М е т е л к о. А ты боялся.

С у д а р у ш к и н. Очень страшно.

М е т е л к о. Привлечем Никитина к нашему делу. Вполне созревший товарищ.

Н и к и т и н (размахивая руками). Давайте же наконец поговорим честно. Чего вы все боитесь? Почему никто не говорит искренне? Вас сошлют, посадят за решетку?

Г о л о с а. Нет.

Н и к и т и н. Расстреляют? Чего вы трясетесь?

Г о л о с. А если выгонят?

Н и к и т и н. У нас что, безработица? И кто посмеет? Если мы все вместе… Только говоря правду, можно жить. А иначе жить не стоит.

С у д а р у ш к и н (к Метелко). Молод.

М е т е л к о. Горяч.

Н и к и т и н. Вы хоть раз попробуйте! Вот вы, в первом ряду. Расскажите, как попали в наш институт?

С о т р у д н и к (встает). Как? Пришел. Документы оформил.

Н и к и т и н. По призванию? Или случайно?

С о т р у д н и к. Честно?

Н и к и т и н. Мы здесь все честно говорим.

С о т р у д н и к. Встретил товарища. Вместе учились. Позвал он меня сюда. Дал два своих телефона, но по ошибке назвал служебный — домашним, а домашний — служебным. И вот я звоню ему якобы на работу. «А он прилег», — отвечают. — «То есть как? Плохо с ним, что ли?» — «Почему — плохо? Просто прилег, устал». Что ж за учреждение, думаю, где можно прилечь, отдохнуть? Ну и решил…

Д а л и д а д з е. Прекратить безобразие! (Никитину.) Уж не ученик ли вы Савойского?

Н и к и т и н. Я наслышан о Савойском. О том, как его изгнали из этих стен. И признаюсь, кое-что из его методов собираюсь взять на вооружение. Например, свободу выполнять так много работы, как мне по силам!

Шум, ликование в зале.

С у д а р у ш к и н. Вдруг сейчас заметят? Что будет!

М е т е л к о. Этот парень нам подойдет.

Затемнение.

В просторном, кабинете на стенах — оттиски будущих газетных полос. Во главе стола — И п п о л и т о в. Вокруг стола — сотрудники газеты, среди них  О р е л и к  и  В о л о д я.

И п п о л и т о в. Что ж, товарищи, планы двух следующих номеров мы утвердили. А вот что касается отдаленных перспектив… Мне кажется, стоило бы подумать о статье, где вновь будет поставлен вопрос о повышении роли коллектива в управлении производством.

О р е л и к. Такая статья в редакции уже есть. Доводим ее до кондиции…

И п п о л и т о в. Дело даже не в самой статье… Надо, чтобы высказался не журналист, а рабочий, служащий, ученый…

О р е л и к. Именно такой человек у нас и выступает. (Строго смотрит на одного из сотрудников, тот кивает.)

И п п о л и т о в. Еще одно соображение. В последнее время, мне кажется, выросло число разводов. Я прав или не прав?

С о т р у д н и к и (хором, нестройно). Правы, правы.

И п п о л и т о в. В чем тут причина? Не сказывалась ли общая атмосфера вседозволенности и обмана и на взаимоотношениях в семье? Что, если заказать такую статью?..

О р е л и к. Такая статья в портфеле редакции уже есть.

И п п о л и т о в. Надо, чтобы какой-нибудь специалист, демограф, не сам вдруг заговорил об этом, а его побудило бы письмо читателя.

О р е л и к. Именно так статья и построена. Он отвечает на письма.

И п п о л и т о в. И письма есть?

Г о л о с. Еще нет, но уже пишут.

Все смеются.

О р е л и к. Вы недооцениваете коллектив, которым руководите.

И п п о л и т о в. Пожалуй. А вот я еще подумал…

О р е л и к. Статья уже заказана. Будет представлена вам завтра.

Все смеются и расходятся. В кабинете остаются Орелик и Володя.

О р е л и к. Чего такой мрачный?

В о л о д я. Наши планерки превратились в университет вранья.

О р е л и к. Не перебарщивай. Обычная текучка.

В о л о д я. А я не хочу. Не желаю так. Острый, нужный материал не планируете, не пускаете.

О р е л и к. Руководство в моем лице прочитало твою статью.

В о л о д я. И что думает руководство?

О р е л и к. Где подтверждение, что все это правда? Что этот самый Никитин не рвач, не жулик, не очковтиратель?

В о л о д я. Я же дал вам дневник.

О р е л и к. «Дневник», «дневник»… Не будь таким доверчивым. Он хороший, а начальство его… Ты в курсе, что институт, который поливаешь грязью, идет навстречу славному юбилею?

