— Стой! Ярослав стой, я кому говорю, стоять! — но мужчине было все равно, как об стенку горохом, что злило меня неимоверно.

Подхватив в руки сарафан, помчалась за ним вслед, с мыслями, не убить так покалечить! Добежав к мужчине и схватив его за руку, что есть силы дернула не себя разворачивая. Встретившись с ним глазами, с яростным прищуром поняла, если буду кричать, истерить и показывать своё княжеское «я» в приказной форме, потеряю его безвозвратно. Поэтому вздохнув и сжав свободную ладонь в кулачок, сделала пару глубоких вдохов, успокаиваясь. Помогало плохо, желание ударить никуда не делось, но не делая больше ни каких попыток, лишь держа его за руку, смотрела, думая, что же сказать?

— Мстислава, тебе есть, что сказать или ты так и будешь держать меня за руку? Если нет, отпусти, у меня есть ещё не законченные дела, которые я хотел бы завершить без твоего присутствия!

Слова его били как пощёчина. Меня задевало его поведение, я не понимала, как он смеет так со мной разговаривать, как же так? Слёзы, помимо моей воли, проступили в уголках глаз, а я стояла и пыталась проглотить горький ком.

Не дожидаясь пока я начну говорить, мужчина вырвал руку и двинулся в глубь леса, оставляя меня одну. Как же так?! Я же княжна, мне не пристало бегать за мужчинами, а тут приходится унижаться. Слезы обжигающе горячие и злые текли по щекам, а голос с отчаяньем и яростью разнёсся по поляне, это был порыв, я никогда не вела себя так и ни когда не плакала из-за мужчин!

— Ты неотёсанный грубиян! Что же ты творишь со мной, как смеешь поворачивать ко мне спиной, не слушать меня и не смотреть в мои глаза. Как же так, Ярослав, как?! Ты же суженный мне, свет очей моих! Так как же так, где твоя храбрость, обещанная ведьмой, где спасенье нашего народа?! Это ведь ты, ты, а не Бронислав обещан мне, я ведь ждала тебя, а ты, повернувшись спиной, уходишь!

Зарыдав навзрыд, больше не скрывая своих чувств, развернулась уходить. Я больше не буду, за него держаться, он ведь сам не ведая, отталкивает меня, так зачем мне такая опора?! Зачем мне такой князь? Слезы застилали, глаза, а боль и обида расползалась по сердцу. Я брела вперёд, не видя дороги, и не успевая смахивать набегающие слезинки. Не знаю, как так получилось, но запнувшись, об торчащий корень повалилась, наземь, царапая в кровь ладони и ногу. Подтянув к себе колени и обняв их израненными, руками оплакивала надежды и мечты. Я ведь ждала его, я ведь всё это время втайне от всех верила, вопреки всему невозможному — ВЕРИЛА! А он так просто отказался от меня, не пожелав даже выслушать, встав ко мне спиной. Лишив меня и моего народа, шанса на жизнь. Лишив меня опоры и счастья, как же горько, как же больно. Предательство за предательством, почему так, почему все дорогие моё сердцу люди уходят?! Боги за что мне это?! Я не видела, но почувствовала, как сильные руки оторвали меня от земли, как он крепко прижал меня к себе и понес. Мне уже было всё равно, я с ним прощалась. Приняв нелегкое для себя решение, я попытаюсь выстоять без своего суженого, пусть и с другим, тем же самым Брониславом, выбранным батюшкой, но хотя бы не опущу руки, буду сражаться до последнего!

Прижав мою голову к плечу, мужчина, гладил по голове, тихо шепчет на ушко:

— Ну чего ты маленькая, что за сырость развела, весь лес своими слезами затопила, гляди так и леший явиться. Ну в самом деле, Мстислава, дочь князя вятичей, что за слезы в три ручья?!

Подняв заплаканные глаза, на ничего не понимающего мужчину, спросила:

— Не понимаешь? — а затем с новой силой заколотив по его груди кулачками, начала выплескивать всё отчаянье, скопившееся за последние дни!

