– Черт, детка, так я долго не продержусь, – простонал он, пытаясь замедлить темп.

– Не останавливайся. Я хочу почувствовать, как ты кончаешь, – шепнула я ему в губы.

Я не могла поверить, что мой рот произнес эти слова, но они были правдой. Мне хотелось ощутить, как он теряет контроль, как мое тело дарит ему наслаждение. Мне было необходимо знать, что я могу довести его до предела.

Он с рычанием атаковал мои губы, сминая их в глубоком, головокружительном поцелуе, пока его бедра, ускоряясь, шлепались о мои, а кровать с каждым толчком скрипела. Я впилась в его спину ногтями, а ногами обвила его талию. Его язык вторгался в мой рот в том же ритме, с каким в меня вонзалась его твердая, длинная плоть, и это было до того эротично, что у меня, скорее всего, случился бы и второй оргазм, если бы мне не показалось, что я слышу стук в дверь.

Картер ничего не заметил, и тогда я закрыла глаза и стала надеяться, что наш сын не будет слушать под дверью, чтобы получить испуг на всю жизнь.

Картер оторвался от моих губ, и ритм его движений стал рваным. Я знала, что он на грани, и не хотела его останавливать, но как быть со стуком в дверь? Ведь мне определенно не послышалось.

Черт! Черт! Черт! Ради всего святого, Гэвин, только молчи. Я хочу, чтобы этот момент понравился Картеру и не был испорчен тоненьким голоском, сообщающим, что он хочет писать.

Я ужасная мать.

– О, фак, Клэр… О, фак… – тем временем стонал Картер.

Боже, как мне заставить его умолкнуть? Может, как бы невзначай зажать ему рот?

Картер вторгся в меня еще один раз, и я ощутила, как он, кончая, пульсирует внутри меня.

О, слава богу. В смысле, о черт, уже все?

– Мамочка, я хочу пить.

Картер рассмеялся посреди оргазма, потом, еще несколько раз скользнув то внутрь меня, то наружу, обмяк на мне, и мы, пытаясь восстановить дыхание, замерли без движения.

Ему больше никогда не захочется заниматься со мной сексом. Мало того, что я испугала нашего сына, я еще испугала и пенис Картера. У меня был лучший секс в моей жизни, но повторного представления можно не ждать, потому что пенис Картера только что умер.

Покойся с миром, друг мой, покойся с миром. Здесь лежит пенис Картера. Возлюбленный член семьи, труженик и просто хороший парень.

– Мамочка! – завопил в коридоре Гэвин.

– Одну минуту! – проорала я Картеру прямо в ухо.

Картер приподнялся и с улыбкой заглянул мне в глаза.

Вот и все. Прощай, дорогой пенис.

– Дай мне полчаса, и мы займемся этим еще раз. Только на сей раз примотаем его скотчем к кровати.

Глава 18

Папуленчик

Не буду врать. Я был готов поклясться, что на середине толчка услышал стук в дверь. Однако у меня не возникло ни единой догадки о том, кто мог стучаться в дверь моей спальни. Особенно в час ночи, когда мой член находился глубоко внутри девушки моей мечты. Вдруг это был серийный убийца? Хотя, если честно, меня бы и это не остановило. Разве что он был вооружен пистолетом. От человека с ножом мы, наверное, смогли бы удрать. Но вот от пистолета так легко не скрыться. Что ж, тогда я бы умер счастливым и внутри Клэр.

Потом у меня промелькнула мысль, что это Джим вломился ко мне в дом и что сейчас он начнет донимать меня из-за двери воплями в духе «надеюсь, ты знаешь, что делаешь с этой штукой» или «Клэр для меня как сестра. Смотри, чтоб довел ее до оргазма шесть раз».

Думать о Джиме в такой момент было категорически неправильно, и мой член едва не поник.

Но только едва.

Клэр сотворила своей вагиной какой-то супермощный маневр, отчего у меня возникло ощущение, будто у нее есть кулак, и он сдавил мой пенис точно мячик для снятия стресса. Пресвятая мать всех вагин!

Моя голова немедленно вернулась в игру – даже дальше, чем нужно. Клэр делала мне настолько хорошо, что хотелось, чтобы это длилось вечно, но ее маленький вагинальный кулак продолжал сжимать меня, и я чуть было не расплакался – до того мне было приятно. Она была теплой, тесной и обхватывала меня поистине идеально. Я был готов выступить тотальным придурком и сравнить ее вагину с теплым яблочным пирогом, как в том фильме. И не просто с каким-то яблочным пирогом, а с яблочным пирожком из «Макдональдса», которые настолько теплые и вкусные, что их ставят в однодолларовое меню, чтобы вы могли позволить себе слопать одиннадцать штук. Я бы мог съесть одиннадцать миллионов вагин Клэр. Тихие звуки, которые она издавала, пока я вталкивался в нее, приближали меня к оргазму гораздо быстрей, чем хотелось бы. Он ее просьб не останавливаться у меня чуть не взорвалась голова… а вместе с ней и головка.

В попытке замедлить надвигающийся оргазм я поцеловал Клэр, но добился совершенно противоположного результата. Ничего вкуснее и слаще ее рта я в жизни не пробовал, и когда ее язык заскользил рядом с моим, мой член начал пульсировать у нее внутри. Вторгаясь как можно глубже в ее гостеприимный жар, я ощутил, как взрываюсь в оргазме – настолько мощном, что испугался, как бы не лопнул презерватив.

