— Похоже на старинные полотна Шагала — поднимаешься и летишь в небо с ангелами, — наконец выдохнула израильтянка.

Они постояли ещё немного, разглядывая картины. Теперь замысел инопланетных художников казался Тане понятным — предчувствие весны, пробуждение Авалона. Наверное, у всех художников во Вселенной есть общие слова в языке образов — «жизнь», «радость», «свобода»… А сейчас — время собирать камни!

Они спустились по ярусам вниз, к озеру — пустому и мрачному. Таня обратила внимание, что поля, ещё месяц с небольшим назад густо засаженные грибами и какими-то местными корнеплодами, разворочены и пусты — только бурая, словно вспаханная, земля и все.

— В сады спустилась осень…

— Лист увядший, как матери ладонь, прильнул к душе, — подхватила Хава. — Не помнишь, кто это написал?

— Какой-то японец. Я слышала от Мацумото.

— А я читала, только не помню где.

Таня присела на корточки, смела верхний слой песка, пошарила в гальке и спустя пару минут предъявила Хаве маленький золотистый кристалл.

— Смотри! Вот так выглядят наши драгоценные камушки — у них внутри словно распушились волокна хлопка. Подходят любые — большие, маленькие, даже треснувшие — главное, чтобы пух был несимметричным.

— Какой красивый! А представляешь — колечко с таким камушком, — улыбнулась Хава. — Все будут думать, что ты дочь Ротшильда.

— Если поймут, что за камень. Мало кто на Земле видел хлопчатый кварц вживую. Ладно, давай работать, пока наши мохнатые друзья не вернулись.

Ползать на карачках по пляжу, выискивая камушки, оказалось нелегко. Таня довольно быстро устала — давали о себе знать дни болезни. Она несколько раз поднималась размять ноги, но снова присаживалась, глядя на неутомимую Хаву Брох — та вгрызалась в гальку с упорством землеройного автомата. Насчёт заполнить рюкзаки доверху израильтянка погорячилась, на это нужна пара недель или в десять раз больше рабочих рук, но кучки камней росли на глазах. Наконец Хава тяжело поднялась, потирая ладонями поясницу:

— Обед.

Они молча высосали по пакетику концентрата, у Хавы нашлась бутыль воды с тоником и усталость чуть-чуть развеялась. И страх ушел. Первые часы Таня дёргалась от каждого шороха, потом перестала — когда гусеницы придут, не заметить их будет сложно. Она наконец наловчилась быстро выхватывать камешки из россыпи, бегло проверять на просвет и бросать в кучу. Механическая работа не тяготила. Таня созерцала чуть колышущуюся гладь озера, вглядывалась в гальку и ни о чём не думала. Неожиданно запищал комм Хавы. Таня вздрогнула, потом сообразила — гусеницы далеко и связь не экранируют. Израильтянка крутнула шарик.

— В контакте! Да, Лал. Неужели! Вот чёртов… Хорошо, поднимаемся.

Таня вопросительно взглянула на напарницу.

— Я старая черепаха. Конечно, командор снял координаты катера. И сложил два и два. И отдал приказ возвращаться на базу.

— Можно подумать, ему не нужны кристаллы!

— Нужны. Но дисциплина есть дисциплина. Или ты не знаешь нашего командора? — поинтересовалась Хава и расхохоталась, глядя на кислую физиономию девушки. — Ладно. Ещё по десятку камушков — и рюкзак на плечо. Не хочу подставлять Лала — к слову, если Грин решит тебя допросить, то операцию планировала я и приказы отдавала я.

Таня хотела было возразить, но смолкла — молодая, некрупная гусеница, розовато-сиреневого оттенка совершенно бесшумно возникла из какого-то дальнего коридора и теперь приближалась к ним.

— Что будем делать? — хрипло спросила Хава.

— Подожди!

Дрожащими пальцами Таня быстро распустила волосы, потом осторожно шагнула навстречу гусенице. Руки сами сложились в жесте приветствия — раз, второй, третий… Гусеница даже не остановилась. Небрежно сложив педипальпы в таком же жесте, она плюнула в девушку тонкой, липкой коричной струйкой и устремилась к озеру — похоже, её томила жажда. Таня замерла. «Получилось! Получилось!!! Ура!!!!». Ей хотелось кричать и прыгать. Хава тронула девушку за плечо:

— Похоже, твоим друзьям надоело сердиться, а?

Таня кивнула. Две слезинки скатились по щекам, и девушка сердито смахнула их рукавом.

— Ещё неизвестно, что скажут старые гусеницы.

— Думаю, то же самое. Скорее всего, ты стала свидетельницей племенного обряда и тебе дали понять, что на празднике жизни ты лишняя. И Мэй Ли тоже пришлась не ко времени. А теперь они успокоились, — утешила девушку Хава. — И проблема с добычей кварца решилась — спускайся да набирай, сколько хочешь. Надо будет послать экспедицию — Мэй, Альфреда, Тамару…

— И меня! — заявила Таня.

— Конечно, конечно! Я сама поговорю с Грином. А теперь в катер!

Хава подхватила с песка рюкзак, Таня взяла второй и затянула лямки. По дороге наверх они никого больше не встретили, и катер висел на месте, ровно над площадкой. Хава поднялась первой. Таня замешкалась, потом вдруг скинула груз и быстро прицепила к нижней ступеньке трапа.

— Я остаюсь! Хочу проверить, работает ли контакт.

— Сумасшедшая русская! Марш назад! — крикнула Хава.

— Ни за что. Ты рискнула, теперь моя очередь. Дважды я выбиралась отсюда живой и теперь всё тоже будет в порядке. Рисковать зря я не стану. Только провизию скинь и убеди Грина, что меня не надо спасать немедля. Через сутки поднимусь, дам отчет.

— Ты отчаянная, как я. И везучая. Всё получится! Но всё-таки будь осторожной — что я скажу Сан-Хосе, если он не найдет тебя, когда проснется?

— Что он может гордиться своей героической ученицей, правда? — невинно поинтересовалась Таня.

— Нахалка! — проворчала Хава. — Ну всё, шалом!

Таня чмокнула израильтянку в потную красную щеку и стояла на площадке, пока катер не скрылся из виду. Потом медленно спустилась. Она помнила, что с прошлого рейда в дальней пещерке верхнего яруса остались спальник и почти все её вещи, и направилась туда. По счастью, гусеницы не испортили их и не запачкали. Спохватившись, Таня сообразила, что при ней нет фотоаппарата и до завтра проблему вряд ли удастся решить. Девушке захотелось отдохнуть, она вытянулась в уютном теплом коконе, но сон не шел — лихорадочная, беспокойная дрема скорее тревожила. Непонятное возбуждение исподволь овладевало ей. Таня ворочалась, терла усталые ноги, зевала, потом, не выдержав, поднялась и отправилась бродить по городу.