Глава 1 Очень странный шум!

— Мисс Лилиан Уординг!

Эдмонд Белл бросил на серебряный поднос визитную карточку, которую ему передал слуга, и с распростертыми объятиями ринулся к гостье, которая ждала в гостиной. На девушке было манто из серого меха, из-под такой же шапочки выбивались светлые пряди волос.

— Лилиан! Нашла способ отдыхать от октябрьских экзаменов! — полусерьезно, полушутливо воскликнул Эдмонд.

Оба посещали одни и те же курсы по химии и естественным наукам в кенсингтонском колледже, и оба блестяще сдали экзамены. А потому решили дать себе несколько месяцев отдыха, поскольку курсы возобновлялись только в январе.

— Я не могла покинуть Лондон, — пожаловалась девушка, — ибо надеялась, что отец вскоре вернется из своего долгого путешествия. Увы, этого не произошло!

Лицо Эдмонда потемнело. Отец Лилиан, сэр Роберт Уординг, руководил научной экспедицией в Восточной Сибири. Его возвращения в Европу ожидали вот уже полгода. Но от него по-прежнему не было вестей.

— Поэтому я вернулась в наш дом на Бау-стрит, — продолжила девушка. — Но Уординг-Холл не очень приятное жилище, особенно если, как я, не любишь слоняться по мрачным залам и бесконечным коридорам. К тому же скончался мой славный старый Шомли, и я почувствовала себя такой одинокой, как никогда.

— Бедняга Шомли! — кивнул Эдмонд. — Он всегда был мне симпатичен. Для вас он был настоящей сторожевой собакой.

— Даже не могу сказать, как мне не хватает его, мой дорогой Эдмонд. Что касается замены, то об этом и речи не может идти. Раса истинных служителей угасает, если они уже совсем не вымерли. Поэтому я решила закрыть Уординг-Холл и отправить остальных слуг во временный отпуск. А сама решила переехать в пансион для дам, когда… — она заколебалась и быстро огляделась. — Можно ли говорить здесь свободно? Никто нас не услышит?

— Само собой разумеется, — удивленно ответил Эдмонд. — Но пойдем в мой кабинет, там будет удобнее, чем в гостиной.

Надо сказать, что Эдмонд очень гордился своим исследовательским кабинетом, своей «лабораторией», которую недавно обставил. Это был подарок отца за успех на экзаменах. Он указал на глубокое клубное кресло и пододвинул к девушке графин с портвейном.

— Охотно, — улыбнулась мисс Лилиан, — это вернет мне капельку мужества, поскольку на самом деле я пришла консультироваться с сыщиком.

Эдмонд рассмеялся:

— Неужели! Все так серьезно?

— Серьезно! Нет, не думаю. Быть может, все это пустяки. Не будь мы товарищами по учебе, я бы никогда вас не потревожила с тем, что вы посчитаете фантазиями слишком впечатлительной девицы.

Эдмонд успокоил ее, пообещав, что внимательно выслушает ее.

— Вот уже три недели, как умер мой верный Шомли, — начала она. — Последнее время он очень ослабел. Конечно, ему уже было почти шестьдесят. Но ничто не предвещало столь быстрого конца.

— Но смерть его не была внезапной?

— Нет, но он очень долго болел. Но я до сих пор не уверена, что он действительно был болен! Только за три или четыре дня до смерти он стал жаловаться на головные боли и беспокойные ночи. Шомли по натуре был немногословен, поэтому я откровенно удивилась, когда он начал мне пересказывать свои сны.

— Любопытно! — заметил Эдмонд. — И что снилось этому славному человеку?

— Он никогда не давал подробных объяснений, слишком молчалив был. Он ограничивался тем, что говорил о дурных снах и просыпался под воздействием кошмаров. Потом у него начались сильнейшие головные боли, из-за которых он быстро впадал в забытье. Накануне смерти он пожаловался, что его окружают красные тени. Но когда я просила объяснений, он только качал головой. В день смерти он рано лег спать.