Нам всем было известно, что у меня суперсильная сперма. История могла повториться еще раз. Мои маленькие чертовы головастики бились между стенками презерватива и истошно вопили: «Этот человек не дает нам выйти! Да будь он проклят!»

После первой ударной волны моего оргазма из-за двери донесся тоненький голосок.

– Мамочка, я хочу пить.

И я, выстреливая в презерватив сотнями тысяч разъяренных, потрясающих кулаками сперматозоидов, расхохотался, после чего рухнул на Клэр, стараясь, однако, не раздавить ее. Она должна была остаться жива, чтобы мы могли проделать все это снова. Я не был большим поклонником некрофилии.

Несколько минут мы лежали, тяжело дыша, а потом на меня опять напал смех. Как я умудрился забыть, что в доме ребенок? Я ведь на самом деле подумал, что в дверь, прежде чем ее выломать, вежливо стучится маньяк. Непонятно почему, но это показалось логичнее, чем вспомнить, что у меня есть ребенок и что он в одном со мной доме.

– Мамочка!

– Одну минуту! – крикнула Клэр прямо мне в ухо.

Приподнявшись немного, чтобы увидеть ее лицо, я спросил, не стоит ли в следующий раз примотать его скотчем к кровати, и она, к полной моей неожиданности, просияла. Вообще-то я шутил насчет скотча. Вроде как.

– Надо придумать, что соврать ему насчет того, чем мы тут занимались, – сказала она.

– Ты… ааах! О ч-ч-черт! – вырвалось у меня.

Ну вот опять. Опять сработал вагинальный кулак. Что за черт это было?

– Так. Что, блин, ты сейчас сделала своей вагиной? По-моему, я опять кончил.

Она рассмеялась и тем самым вытолкнула мой обмякший член из своей вагины. Чувство утраты было так велико, что я хотел было надуться, но потом вспомнил, что за дверью спальни до сих пор стоит Гэвин.

Вау, ну и отстойные же мы родители. Надеюсь, он не расшиб себе голову или еще что до крови.

Прости, сынок, мама с папой были заняты игрой в «спрячь салями». Как твоя голова?

Скатившись с Клэр, я взял с тумбочки салфетку, чтобы завернуть в нее презерватив, но перед этим ухмыльнулся и показал его содержимому средний палец. Обломись, чуваки! Не сегодня!

– Кегель, – сказала Клэр, торопливо набрасывая через голову блузку и натягивая юбку. От моего внимания не укрылось то, что трусики она надевать не стала.

– Погоди, что? Почему мы вдруг заговорили о хлопьях?

В этот момент Гэвин задергал за дверную ручку так сильно, что я бы не удивился, если б он ее вырвал. Я свесил ноги с кровати и, натянув боксеры, вслед за Клэр подошел к двери.

– Не «Келлогс», Дженни, а Кегель, – рассмеялась она. – Это объяснение, почему у меня такая крутая вагина45.

За комментарий о Дженни я хотел было шлепнуть по ее хорошенькой маленькой заднице, но не успел. Она уже распахнула дверь, за которой, со скучающим видом прислонившись к дверному косяку, стоял Гэвин.

Клэр присела на корточки и обняла его.

– Дружок, все в порядке? Испугался чего-то? – спросил я, ероша волосы у него на макушке.

– Что это вы тут делали?

Господи, прямиком к делу.

Клэр отодвинулась от него и подняла взгляд на меня.

– Э-э-э… – замялась она.

– Вы что, играли в какую-то игру? – спросил он.

Я хмыкнул, гадая, стукнет ли меня Клэр, если я расскажу ему правила игры в «спрячь салями». Первое правило игры в «спрячь салями» – не стучаться во время игры в закрытую дверь, за исключением случаев, если у тебя из глаз идет кровь или что-то горит. Например, твои волосы. Все прочее может подождать до конца игры.

– Ну, нам было нужно сделать телефонный звонок. Очень важный телефонный звонок, – уточнила Клэр.

Гэвин, судя по лицу, не особенно ей поверил.

– Это был очень длинный телефонный разговор, – пустился объяснять я. – Очень-очень большой и важный. Мы не могли откладывать его ни на минуту, и как только мы его сделали, то уже не могли остановиться, иначе нам стало бы… больно. Вот почему мы не отвечали, когда ты стучался в дверь. Да-да, этот телефонный разговор был очень большим и длинным. Твоя мамочка даже закричала, когда увидела, какой он большой.

Клэр ущипнула меня за бедро.

– Твой папочка немного преувеличивает насчет размеров этого телефонного разговора, – сказала она сухо.

Я разинул рот, а Гэвин непонимающе взглянул на меня. Клэр же, стоя перед ним на коленях и раздраженно глядя на меня, даже не осознавала, какое именно слово она только что произнесла.

В животе у меня запорхал целый рой бабочек, и мне захотелось схватить их обоих в охапку и закружить по комнате. Мы еще не обсуждали, говорить ли Гэвину, кто я такой, и хотя услышать из уст Гэвина «папа» было самым моим заветным желанием, я не хотел подгонять Клэр, ведь она так долго воспитывала его одна. Я хотел, чтобы она сама пришла к такому решению – когда поймет, что может доверить мне и себя, и нашего сына.

И тут до нее дошло. Ее лицо стало таким белым, что я испугался, как бы ее не вырвало прямо на мои голые ноги. Ее взгляд заметался между мной и Гэвином, потом остановился на моих глазах, и она быстро встала.