Ж а н н а. Если будешь себя хорошо вести.

М и т я. Это вряд ли. Два привода в милицию — не шутка.

Ж а н н а. В детскую комнату?

М и т я. У нас на кладбище участок, где торгаши друг друга хоронят. Памятники… Ограды… Произведения искусства… Ну а мы взяли и плиты поразбивали.

Ж а н н а. И после этого милиция отпустила? Рассказывай.

М и т я. Меня не за это забирали. Нас тогда не поймали.

Ж а н н а. Гангстер.

М и т я. Хочешь, в дом войдем?

Ж а н н а. У тебя ключи?

М и т я. Какая разница?

Ж а н н а. Через дымоход, что ли? Боюсь измазаться.

М и т я. Я знаю, что говорю.

Ж а н н а. Меня смех душит.

М и т я. Не заметно.

Ж а н н а. Это у тебя все на лице. А взрослость — знаешь что такое? Когда ты первому встречному не считаешь нужным выкладывать биографию.

М и т я. И ты решила, что я биографию выложил? Мы не настолько хорошо знакомы. Вот сойдемся поближе… (Включает магнитофон.) Потанцуем?

Ж а н н а. Все, отчаливай. Я этой дури — с мальчишками путаться — не одобряю.

М и т я. А вдруг понравлюсь? (Хватает Жанну, рвет платье.)

Ж а н н а. В своем уме? Отпусти немедленно.

М и т я. Ага, родинка. Я тебя на танец приглашаю. Ты что, не поняла?

Ж а н н а. Я закричу. Больно! (Вырывается.)

М и т я. Все равно найду. Никуда не денешься.

Ж а н н а. Ведь щенок, а боюсь. (Убегает.)

М и т я — за ней. Появляются  И г о р ь  и  Л е н а.

И г о р ь. Как он до аппарата сумел дотянуться?

Л е н а. Скорее всего, сидел рядом.

И г о р ь. Вот и все. Был Пал Кузьмич… И увезли его. Вчерашний день. Прошлогодний снег. Стаял — и нет. А завтрашний день — Митя. Крутится под ногами, мешается, дергает. Нам его не понять. А ему — нас. И выходит: все, что у нас есть, все, что остается, — наше сегодня. Ты и я. У тебя — я, а у меня — ты. И больше ничего.

Л е н а. Где сигареты?

И г о р ь. Я раньше не понимал, когда говорили: милые бранятся — только тешатся. А задумался о наших ссорах и понял: это ведь мы друг друга проверяем. Испытываем. Придет подозрение, и мы сразу его выкладываем. И надеемся, что ошиблись. Верим, что ошиблись.

Л е н а. Не надо…

И г о р ь. О чем ты с Максимом говорила?.. Так долго…

Л е н а. Братик еще не доложил? Шпион!

И г о р ь. Мне было столько, сколько ему сейчас, когда впервые увидел тебя.

Л е н а. Не вороши.

И г о р ь. А я хочу. Мне все это дорого. Помнишь, как твои не хотели, чтобы я на тебе женился? Отец распределение устроил к черту на кулички…

Л е н а. Сам же потом и отменил.

И г о р ь. Да не он. Борька Мальцев пошел в деканат…

Л е н а. Не Борька, а отец. Не говори ерунды. Стали бы твоего Борьку слушать…

И г о р ь. Борька сказал, что берет мое распределение и уезжает, а свой вызов отдает мне. Неужели забыла?

Л е н а. Пусть так.

И г о р ь. Все забыла?

Л е н а. Нет, помню, как ты от меня дернул, когда папашка тебе этого вызова не сделал.

И г о р ь. Снова эта шутка. Ее любят в вашей семье… Все не так. Ты же знаешь… Болела мама…

Л е н а. А вызов пришел — и выздоровела…

И г о р ь. Ну хватит, хватит…

Л е н а. Сам завел. Да, ты вернулся. А до этого отсиживался у якобы больной мамы… (Решившись.) Позабыв о нашем ребенке.

И г о р ь. Опять… Ты сказала: «Может быть… Может быть, будет ребенок…»

Л е н а. Да, я так сказала. Потому что ты сказал: «Может быть, сейчас не время»… И уехал.

И г о р ь. Я не знал. Клянусь!

Л е н а. Ему было бы… Он бы уже пошел в школу. Странно, правда? Где моя зажигалка с гарантией в тыщу лет?