В о л о д я. Слышал.

О р е л и к. Значит, понимаешь, что некоторым выгодно… Как бы это сказать?..

В о л о д я. Прямо.

О р е л и к. Выгодно заварить кашу, омрачить праздник. Многие, увы, пользуются ситуацией для сведения личных счетов…

В о л о д я. Увы.

О р е л и к (передразнивает его). Почин… Инициатива… (Вздыхает.) Эх, молодые — неразумные… Иди и подумай.

Появляется  с е к р е т а р ь.

С е к р е т а р ь. Мстислав Борисыч, к вам посетитель. Говорит, вы назначили.

О р е л и к. Пусть войдет.

С е к р е т а р ь  уходит, появляется  Д а л и д а д з е.

Д а л и д а д з е. Вы позвонили — я примчался.

О р е л и к. Присаживайтесь. Тут у меня любопытный документ. Взгляните. (Передает тетрадь.)

Д а л и д а д з е. Это что, простите?

О р е л и к. Дневник. Ваш Никитин ведет.

Д а л и д а д з е (читает). «Двадцать девятого августа. На что я потратил рабочий день? Очинка карандашей — полчаса. Переноска документов и чертежей по коридору — два часа. Чертил втулку (между прочим, обязанность чертежника.) Подшил деловую переписку (обязанность секретаря). Бегал за пирожками для всего отдела. Всё вместе — три с половиной часа. За мои прямые обязанности мне должно быть начислено 00 руб. 00 коп. Точный убыток для предприятия подсчитать не могу — арифмометр в отделе один и тот сломан. Уж лучше бы на картошку отправили…». (Морщит лоб.) Может, это и не дневник? Может, анонимка?

О р е л и к. На обложке фамилия.

Д а л и д а д з е (читает дальше). «Далидадзе — бурбон, мешает научно-техническому прогрессу, не осваивает нового оборудования и новых методов труда…». Что собираетесь с документом делать?

О р е л и к. Видите, с вами советуюсь. Все же не первый день знакомы, как-никак члены одной юбилейной комиссии, в одном президиуме сидим, общие задачи решаем.

Д а л и д а д з е. Спасибо.

О р е л и к. Вот и подумайте на досуге.

Д а л и д а д з е. Куда денусь? Подумаю.

Затемнение.

У подъезда прохаживается  К а р а с е в.

Появляется  Н и к и т и н.

К а р а с е в. Вы и есть знаменитый Никитин?

Н и к и т и н. Знаменитый — чем?

К а р а с е в. Весь город о вас говорит.

Н и к и т и н. Все говорят, и никто ничего не делает.

К а р а с е в. Таким я вас и представлял. Несговорчивый. Требовательный. Нетерпеливый…

Н и к и т и н. Прошу прощения, у меня мало времени. Тороплюсь на дежурство в дружину.

К а р а с е в. А как я дежурил, как заламывал руки! Ух!

Н и к и т и н. Что вас заставило меня поджидать?

К а р а с е в. Внимательно ознакомился с вашим выступлением на товарищеском суде. С вашей теорией личного примера…

Н и к и т и н. Назовитесь хотя бы.

К а р а с е в. Пока рано. Так вот, по долгу возложенной на меня миссии изучил некоторые подробности… Должен сказать, вы проделали громадную работу!

Н и к и т и н. Хотите мне помогать?

К а р а с е в. Восхищен вашей смекалкой и мужеством. Рисковый вы человек. Таких во все времена по пальцам пересчитать.

Н и к и т и н. Спасибо.

К а р а с е в. Все думаю о ваших опытах по лесопосадкам. Из головы нейдут. Значит, трудитесь на месте старой институтской свалки?

Н и к и т и н. И впрямь все знаете.

К а р а с е в. Даже больше, чем можете предположить. Давно хожу вокруг этого местечка. Но все не знал, как подступиться. А вы хитро придумали — под видом лесопосадок. И сторожа вас пропускают. Как же, энтузиаст-озеленитель! Поди, помогают разгребать завалы — за двадцать лет горы списанного… Тонны… Золотые тонны…

Н и к и т и н. Значит, знаете.

К а р а с е в. Сам в молодости клеммы платиной паял.

Н и к и т и н. Металл необходимо вернуть владельцу.

К а р а с е в. Кому же?

Н и к и т и н. Институту. Ведь сколько разбазарили — представить страшно! Но если мы сейчас это богатство вернем…

К а р а с е в. Вы и в самом деле блаженный? Или прикидываетесь? Ездите на свалку автобусом, тратите полтора часа в один конец, а могли бы хоть… Да вам бы на тридцать автомобилей и двадцать квартир для ваших друзей хватило!

