурядным разведчиком и связным.

И на этот раз Павлик действовал осторожно. Но он не знал, что накануне агент фашистской тайной полевой полиции Альфред Михельсон опознал по приметам и арестовал парашютиста из разведцентра «Краснодар» Александра Могильного. На допросах Могильный рассказал о радисте и связном Павлике. И Михельсон теперь их разыскивал.

Ранним утром Павлик пришел в деревню, где на явочной квартире должна была состояться встреча с радистом. Но Сергея там не оказалось. Он приходил накануне вечером, оставил рацию, которую просил спрятать, и снова ушел в лес. Сергей, видимо, подозревал, что фашисты охотятся за ним, и потому решил пересидеть день-два в заброшенном окопе.

Павлик хорошо знал этот окоп. Несколько месяцев тому назад они уже отсиживались в нем с Сергеем, ожидая, пока успокоятся встревоженные партизанскими вылазками фашисты. Поэтому он не стал задерживаться. Полдень застал его уже у Косой балки. Он не пошел сразу к окопу, а, укрывшись в кустарнике, стал наблюдать за косогором, на котором был вырыт окоп. Но сколько ни всматривался, ничто не говорило о присутствии человека.

Павлик решил было уже спуститься к окопу, чтобы убедиться, что там действительно никого нет, но шум приближающихся шагов остановил его. Павлик затаился. Он увидел, как зашевелились ветки орешника и из раздвинувшегося куста выглянула мальчишеская голова в пилотке. Витя, это был он, возвращаясь из Старого Крыма, решил заглянуть к своему новому приятелю и узнать, не нужна ли опять его помощь.

Витя спустился к окопу. Сергея не было. Став на колени, пошарил рукой под корневищем старого дуба. Обещанной записки Сергей не оставил. Витя растерянно посмотрел по сторонам, нагнулся и снова ощупал корневище. Записки не было. Значит, беда все-таки случилась.

Витя еще некоторое время посидел у окопа и, согнувшись, словно вещевой мешок за плечами стал вдруг тяжелее, пошел прочь.

Павлик продолжал лежать в кустах. Он знал теперь, что Сергея нет в окопе, но надеялся, что радист придет.

Прошло более часа. Снова зашуршала листва, и к окопу спустился высокий сутулый человек с узенькими, острыми глазками. Павлик без труда узнал в нем партизана Вятченко, он встречал его в партизанском отряде, лагерь которого был одно время расположен рядом со стоянкой парашютистов. Вятченко заглянул в окоп, пошарил глазами по кустам и, подобравшись к ним, лег на землю, затаился.

Время шло. Сергей не появлялся, и Павлик решил обратиться к Вятченко. Все-таки свой, партизан. Может быть, знает что-нибудь о Сергее.

— Дяденька! — тихо позвал он. Вятченко вздрогнул от неожиданности.

— Ты что здесь?

Павлик не ответил. Вятченко подполз к нему.

— Радиста ждешь? Сергея? И меня послали предупредить его. Гестапо напало на след парашютистов. Троих взяли. Теперь его ищут, Сергея.

— А как предупредить-то? — взволнованно зашептал Павлик. — Сюда он должен прийти.

— А не пришел, — отрезал Вятченко. — Видно, у старой землянки пережидает.

О существовании старой землянки знали раньше только двое — Павлик и Сергей. Но теперь о ней заговорил Вятченко: значит, Сергей посвятил его в эту тайну. И Павлик согласился идти с Вятченко.

Близился вечер. Сумрачные тени ложились между деревьями. Это было на руку. Но едва Павлик спустился в землянку, как на него навалились двое, скрутили руки, тряпкой заткнули рот.

К ночи Павлика доставили в Старый Крым, и косой рыжий немец, хорошо говоривший по-русски, тут же стал допрашивать его.

Эх, Павлик, Павлик! Как же ты не доверился Вите и не окликнул его там, у старого окопа. Он бы предупредил тебя об опасности, он отвел бы от тебя беду…