Переговоры

…Весь их мир постоянной спешки, постоянных заумных разговоров, вечного недовольства и озабоченности, весь этот внечувственный мир, где презирают ясное, где радуются только непонятному, где люди забыли, что они мужчины и женщины, — все это было далеко-далеко… Здесь была только ночная степь, на сотни километров одна только пустая степь, поглотившая жаркий день… (с) АБС «Далекая Радуга»

Сильфы кружились, взявшись за руки, словно дети, легкие пряди волос развевались по ветру, белые лепестки липли к горячей коже. Солнце обрисовало контуры стройных тел. Идиллическая картина…

— Опять молчат! — огорчённая Таня отвернулась от глазка и чихнула. Чтобы не пугать аборигенов, камеры наблюдения установили на самом краю опушки, замаскировав пахучими кустами. Тане, единственной из десятка ксенопсихологов, удалось добиться подобия контакта — два сильфа принесли ей по горсти зерен и приняли в дар шарик коммуникатора. Сан-Хосе ликовал. Правда игрушку нашли на пляже, разломанную и погрызенную, но лучшего результата не добивался никто. Поэтому второй месяц все дежурные смены Таня проводила на сильфовой поляне, безуспешно пытаясь договориться с аборигенами.

Камера пискнула. Девушка глянула на экран — среди кипения зелени появился ещё один сильф, сонный на вид и тепло одетый — стройное тело укрывал большой золотистый плащ. Щёлк! Таня сделала три фотографии и прищурилась, всматриваясь. Остальные сильфы не одевались вообще — нагота изящных тел нисколько их не смущала. Тем паче, что отличить мальчиков от девочек удавалось с трудом — никаких молочных желез, гениталии визуально не определялись, а ловить красавчиков запрещали и Сан-Хосе и Инструкция по контакту. Коренастых и низкорослых в итоге решили считать самцами, а стройных и длинноволосых — самками. Или женщинами. Кто их разберёт?

Сильфы оказались загадкой Авалона. Они жили в глиняных «яйцах», возделывали поля, регулярно катались верхом на огромных мохнатых гусеницах. Но не имели ни письменности, ни языка, и понять, как они общаются, землянам не удавалось. Астронавтов абориген боялись и разбегались куда глаза глядят, команде Сан-Хосе так и не удалось завоевать их доверие. Резвясь на полянке, засыпая среди травы или в ветках деревьев, непринуждённо оправляясь или почёсываясь, сильфы производили впечатление стаи мартышек. Но поля и дома говорили другое.

Таня тщилась разъяснить казус. Двух сильфов она подманила терпением, как подманивают обезьян, и намеревалась и дальше пробовать «влиться в стадо», словно древний зоопсихолог Джейн Гудолл. Однако, преисполненная мечтаний, не заметила гусеницу и разбила дорогую аппаратуру. Командор Грин персональным приказом запретил ей вступать в контакт без напарника. С напарником сильфы общаться отказывались. Сан-Хосе на все просьбы лишь разводил руками.

Если бы планету открыли на полвека раньше, здесь стояла бы станция — с четырьмя орбитальными спутниками вместо двух зондов, с городком из розовой пенки вместо тесных кают корабля-матки, с парой тысяч сотрудников и нормальной научной базой. Но Авалон отстоял от Земли на четыре года полёта по пространственным маякам и ничего ценного там пока не нашли, ни в недрах, ни на поверхности. Населявшие геоид сильфы относились к примитивной культуре, совет Федерации вынес вердикт «нерентабельно». И финансы с ресурсами текли мимо.

Венеру с Марсом ещё трудно было назвать курортами — города там, конечно, стояли, и от дыхательных масок давно отказались, но страхование жизни в Марсополисе обходилось втрое дороже, чем в Санкт-Петербурге. Снарядить больше сотни кораблей разом, включая внутрисистемные и грузовые, Земля не могла — не хватало кристаллов для двигателей. Основные силы бросили к Эридану — там полвека назад флотилия командора ОХара впервые столкнулась с неуклюжими межпланетными «черепахами» хальсов или Халь-Соо-Ми-Са, как они себя называли. Белокожие братья по разуму походили на людей как братья, лет на двести отставали по технологиям, отличались прескверным нравом, но с грехом пополам шли на контакт. Колонию тоже основали в другой системе — Флорида, вторая планета Сириуса, оказалась не только пригодной для жизни, но и богатой редкоземельными рудами. Поэтому оставалось лишь радоваться, что сюда вообще послали корабль.

В дальний поиск испокон веку шли самые проблемные добровольцы по крайней мере, Таня была в этом уверена. Начальник корпуса, типичный англоамериканец, командор Грин, был просто груб. Телепат пани Брыльска пела романсы дуэтом с сестрой-близнецом, ведущей прием-передачу на орбите Нептуна. Ксенопсихолг Риверта тайком ел местную рыбу — ловил в Бриттском море на самодельную удочку, жарил на настоящем костре и ел. А Хосе да Сильва, шеф и босс группы исследователей, седой красавец, мудрый и ядовитый, как кобра наш Сан-Хосе, был безнадёжно стар. По профайлу ему исполнилось только семьдесят, но Таня не сомневалась: видавший виды ксенопсихолог просто подчистил даты, считая, что в космосе принесёт больше пользы, чем где-нибудь на Луне в богадельне для обеспеченных пенсионеров.