До отъезда в эту азиатскую экспедицию мой отец, сэр Роберт Уординг, оставил меня под надзором бдительного Шомли. Слуга буквально стал моей тенью. Он настоял, чтобы покинуть свою большую комнату, и устроился в маленьком кабинете, прилегающем к моей спальне, где у него была узкая неудобная кушетка. На ней он и умер. Накануне я вызвала нашего семейного врача к его изголовью. Несмотря на сопротивление старика, врач тщательно осмотрел его, но не нашел ничего тревожного.

— Немного переутомился. Ему следует отдохнуть, — сказал врач.

Шомли яростно запротестовал, поскольку у него не было никаких причин уставать, ведь он практически ничем не занимался.

Врач, конечно, приписал смерть естественным причинам, вроде сердечного приступа…

Лилиан Уординг замолчала и смущенно поглядела на молодого сыщика.

— А теперь, дорогой Эдмонд, я буду говорить о себе. Обычно я сплю спокойно и редко вижу сны. Если я часто слышала о кошмарах, меня они никогда не мучили, по крайней мере, до последнего времени. Увы, теперь все изменилось! Три ночи подряд у меня какие-то фантасмагорические видения, невероятно ужасающие. Ничего определенного. К примеру, ощущение, что меня окружает дым и пламя, я задыхаюсь, падаю в бездонную пропасть. Я просыпаюсь в поту и трясусь от ужаса. Думаю, будет полезным посоветоваться с врачом, который предпишет что-нибудь успокоительное для нервов. Но разве несколько дурных снов достаточная причина, чтобы обращаться к специалисту? При каждом пробуждении, пока еще трясусь от увиденного кошмара, я слышу странно нежный шум. Такой странный, что даже не могу его описать. Что-то вроде шороха терки, словно кто-то чинит карандаш с помощью перочинного ножика. Звук то приближается, то удаляется. Когда я зажигаю свет, шум немедленно прекращается и возобновляется, когда я гашу свет. Но больше всего меня ужасает то, что я слышала этот зловещий шум в последние дни Шомли. Я спала плохо, озабоченная состоянием здоровья верного слуги, и была готова встать в любой момент, если ему понадобится моя помощь. Эта мысль больше не покидала меня. Поэтому я спала урывками. И каждый раз просыпаясь, слышала этот странный далекий и тихий шум.

— Это все? — спросил Эдмонд Белл.

Лилиан покачала головой. Ее руки дрожали.

— Нет… Я… Я… Но, может быть, это мне приснилось, Эдмонд. Ведь говорят, что видения из снов продолжаются в первые моменты после пробуждения! Так произошло этой ночью. Я опять проснулась в когтях кошмара. Я отчетливо слышала рядом с собой шорох затачиваемого карандаша. Я уже окончательно проснулась. Я так дрожала, что забыла включить свет, и тогда увидела красную тень! Дорогой Эдмонд, я не могу описать это видение! Но оно было, поскольку светилось темно-красным светом. Оно было неподвижным и вырисовывалось между окном и моей кроватью. Но контуры его были контурами человеческого силуэта. Машинально я дернула шнур выключателя большой люстры. И не заметила ничего необычного в спальне, кроме легкого колыхания двойных штор. Погода была плохой: дождь и сильный ветер. И заметила, что верхняя створка окна, обычно закрытая, была приоткрыта. Быть может, ее распахнул ветер!

— Легкое колыхание двойных штор… — повторил Эдмонд. — Скажите, вы посмотрели на часы?

— Нет, но в этот момент часы в коридоре пробили половину первого.

— В котором часу вы легли спать?

— Ровно в десять, поскольку люблю вставать рано.

— Полагаю, что, когда вы ложились, двойные шторы не колыхались?

— Нет! — воскликнула Лилиан, удивленная этим вопросом.

— Хорошо! В десять часов погода еще не испортилась, и двойные шторы не колыхались. Могу вас уверить, что в половине первого ночи ветер совсем стих.

— Куда вы клоните? — пролепетала Лилиан.

— Просто, моя дорогая, пытаюсь вам сказать, что в десять часов створка была закрыта, а между десятью часами и половиной первого ночи ветер был не такой сильный, чтобы открыть ее. А теперь попрошу, чтобы вы хорошенько подумали.