— Мы все спасаем друг друга, Кейт Бишоп.

Она печально улыбнулась.

— Полагаю, так и есть.

Гилад потянулся к внутреннему карману пиджака.

— Раз уж об этом зашел разговор, у меня есть проблема. Честное слово, Кейт, мне ненавистна мысль просить вас, — сказал он, выглядя крайне виновато. — Но я надеюсь, что вы согласитесь помочь…

— Все в порядке, — сказала она, положив ладонь на его руку. — Я понимаю.

Кейт забрала пачку снимков. Пролистав фотографии, она вытащила одну и бросила на траву перед Гиладом. На ней был улыбающийся молодой человек с умными глазами. Но эти ужасные глаза принадлежали убийце. Она видела в его глазах не только это.

— Этот, — сказала Кейт.

— Уверены?

Кейт кивнула.

— У вас двенадцать часов.

— До чего?

— У него бомба в мопеде или скутере — или как там они называются. Он выцветшего красного цвета, немного ржавый. Большая бомба, спрятанная в углублении под сиденьем. Он намеревается детонировать ее через двенадцать часов.

Гилад нахмурился.

— Где он? Вы знаете, где он собирается ее взорвать?

— Посольство Израиля в Швеции.

Он уставился на нее.

— Вы серьезно? — Поняв, что она не шутит, он спросил: — Как вы могли узнать об этом по фотографии?

Кейт выгнула бровь.

— Это вы назвали меня ангелом. Вот и расскажите, как я это смогла.

Она думала о рукописи Джека, в которой он писал, что верит в существование способных на такое людей. Он написал это еще до встречи с ней.

Гилад спешно сунул фотографии в карман и поднялся.

— Я должен пойти и разобраться с этим. Спасибо, Кейт. Благодарю вас от имени всех людей, которые не погибнут через двенадцать часов. — Протянув руку, он дотронулся до ее щеки. — Шалом.

Кейт подняла взгляд.

— Что значит это слово?

— Оно значит «мир», — сказал он.

Кейт улыбнулась.

— Мне нравится. Шалом, Гилад.

Он повернулся, чтобы уйти, и махнул ей рукой.

— Я позвоню вам. Хочу пригласить вас на ужин в одно чудное местечко.

— С удовольствием, — крикнула ему вслед Кейт.

Когда он ушел, Кейт вернулась к своему безмолвному бдению на могиле Джека. Она дотронулась до высеченного на надгробии имени. Теперь Джек Рейнс стал частью истории человечества — древней истории, о которой с таким жаром рассказывал.

Она знала, что однажды начнет двигаться дальше, но сейчас чувствовала необходимость каждый день приходить к нему, чтобы сказать о своей любви.

Она успела сказать ему об этом при жизни и знала, как много это для него значило. Он успел признаться ей в ответ, и это много значило для нее.

И так будет всю ее оставшуюся жизнь.

К тому времени, как стемнело, остальные посетители давно ушли, но Кейт не хотела уходить. Ей казалось, она бросает его, оставляет в одиночестве ночи. Но она видела смотрителя, который ждал у входных ворот, стуча пальцем по ключам на поясе. Очевидно, он не хотел быть грубым и просить ее уйти, но кладбище уже давно должно было закрыться.

В сгущающейся темноте Кейт вышла по траве на асфальтовую дорожку и направилась к смотрителю, который ждал ее ухода, чтобы закрыть ворота.

Она была погружена в мысли о Джеке, когда проходила мимо смотрителя. Он протянул руку и схватил Кейт за плечо, останавливая.

За грязно-коричневым рукавом мужчины маячил знак на воротах с надписью «ВЫХОД».

Под ней было кое-что приписано маркером:

«Не теперь».

Кейт посмотрела в его глаза — глаза хладнокровного убийцы.

Глаза дьявола.

— Нас нечасто посещают ангелы, — сказал он со злобной ухмылкой. Его улыбка стала шире, когда он наклонился, вглядываясь в ее глаза. — Я тебя знаю? Ты выглядишь… знакомо.

Большой палец Кейт нажал кнопку, и лезвие ножа выдвинулось.

— Я и должна выглядеть знакомо, — ответила она, — особенно в этом месте.

— Да? Это еще почему?

— Потому что я ангел смерти.