— Ты помог ему?

Джек все еще смотрел в пустоту.

— Именно я и обнаружил его тело. Ужасная сцена. Как и всегда. Не знаю, как, но они нашли его. Новый, яркий, увлекательный мир угас — хищник покончил с ним. О твоем брате я узнал слишком поздно и не успел ничего предпринять. Я пытался предупредить А-Джей, чтобы она была предельно осторожна и защищала Джона.

Кейт кивнула:

— Она мне говорила.

Он посмотрел на свои руки:

— Но я узнал о нем слишком поздно. Надеюсь, что о тебе я узнал вовремя.

В его голосе слышалось страдание, и Кейт пришлось бороться с собственным чувством беспомощного ужаса. Он заметил выражение ее лица.

— Прости, не хотел тебя напугать.

Кивком она приняла извинения.

— Что, по-твоему, происходит с миром? Ты говорил, что-то изменилось.

Спустя несколько секунд тишины он махнул рукой в сторону бокового окна.

— Что ты там видишь?

Кейт посмотрела в окно:

— Не знаю. Город. Улицы, дома. А что? Что ты там видишь?

— Нарастающую жестокость и безнравственность — зло становится все сильнее, — тихо сказал он. — Анархию.

— По-твоему, зло становится сильнее?

— Эти улицы контролируют банды. Сотни преступных банд. Тысячи бандитов. Десятки тысяч. Все эти районы под контролем банд. Раньше этого не было. Мы сами позволяем злу расти и крепнуть. Живущие здесь люди — виртуальные пленники. Прямо здесь, в центре цивилизации.

— В преступности нет ничего нового, — возразила Кейт. — Некоторые улицы всегда были опасными.

— Отчасти, да. Но все больше городов переходит под контроль жестоких группировок. Из-за них наркотики распространяются со скоростью инфекции. Их власть основана на страхе и запугивании, как некогда власть феодалов. Они насилуют, пытают и убивают без разбора. Они лишены раскаяния, в них нет сострадания. Люди для них — просто куски мяса. Попросту говоря, они безжалостные убийцы, готовые прикончить кого угодно по любой причине, а то и вовсе без нее. Могут убить ради удовольствия, просто чтобы посмотреть, как человек умирает. Здесь еще не так плохо, как в других странах — например, в Мексике. Но однажды здесь будет так же. Преступники все чаще выходят сухими из воды, загнивающая цивилизация все чаще закрывает глаза, пытается объяснить или даже оправдать их деяния. Мы просто учимся жить с этим. На каждого изолированного от общества убийцу находится десяток новых. С каждым новым бесполезным законопроектом преступники становятся все более безнаказанными. На каждую с трудом выигранную битву приходится десяток поражений. Несмотря ни на что, зло крепнет и процветает.

— Как я и сказала, ничего нового, — заметила Кейт.

Он покачал головой:

— Нелегко заметить определенную тенденцию, когда находишься в самом центре событий, особенно если они охватывают несколько столетий. Да, убийцы всегда были и всегда будут. Всегда существовал шаткий баланс между теми, кто убивает, и теми, кто борется за свою жизнь. У того, кто находится в центре событий, кругозор сильно ограничен. Ты должна увидеть глобальные связи со всем человечеством. Мысли шире.

— Полиция работает не покладая рук, чтобы нейтрализовать эти банды, — ответила Кейт. — Они знают о проблемах и стремятся их решить.

Джек снова покачал головой:

— Если б ты верила в это, то купила бы ту машину, какую хочется, а не ту, которая не привлечет внимания хищников.

— Тебя послушать, так некоторые люди сразу родились убийцами, и едва им предоставляется возможность, они убивают.

Он усмехнулся себе под нос, будто она сказала что-то смешное, и уклончиво ответил:

— Вовсе нет.

— Ну так поясни.

Он взглядом дал понять, что она сама попросила.

— Десятки и сотни девочек в интернете выбирают себе жертв и неустанно их мучают, призывая покончить с жизнью и толкая на суицид. Смерть есть смерть. Убийство есть убийство. Люди могут хоть целыми днями искать им оправдания, но эти двенадцатилетние девочки точно такие же убийцы, как и головорезы на улицах. Они обрывают чью-то жизнь. Все ли они родились убийцами? Как думаешь, невинные девочки способны творить такие вещи?

Кейт затруднялась с ответом.

— Не могу даже представить, — сказала она.

— Что же общего у них с бандитами с темных улиц?

Кейт беспомощно развела руками, на миг отпустив руль. Она не знала ответа.

— Подумай об этом, — сказал он. — И дай мне знать, когда поймешь.

Кейт знала, что он чего-то от нее добивается, но не понимала, чего именно. Что касается двенадцатилетних девчонок, такие поступки всегда были для нее неприемлемыми.

Когда-то ей тоже было двенадцать. Она старалась не думать о том, что происходит за пределами шоссе, в темном муравейнике улиц и кварталов, на ничейных территориях, куда боялась соваться даже полиция. А-Джей рассказывала ей об опасных районах, где даже полицейские не чувствуют себя в безопасности, — и это в цивилизованном городе.

И Джек утверждал, что у обитателей таких мест есть что-то общее с двенадцатилетними девочками из соцсетей?

Она не видела никакой связи.

И все же, Джек был прав; отчасти именно поэтому у нее была неприметная машина. Она не хотела проблем, не хотела привлекать внимание зла. Кейт знала, что опасность повсюду, но ничего не могла с этим поделать — разве что, как и все остальные, пытаться быть незаметной. Так уж устроен мир.

Она поняла, что Джек прав: мир не спасти. Он всегда движется лишь в одном направлении. Она могла спасти лишь себя и, как результат, спасти еще чьи-то жизни своей способностью.

— Как все это увязано между собой? Что за связи объединяют все воедино? О чем ты собирался писать в новой книге?

— Я расскажу, но почему бы не объяснить это во время разговора с А-Джей? Сразу вам обеим?

Кейт кивнула. А-Джей, безусловно, тоже очень хотела бы все это услышать. Кейт подняла взгляд на знак выезда с междугороднего аэропорта О'Хара, когда они под ним проехали.

— Скоро доберемся до моего дома, а там и до А-Джей рукой подать.