— Ты, всё из-за тебя!!! Если б тебя не было, у меня был бы другой суженый, и возможно судьба была бы другой, но всё из-за тебя, из-за тебя мои бояре погибнут, Мои люди погибнут. И всё из-за тебя! Тебе на нас всё равно, тебе на меня всё равно, а я ведь ждала тебя, со своей тринадцатой весны ждала, ни на кого не смотрела, подарки ни от кого не принимала, а ведь вокруг меня было столько красивых и ладных воинов, а я тебя ждала, понимаешь?! А ты ко мне спиной! Даже слышать не хочешь, как же так Ярослав?! Я же без тебя погибну…. — Опустив молотящие до этого момента кулачки, заплакала, уткнувшись ему лицом в грудь.

Держу эту пигалицу на руках. Ревёт, что-то там бьётся мне в грудь своими кулачками. Достала уже. Поставил её на ноги, возле машины.

— Теперь слушай меня! Мстислава, я не твой холоп и даже не твой воин, которые побегут выполнять твою волю. Мне здесь никто и никак не может что-то приказать или сказать: «Я тебе велю». Врубаешься? Знаешь, я к тебе не в претензии, что меня не накормили и не предложили жилье. Я сам могу о себе позаботится. Вопрос был в другом, в простой благодарности. Ничего этого я не услышал ни от тебя и ни от твоих людей. Вы такие дикие? И что значит суженный? Может ещё и ряженный? Если тебе нужно, попроси, а не вели. Я помогу. Кто такой Бронислав? Жених? Так выйди за него замуж. Что значит, ты меня ждала с тринадцати лет? Я никому ни каких обещаний не давал. Всё, успокоилась? Что ты хочешь?

— На нас пойдут войной поляне и хузары. К ним могут присоединиться радимичи и северяне.

— Понятно. Можете не выстоять. Ты просишь меня о помощи?

— Да.

— Почему я?

— Так сказала ведьма. Я встретила свою тринадцатую весну. Уронила тогда свою первую кровь. Батюшка в тот день отсутствовал в стольном граде. Я упросила своего брата Воислава отвезти меня погадать на суженного. Ведьма нагадала мне тебя. — Мстислава говорила не поднимая глаз.

— Ловко! То есть кто-то, что-то нагадал и ты должна обязательно стать моей женой? Тебе сколько годочков?

— Семнадцатую весну встретила.

— Мда! А где твой брат?

— У меня их было двое — Родамир, старший самый, потом Воислав. А потом я. Родамир погиб во время похода на ромеев.

— На Византию?

— Да. Они ходили на Царьград. А Воислава убили в бою с нурманами.

— Нурманы, это норманны? Викинги?

— Наверное. Ты их странно называешь.

— И ты осталась одна, после гибели твоего отца?

— Да. И всё на мне. Я сильная, но людям нужен князь.

— Ты думаешь, что я князь?

— Я не знаю, князь ты или нет, но ты воин.

— И как я тебе могу помочь?

— Я не знаю. Ты это знаешь. Так сказала ведьма.

Я смотрел на эту девчушку. Вот же засада. И как мне удалось вляпаться в такое дер. о? Так, что мы можем предложить? Пулемет? Хорошо бы, да только нет его у меня, как и гаубицы и танка. Есть только стрелковое оружие. Но пользоваться им умею только я. Если кого-то ещё учить, патроны быстрее кончаться, чем кто-либо научиться стрелять более-менее. Так что этот вариант отпадает. Если работать огнестрелом, то работать точечно. Так, что ещё? Посмотрел на УАЗ. Есть почти восемьдесят литров соляры и двадцать девяносто второго бензина. Его для егеря везли. Можно сделать зажигательную смесь. Так, это уже кое-что. Что ещё?

— Кузнецы есть у тебя?

— А как же? Коваль, самый известный кузнец — оружейник.