Н и к и т и н. Прочь!

К а р а с е в. Не хотите, стало быть, делиться?

Н и к и т и н. Ищу бескорыстных помощников.

К а р а с е в. Да посмотрите вокруг — как все живут… Конечно, кое-что вернем институту. Но за такой труд, за идею, за риск ничего себе не попросить? А ведь это большой риск! Сами понимаете. Если вскроется… В последний раз. Я надежный человек. На меня можно положиться. По рукам?

Н и к и т и н. Убирайтесь! Чтоб духу вашего…

К а р а с е в. Хорошо. Ладно же! (Решительно идет.)

Н и к и т и н. Мерзость!

К а р а с е в (оглянувшись). Попляшешь, погоди! (Уходит.)

Никитин хочет войти в подъезд, из-за дома выходит  Л е н а.

Н и к и т и н. Ты?

Л е н а. Случайно оказалась рядом. Но мне и до этого кое-что было известно. Оставь в покое Володю. Не впутывай…

Н и к и т и н. Ты не понимаешь…

Л е н а. Я-то как раз понимаю. Хочешь, чтобы он шею сломал? Ты один. А у него я. И будущий ребенок. Оставь нас. (Поворачивается, быстро уходит.)

Никитин смотрит ей вслед.

Затемнение.

Кабинет Далидадзе. На стене — диаграмма роста производительности труда. Сам  Д а л и д а д з е — за столом, с о т р у д н и к и  и н с т и т у т а — на стульях против него.

Д а л и д а д з е. Товарищи, я пригласил вас, чтобы обсудить очень важный вопрос — внедрение наших технических изобретений в производственный процесс. (Нажимает кнопку селектора.) Танечка, ну что там?

Входит  с е к р е т а р ь.

С е к р е т а р ь. Арчил Борисович, сейчас соединят.

Д а л и д а д з е. Хорошо. А то мне уезжать надо.

С е к р е т а р ь  уходит.

Так вот, товарищи, вопрос остро стоит на повестке дня. Есть еще некоторые индивиды, которые не придают ему большого значения.

Заглядывает  с е к р е т а р ь.

С е к р е т а р ь. Арчил Борисович, на проводе.

Д а л и д а д з е (срывает трубку). Але, мама?.. Как дела? Как здоровье? (Прикрыв микрофон ладонью.) Товарищи, прошу не расходиться. Как суставы?.. Да, все послал… Еще десять коробок?.. Для тети Нины?.. Тоже суставы?.. Да, пошлю. Достану и пошлю. Але, але, девушка, помехи на линии, ничего не слышу. (Дует в трубку.) Але, але… Вот черт! (Кладет трубку.) Разъединили… (Обводит всех взглядом.) О чем я говорил? Ах да. Надо сосредоточить все усилия, чтобы поднять процент внедрения. Пока цифры крайне неудовлетворительные.

Заглядывает  с е к р е т а р ь.

С е к р е т а р ь. Арчил Борисович, соединили.

Д а л и д а д з е (срывает трубку). Але, мама!.. Да, черт их дери, совсем не хотят работать… Да, получил посылку, спасибо. Как там бабушка Сулико? (Закрыв микрофон ладонью.) Товарищи, прошу подождать. А что у Вахтанга в школе?.. Может, позвонить Отару?.. А Тенгиз дом построил?.. С камнем я помогу… Да, вот приеду… Юбилей отпразднуем и приеду. Фу, фу… (Дует в трубку.) Опять помехи, але, девушка… (Закрыл микрофон.) Данные по лабораториям крайне неудовлетворительные. Я вас пригласил сюда, чтобы сказать — впредь так работать недопустимо. (В трубку.) Але, мама! Да, теперь слышно. Мама, как мандарины?.. Что, червь напал?.. Нужно бороться. Где дядя Георгий? Я ему все объяснял. Позови его… В саду?.. Ничего, я подожду… Далеко в саду?.. Ничего, сходи. Или Гиви пошли. У него ноги молодые… Жду, жду. Товарищи, если положение не исправится, будем принимать самые решительные меры. К нам ко всем сейчас предъявляют повышенные требования… Я лично возьму реализацию планов под контроль. Меры к активизации надо принимать самые решительные. Але, дядя Георгий, гамарджоба. Что с мандаринами?.. Опрыскивать надо. Пусть Зураб поможет. Или Мориса позови. Как твой полиартрит?.. Средство прислать?.. Мераб здесь будет — с ним пошлю… Ладно, завтра еще позвоню. (Опускает трубку.) Одним словом, товарищи, делайте выводы. По-старому работать нельзя. Все, совещание закончено.