Глава 22

У инопланетян не было душа, но Рут смогла договориться о ванне с водой и, самое главное, о мыле. Она полюбила своеобразный шампунь и кондиционер, и была на шаг ближе к тому, чтобы почувствовать себя прежней. Она соорудила из куска ткани сносную тогу и позволила отвести себя туда, где они держали Грона.

Это определенно был их медицинский отсек. Рут последовала за инопланетянином в огромную комнату со множеством прозрачных шкафов, заполненных припасами, и странными аппаратами, занимающими большую часть пространства. Все было примерно на три фута ниже человеческого роста, хотя потолок был достаточно высоким для Рут, она могла стоять ни обо что не ударяясь.

Посреди комнаты на большом койке, окруженной специальными подпорками, под ярким светом лежал Грон, все еще без сознания. Рут поспешила к нему и с облегчением обнаружила, что цвет его лица уже не такой бледный и теперь он дышит легче. Странная серебристая манжета обвивала его руку там, где была колотая рана. В комнате были и другие инопланетяне, по-видимому, врачи, которые с интересом наблюдали за ней. Рут понимала, что на этом корабле ее будут изучать каждую секунду, особенно когда она будет с Гроном. От этого у неё зудела кожа. Ей хотелось выгнать их всех из комнаты, но она даже не знала, смогут ли они ее понять, а то, как они открыто пялились на нее, наводило на мысль, что они не станут ее слушать. Может ей удастся изловить их и вышвырнуть отсюда?

— Мы будем давать ему наркоз до тех пор, пока не доставим вас в охраняемую заповедную зону, — сказал один из инопланетян, но она не смогла определить, кто именно.

— С ним все будет в порядке? — спросила Рут, нежно проведя пальцами по руке Грона, которая снова стала тёплой.

— Он вне опасности, — ответил один из врачей-пришельцев.

Рут боялась прикоснуться к нему, она понимала, что это нелепо, после того, как занималась с ним любовью, но воспоминание о том, как он умирал у неё на руках холодный и неподвижный всего несколько часов назад, было все еще пугающе свежо в ее памяти, и она боялась, что если прикоснётся к нему, может каким-то образом вернуть его в это состояние. Но, когда ее пальцы коснулись его кожи, ничего не произошло, поэтому она осмелела и позволила себе сжать его руку так крепко, как только могла.

— Можно мне остаться с ним? — спросила она.

— Конечно.

— Наедине? — инопланетяне переглянулись, и Рут заскрежетала зубами. — Вы можете запереть нас, — предложила она с надрывом в голосе. Ей хотелось лечь рядом с Гроном и чувствовать, как бьется его сердце, как вздымается его грудь при каждом вдохе. Она хотела всем своим телом почувствовать, что он жив, хотела поговорить с ним, хотя он был без сознания, и все равно не понимал ее, просто на случай, если он узнает ее голос, который его утешал. Она не хотела, чтобы в это время за ней наблюдали и фиксировали ее действия. Ей не хотелось возвращаться в камеру или превращать эту комнату в таковую, но ей хотелось уединения. Рут просто хотела быть рядом с Гроном, неважно могла она выйти из комнаты или нет. Она все равно не бросит его.

Один из пришельцев подошел к настенному коммуникатору, и Рут оставалось только ждать их решения. Через мгновение команда развернулась и вышла из комнаты. Доктора задержались, чтобы убрать вещи и запереть шкафы, но в конце концов Рут осталась наедине с Гроном. Она посмотрела на него, но он даже не знал, что она здесь. Она забралась на низкую койку и легла рядом с ним, прильнув к его боку и прижавшись спиной к подпорке. Она знала, что за ней, скорее всего, наблюдают, но, по крайней мере, раз уж их не было в комнате, она могла притвориться, что они остались наедине. Обняв его и придвинувшись ближе, она несколько мгновений прислушивалась к его дыханию.

Через некоторое время, когда Рут почувствовала себя достаточно сильной, чтобы убрать одну руку, она начала гладить его мех. Она гладила его грудь, ноги и руки. Она приподнялась на локте и пригладила его волосы, проведя большим пальцем по скулам и шее. Его хвост был с другой стороны от него, и она приподняла его, чтобы нежно провести по нему руками, приглаживая взъерошенные волоски.

— Я рада, что ты в порядке, — пробормотала она, рефлекторно глянув ему в лицо, чтобы проверить его реакцию, но он не пошевелился. — Ты меня немного напугал, но теперь все будет хорошо. Мне жаль, что ты вернулся сюда, но мне пришлось так поступить. Они сказали, что отвезут тебя домой. Не знаю, как тебе все объяснить, когда мы туда попадем, но… Надеюсь, ты будешь рад снова там оказаться. Они не отвезут меня домой. Они хотят, чтобы я осталась с тобой. Надеюсь, ты не против, чтобы я осталась?

Глаза Рут наполнились слезами.

— Если ты не захочешь, чтобы я осталась, не знаю, что мне делать. Если передумаешь, или законы там другие… Но ты ведь не сделаешь этого, правда? Ты не бросишь меня. Ты бы мог оставить меня в качестве домашнего питомца или что-то в этом роде, верно? — она улыбнулась, представив эту картину. Сначала Рут считала себя умнее Грона, потом они стали партнерами, друзьями, любовниками. Они помогали друг другу выжить, по крайней мере, она так считала, и надеялась, что он тоже так думает. Она понимала, что не прикладывала так много усилий, как он, но ведь он не бросит ее, да? А вдруг, у него не будет выбора? Они собирались присоединиться к его народу. Т'Лакс говорил, что его народом правят альфа-самки. Если все будет так, как на Земле, альфе может не понравиться появление новой самки, да вдобавок инопланетянки. Со слов Т'Лакса Рут стало известно о том, что Грон теперь предан ей до конца жизни, но правда ли он выберет ее, когда воссоединиться со своим народом? Рут понятия не имела. Они знали друг друга всего несколько недель. Они доказали, что могут выжить в дикой природе, а их шансы выжить на планете Грона были еще выше, поскольку он знал местность, но это не означало, что Рут хотела жить так всю оставшуюся жизнь.

Ей хотелось, чтобы Грон проснулся и отвлек ее от этих мыслей. Он никогда не улыбался ей, и она не понимала ни слова из того, что он говорил, но он смотрел на нее так нежно, будто она была важна для него, он целовал ее и гладил по волосам. Она знала, что это глупо. Её не требовалось держать в объятиях, как ребенка, но он был всем, что у нее было, и сейчас она чувствовала себя одинокой. Она положила голову ему на грудь и подумала о своих родителях, о том, что скажет ее мать. Она начала плакать, подумав о том, как они узнают, что она пропала и сойдут с ума от страха, и как в конце концов им придется смириться с тем, что она мертва, даже не найдя тела, или прожить остаток жизни, питая ложные надежды, что однажды она вернется домой, что ее найдут. Ей оставалось надеяться, что они отбросят худшие предположения и убедят себя, что где бы она ни была, она счастлива.

Она заснула, надеясь, что так и будет.