Что делать? Таня вздохнула. Авалон ей нравился, несмотря на курортную жизнь. Или благодаря ей. Земная сила тяжести, чистая вода, чистый воздух, долгое лето, дождь раз в неделю, вкуснейшие фрукты, никаких крупных хищников на суше (в Бриттском море по словам аквагруппы — кишмя кишат). Жаль, невозможно поставить домик где-нибудь на краю поля, с окном во всю стену, засыпать под хор закатных цикад, просыпаться от нежного солнца — и никаких соседей по каюте. Если начнётся колонизация, здесь имело бы смысл поселиться лет через пятнадцать-двадцать…

С поляны послышался характерный скрежет хитина, сильно запахло корицей и тыквенным соком — приползли «гусеницы». Немудрено — уже холодает, скоро начнёт темнеть. Сильфам пора домой. И нам тоже. Неряха Ли, небось, снова бросила «кожу» на пол вместо контейнера — приучить соседку убирать за собой Тане не удавалось. Вздохнув, девушка набрала код, чтобы вызвать катер.

Что-то хрустнуло впереди, в зарослях. При виде мохнатой фиолетовой гусеницы Таня испуганно вскочила и отшатнулась. Громоздкая тварь пристально смотрела на неё выпученными глазами, волоски на лобастой башке подёргивались. Потом жвала раскрылись. Перед Таней упал на землю мокрый и склизкий ком, похожий на отрыгнутую кошачью шерсть. За ним второй. Волна приторно-сладкого запаха накрыла поляну, перекрыв даже вонь от жасминов.

Тварь изогнулась, выставила вперед длинные, тонкие педипальпы, и ловко развернула ими комья. Это оказались туника и плащ. Икнув, Таня зашарила по карманам — что бы сунуть взамен? Вот так подарок прислали товарищи, это вам не яблоко… Ой-ё!

Тварь плотно обхватила туловище девушки, прижав руки к бокам, и натянула поверх «кожи» приторно пахнущую, липкую ткань. Задыхаясь, Таня пробовала вырваться, но её держали крепко где-то с минуту. Потом осторожно отпустили. Гусеница фыркнула, выпустив облачко резкой чесночной вони, и попятилась назад. От ткани шёл пар, она высыхала на глазах. Кинув взгляд в камеру, Таня увидела, что все сильфы, бывшие на поляне, подходят к гусеницам и одеваются в мокрые плащи. С ума сойти, какой уровень дрессировки! Или телепатические команды, как у модифицированных собак. Разумные они, остроухи, разумные только маскируются тщательно!

…Сан-Хосе, как и следовало ожидать, пришел в восторг. Худенький, остробородый, лёгкий он скакал по тесной каюте словно кузнечик, щёлкал пальцами и насвистывал бодрый мотив.

— Признавайся, чем ты их так очаровала, Танья?! Если владыка сильфов придёт просить тебя стать третьей женой в гареме, придётся выдать в знак союза между народами!

— Если я когда-нибудь вступлю в брак, мон женераль, вы знаете, кого бы я предпочла!

— Что ж, попросите у ваших сильфов эликсир вечной молодости! — склонившись в шутливом полупоклоне шеф поцеловал ручку девушке. Таня хихикнула.

— По результатам, мучача, твой подарок никто никогда не шил. Белковый материал вроде шёлка, склеен слюной. Терпит до минус ста мороза, в огне не горит, воду не пропускает, но испаряет. Похоже, у наших остроухих друзей есть товар для торговли с будущими колонистами. До Земли его доставлять нерентабельно… пока нерентабельно. Биоцивилизация, подумать только!

— Лекарства? — понимающе кивнула Таня.

— Умница, детка! Лекарства, косметика, пряности, деликатесы, афродизиаки в конце концов! Помнишь, откуда взялись «кожа» и полный анабиоз? И никаких войн, никакого насилия — биоактивные компоненты делают только руками. А пока корпорации разбираются, как наладить торговлю с племенем, у которого всё есть, можно спокойно сидеть, составляя сильфийский словарь. Ведь должны же они как-то общаться?

— Может мысленно? Или танцем, как пчёлы?

— Может и так. Мы пропускали записи через лингвоанализатор и ничего не добились. Вычленяются отдельные сигнальные крики, свист, похожий на птичье пение и всё. У павианов и то речь богаче. И решение загадки, дорогая моя, лежит на тебе. Постарайся убедить сильфов разрешить тебе побывать в их деревне. Если у них есть язык (а он обязан быть), они как-то обучают своих детёнышей. А у тебя, я надеюсь, хватит соображения заметить и зафиксировать.

— Уи, мон женераль!

— Вольно, сьерржант!

— Рядовой. Ря-до-вой! — улыбнулась Таня.

— Рья-до-вой! Ступай! Общий сбор в восемь.

Сан-Хосе подмигнул девушке и забегал пальцами по клавишам — надо было дать срочный отчёт в Федерацию и отправить телепатограмму.

Наутро оказалось, что снаружи начался несвоевременный дождь. За сутки он превратился в ливень, затем добавился штормовой ветер. Сильфы перестали приходить на полянку и зонды не приносили их фотографий, одни мохнатые гусеницы ползали по опустевшим полям. Таня ютилась на своей площадке с напарником, флегматичным зоологом Мацумото. Его интересовали сложноорганизованные колонии лесных свинок, благо одна из них находилась рядом с поляной. У потешных, размером с кошку зверьков, существовала, как успела выяснить экспедиция, сложная кастовая система. Были рыжие свинки добытчики, пёстрые свинки рабочие, занятые рытьём и уборкой, бурые свинки охранники и пушистые свинки-мамашки. Мацумото объяснял, что внутри каждой касты существует своё деление, одни колонии воюют с другими, совсем как муравьи. Сонная Таня поддакивала, кивала — ей было интересно, но сильфовская одежда почему-то навевала неудержимую дрёму. Хотя в остальном была чудной — тёплой, лёгкой, непромокаемой и вкусно пахнущей. А снимать её на посту запрещалось — мало ли что подумают сильфы, увидав, что она отказалась от дара…