Вот так нынче воюют цивилизованные люди. Не удивлюсь, если у них тут стриптиз-бар где-нибудь за углом припасен.

Я проверил мессенджер. Контакт Дока значился в оффлайне со времени нашего последнего с ним разговора, и я искренне надеялся, что с ним случилось что-нибудь очень плохое, хотя и понимал, насколько это маловероятно.

Поскольку больше мне связываться было не с кем, я закрыл "ворона" и открыл новости.

Новостью номер один был, конечно, Китай.

Мировая общественность стояла на ушах в попытках выяснить, как китайцы это сделали и могут ли они это повторить, если потребуется, и если могут, то сколько раз. Китайцы загадочно отмалчивались, не давая никаких комментариев, чем стабильно набирали себе очки.

Оно и верно, кстати.

Чем меньше у мировой общественности информации, тем более фантастические гипотезы она может построить, а потом в них же и свято уверовать. Мне больше всего понравилась версия, в которой китайцы умудрились построить аналог электромагнитной пушки, действующей исключительно на некстов.

Хотя, дай им немного времени и чуток информации от Дока, они вполне могли бы такое построить.

Но лучше, конечно, сразу бомбу. Чтобы уж жахнуть, так жахнуть…

Не успел я додумать сию оптимистическую мысль до конца, как водительская дверца распахнулась и за руль ХАМВИ уселся Борден.

— Нервничаешь? — спросил он.

— Всегда.

— Я тоже, — сказал он. — У меня такое чувство, что мы собираемся сунуть голову в пасть тигра.

— И при этом сам тигр нас и позвал, — согласился я. — Но включать заднюю сейчас уже поздно.

— Никогда не поздно, — ухмыльнулся Гарри. — Я знаю, где они держат парашюты.

— Я внезапно вспомнил, что боюсь высоты, — сказал я.

— На самом деле, боятся надо земли, — сказал он. — Потому что в конечном итоге убивает тебя именно земля, а никак не высота.

— Я даже знаю, откуда эта цитата, — сказал я. — Хотя она и неточная.

— Я прыгал с парашютом множество раз, — сказал Гарри. — Днем, ночью, под зенитным огнем противника… Видишь, я все еще здесь, так что в этом нет ничего сложного.

— Я играл в шахматы множество раз, говорил Бобби Фишер, — сказал я. — Белыми, черными, однажды даже пожертвовал противнику ферзя. Видишь, в этом нет ничего сложного.

— Мне льстит твое сравнение, но оно в корне неверное, — сказал Гарри. — Для игры в шахматы нужен особый склад ума. А для прыжка с парашютом достаточно толкового инструктора.

— Ты уверен, что хочешь поговорить именно об этом? — спросил я.

— Нет, — сказал он. — Я тут нарыл немного информации о "Фениксе" по своим каналам. И даже из этого "немного", а его действительно очень немного, я могу сделать вывод, что Зеро рассказал тебе далеко не все.

— Странно, если бы это было не так, — сказал я.

— Но в целом он не соврал, — сказал Гарри. — Однако, то, о чем он умолчал, может быть очень любопытно.

— Не томи, — сказал я.

— Возьми, — он протянул мне свой планшет. — Файл на рабочем столе, не ошибешься.

— И что там?

— Там, помимо прочего, есть версия о том, кто такой Док, — сказал Гарри. — И почему на него не действуют твои скиллы.

Я не знаю, как Гарри нарыл эту информацию о какие связи он задействовал. Возможно, ради этого файла он продал душу дьяволу, но это не точно. Некоторые вообще считают, что у англичан нет души.

Зеро рассказал мне только об одном проекте корпорации "Феникс", а на самом деле их было два.

Звучит довольно иронично, то тот проект, с последствиями которого мы сейчас столкнулись, тот, в который внес свои изменения Красный Шторм, тот, который привел к гибели двух с половиной миллиардов человек и в конечном итоге спровоцировал появление суперменов, потенциально угрожающих существованию всего человечества в целом… Так вот, тот проект был гражданским.

А был еще и военный.

Удивительно, сколько всего ты можешь накопать, если знаешь, в каком направлении рыть.

Это было довольно познавательно и чертовски любопытно, однако сейчас наша главная проблема была отнюдь не в Доке и не в моих скиллах, которые на него не действовали.

Конечно же, это была ловушка.

Конечно же, мы сунули голову в пасть тигра, а тигр был голодный и вдобавок болел бешенством.

И конечно же, без меня у израильтян не было никаких шансов.

Это стало очевидно в первые же полчаса после высадки.

Кстати, о высадке.

Вас когда-нибудь сбрасывали с грузового военного самолета внутри тяжелого военного внедорожника? Если вам когда-нибудь доводилось находиться в лифте, падающем в шахту с последнего этажа башни Федерация в Москва-сити, то вы примерно представляете эти ощущения. Если же нет, то мне с вами и разговаривать не о чем.

Если когда-нибудь мои гипотетические дети спросят меня, каким своим жизненным достижением я особенно горжусь, я даже не буду сомневаться, что им ответить.

Тем, что во время этой чертовой высадки я не орал в голос.

Мать-мать-мать-мать, — примерно так выглядел мой внутренний диалог до тех пор, пока над нами не открылись парашюты. После того, как их купола таки развернулись, я просто закрыл глаза и представлял себя на райском острове, куда я когда-нибудь уеду.

А потом колеса стукнулись о песок и собственный позвоночник чуть не пробил мне голову.

Я выглянул в окно и увидел, что танки приземляются еще жестче.

Последний парашютист еще до достиг земли, а израильтяне уже багли вокруг техники и отцепляли стропы. Через пять минут после приземления наша колонна готова была двинуться в путь.

Ну, мы и двинулись.

До Иерусалима было сорок километров.

А до окружающей его песчаной бури — всего десять.