Отлично. Сковать самый простой тюфяк, это своего рода предок пушки, смогут. Немного черного пороха сделать можно, если постараться. Зарядить его дробом, то есть камешками-гольцами и долбануть по штурмующим. Эффект, конечно только на близком расстоянии. Но на стенах самое то.

— Поехали, невеста моя суженная! Будем думать! — Посмотрел на «невесту». Стоит морщиться. Коленку через подол сарафана трогает. А на этом месте у подола красное пятно постепенно расползается. Вот чёрт! Дубина стоеросовая. Ей же больно. — Коленку покажи!

Она посмотрела на меня шокированным взглядом. Замотала отрицательно головой.

— Не понял? Стесняешься? Я же твой суженный?!

— Суженный, но не муж, чтобы я перед тобой заголялась!

— Серьёзно? Да ты уже заголилась, когда на своём скакуне скакала. Ты же в сарафане была. А седло мужское. Там не только голые коленки были видны! — Стоит упрямо смотрит мне в глаза. — Села на пригорочек. Живо!

Мстислава резко опустилась, глядя испуганно на меня. Присел на корточки рядом с ней.

— Подол до коленки приподними! — медленно подняла. Так, ранка кровоточила. Мда. Встал. — Я сейчас. — достал из машины аптечку и пластиковую бутылку с водой. Ранку обмыл. Когда дотрагивался до её коленки, она вздрагивала. — Мстислава! Ты нормально сидеть можешь? Чего дрожишь? Я не съем тебя. — Вскрыл упаковку с бинтом. Оторвал кусок и сложил его. — Сейчас будет щипать. — Помочил тампон йодом и приложил к ране. Молчит, только поморщилась. Молодец. Забинтовал коленку. — Всё, красавица моя! Поехали.

Тут услышали конский топот. К нам скакало пятеро всадников. Мстислава одернула подол. Встала. Среди подскакавших был тот, со шрамом. Я спокойно перехватил карабин. Воин спрыгнул с лошади подошел к нам.

— Княжна. Мстислава. Так нельзя, одной! — Я молчал. Пусть поговорят.

— Боян! Ярослав мой суженный. Он согласился помочь.

— Суженный? Но ты послала за помощью к Брониславу?! И батюшка твой, светлый княже, говорил мне, что за Бронислава отдать тебя хотел.

— Это сейчас не важно. Важно удержать град стольный. А Ярослав поможет. Он знает как!

Я был в восторге! Такая железо-бетонная уверенность в моём всезнайстве и в хрен знает ещё в чём!

В город Мстислава вернулась сидя у меня в машине. Так как скакать опять с задранным подолом было как-то неудобно. Княжна всё-таки, а не дочь пастуха!

Боги как же стыдно. Щеки пылали, было безумно неудобно, под пристальным взглядом Ярослава поднять подол сарафана. А сесть и не вздрагивать каждый раз, как его пальцы касались моих коленей, было за гранью возможного. Каждый раз, как он прикасался к моим коленям, по коже словно сотни иголочек пробегали уходя глубоко под кожу. Я никогда не испытывала таких ощущений, было странно, а ещё немного неприятно, кожу пощипывало и временами пекло. Но лишь до того момента, пока к ней не прикасался Ярослав, обрабатывая странной жидкостью и дуя на ранку. Он словно колдун, со своими настоями, заставил смотреть только на него, следить за каждым действием, с затаенным дыханием. И пытаться не выдать охвативших меня чувств. Боги, что же это?! На душе словно ураган. Множество чувств смешались, я не могла разобрать, что ощущаю к Ярославу, знала лишь одно он чужак! Но такой властный и решительный, словно его с детства учили править. Он, даже меня заставил слушать и объяснить всё как положено. Его властный тон со стальными нотками, заставлял подчиняться, было ощущение, что я стою пред батюшкой, отчитываясь за провинность. Но в то же время, он был мне интересен. Я тянулась узнать что-то новое, необычное для себя.