Выскакивает  М и т я.

М и т я. Вы, кажется, сигарету желали? Прошу.

Л е н а. И зажигалку прибрал. Хорош.

М и т я. И ключи от дома. Все, как обещал. Зайдем?

И г о р ь. Вот бы и правда войти.

М и т я. Ты не понял. Дверь открыта. Леночка ключи в сумке прятала. А я взял. (Лене.) Ну что, съела?

Л е н а. Игорь, возьми у него ключи.

И г о р ь. Где ключи?

М и т я. Чтобы она их доктору отдала? Как же!

Л е н а. Шпион.

И г о р ь. Я знал…

Л е н а. Ты не знал. Ты догадывался. А теперь знаешь. Да, предлагала ключи… Легче тебе?

М и т я. Доктор молоток. Ходит, высматривает, вынюхивает. Бревнышки выстукивает — прочный ли дом? Долго ли простоит…

Л е н а. Это вы высматриваете и вынюхиваете… Обслюнявили все вокруг… Да подавитесь! Вы оба его мизинца не стоите. Гуляйте… На собственных поминках… (Убегает.)

И г о р ь (после паузы). Что она сказала?

М и т я. Что слышал.

И г о р ь. Она ушла… Она все знает… (Хочет бежать за Леной.)

М и т я (останавливает его). Пусть катится. Пусть они все катятся. Зачем они нам?

И г о р ь. Ты слышал про поминки?

М и т я. Не глухой. Только пусть не рассчитывают. Мы их раньше закопаем. Вот им! (Показывает кукиш.)

И г о р ь. Она с ним говорила. Она знает.

М и т я. Все и всё давно просекли. Один ты слепой. Тебе не хирурга, а окулиста звать надо.

И г о р ь. А ты? Что ты знаешь?

М и т я. Трус! Тряпка! Тебе давно здесь не место!

И г о р ь. Не каркай.

М и т я. Ты здесь лишний. Ненужный. Тебя приехали вперед ногами выносить! Неужели не чувствуешь?

И г о р ь (хватает Митю за руку). Ты что мелешь?

М и т я (вырывается, отбегает и показывает Игорю язык). Какой же ты дурак! Идиот! Чтоб у меня был брат осел!

И г о р ь. Я тебя… (Хватает ком земли, бросает в Митю.)

М и т я (уворачивается). Косой.

И г о р ь. Черт! (Бросает в него сухой веткой.)

М и т я. Не догонишь. У тебя от пьянства одышка. На голове вздумал ходить! Идиот! Всех вас погонят. Все накроетесь! А ты — первый.

И г о р ь (садится на бревно). Знаю, чего ты мне простить не можешь. Отца.

М и т я (останавливается). Не прощу.

И г о р ь. Он умер, пойми.

М и т я. Не понимаю. И не пойму. Ты им поддался. Они тебя таким сделали… Но ты же сильный. Ты сильнее, чем они.

И г о р ь. Иногда кажется, что жизнь свою давно уже прожил… Все испытал. Нечего больше ждать. Даже смерть узнал. Тот фонарный столб! Как мы в него…

М и т я (гладит его по голове). Игорек, Игорек, соберись.

И г о р ь. Устал я, Митяй… Ох как устал. Сил нет даже на гордость. Надоело все.

М и т я. Надоело начинается с «надо».

И г о р ь. Я никогда не знал, чего хотел. Знать с самого начала — счастливый случай. Я до сих пор не уверен. Ни в чем. Даже в том, что необходимо было появляться на свет. А? И без меня справились бы. Как считаешь?

М и т я. Не позволяй себе сомневаться.

И г о р ь. Уедем отсюда.

М и т я. Не имеешь права.

И г о р ь (обхватывает голову). Не могу больше. Забери! Домой!

М и т я. В отпуск — пожалуйста.

И г о р ь. Совсем!.. Каждый день примерять перед зеркалом лицо, репетировать, что скажешь на переговорах, что — шефу, что — в комнате, где еще семеро таких же, как я, умников с мамочками, папочками, тестями, тещами…

М и т я. Слабак!

И г о р ь. Что ты понимаешь! Я влюбился. Много лет назад. Вот и все.

М и т я (садится с ним рядом). Брат, мы с тобой свое возьмем. Нас уже двое…

И г о р ь. О чем ты?

М и т я. Еще не знаю, но чувствую. Все будет хорошо. В воздухе какой-то привкус… Не то свежести, не то взбаламученной пыли…

И г о р ь. Пыли?

М и т я. Ага, с чердака… Где ружья. Я их осмотрел. Там хорошие есть.

И г о р ь. Тесть любит охоту. Как они все любят охоту!..

М и т я. Мы их победим. Чувствуешь, какой запах? Острой свежести, как от стебля осоки…

Входит  М а к с и м. Митя пятится.

М а к с и м (Игорю). Что с тобой?

И г о р ь. Все хорошо. Даже очень. И дом открыт… Правда, Митя? (Выпрямляется, заставляет себя улыбнуться.) А что если нам подзадержаться? Денька на три. А то и подольше. Погуляли, уснули, проснулись — ага, снова день, снова погуляли… Мы же не знали, что это уже завтра, послезавтра, послепослезавтра… Мы думали, это сегодня. Продолжается день, а мы уснули, проснулись… К началу отопительного сезона вернемся в город. Потечет привычная жизнь, где ходят вниз ногами и шею ломают на ровном месте. И как раз те, кто вроде бы прочно стоит на своих двоих… Ты, Максим, поставишь слесарям, чтобы стояк продули. Я надену дубленку из шкуры того самого барана, которого мы сегодня съели. Ведь всех, всех помаленьку съедаем и обдираем… И китов… И оленей… И белочек… Что уж о бабочках и стрекозах горевать… Сизари, сизари кругом… Мельчаем… Исчезаем… А здесь, на заброшенной даче, ветер будет стонать в кронах голых деревьев… И березы не сбросят своих белых халатов…

М и т я. Да перестань же!

И г о р ь (Мите). Брат, принеси водочки. Выпить хочу.

М и т я  уходит.

Доктор, хватит играть в прятки. Сядь рядом.

М а к с и м. Хватит. (Садится на бревно.) Когда придешь?

И г о р ь. Я уже было собрался. А потом думаю: чуть погожу, съезжу еще разок… Все-таки Австралия… Интересно. Вернусь, и уж тогда…

М а к с и м. Сколько можно?

И г о р ь. Еще раз обязательно съездить надо. Сейчас в моду вошли ботиночки, называются «инспектора». Хочу прикупить. Из толстой кожи, на ранту, с рисуночком. А есть еще «инспектора» с разговорчиком: поскрипывают при ходьбе. Немного дороже, но красивые… Спасу нет. В другой раз — когда поехать придется? Ну скажи — когда?

М а к с и м. Я тебе предлагаю завтра утром. Я дежурю. В хорошую палату определю.

И г о р ь. Только не завтра. Дай еще пару дней.

М а к с и м. А потом еще. И еще…

И г о р ь. Ты мне лучше сейчас скажи. Чего неизвестностью томить? Что со мной?

М а к с и м. Приходи.

И г о р ь. Я буду лежать, а вы без меня будете по дачам разъезжать. Не надейся. И вообще не лягу. Я еще постоять могу. Даже на голове… (Пытается встать на руки.)

М а к с и м (хватает Игоря, встряхивает). Будь мужиком.

И г о р ь. Опля! Страхуй. (Отбегает.)

М а к с и м. Возьми себя в руки.

И г о р ь. Я тебе не говорил… Когда нас привезли… Когда ты Лену увидел… У тебя такое лицо было… И хотя ты мне сказал: «Все будет нормально», — я твоего лица испугался.

М а к с и м. Выдумки. Просто был измотан до предела. Медсестричка — та действительно грохнулась. Практикантка молодая…

И г о р ь. Да, помню…

М а к с и м. Лена была без сознания и все повторяла: «Игорек, мне холодно». Я этот ее шепот забыть не могу. И то, как мы с тобой возле нее все ночи дежурили… Знаешь, что такое ночное дежурство? Исповедь. Каждый всю жизнь свою перед тобой выкладывает. А ты молчал. Ты все время молчал…

И г о р ь. А о чем говорить? Даже лучший друг меня шпынял: «Женился на дочке». А я любил. И потом вокруг шушукались: «Вон тот, который на дочке женился». И я сам в это поверил.

М а к с и м. И это все, что мог рассказать?

И г о р ь. А в другом боялся признаться.

Максим пристально смотрит на Игоря.