Глава 43

Глава 43

Ложе ярла казалось поистине царским: широким, в меру мягким, с теплым пуховым покрывалом. Разнеженное тело наотрез отказывалось просыпаться и вылезать, когда рано поутру в спальню заявился до противного бодрый ярл и начал будить нас с малышкой.

— Лекса, разве Дин вас не предупредила? Суд на рассвете, а вы еще не встали, — раздраженно проговорил мужчина, потряхивая меня за многострадальное плечо, синяк от чужих пальцев на котором уже можно считать постоянной татуировкой.

— Предупредила, но в вашей постели так сладко спиться, — потянулась я, выползая из-под покрывала. — Век бы спала и не просыпалась.

На последних словах расцветший было ярл скривил лицо и неприязненно пробурчал:

— В моей постели дамы спят часто, а выспаться еще ни одной не довелось. И вы не станете исключением.

Последнюю фразу шатен произнес, как давно решенное дело, ставя меня в известность, выходя в двери.

Очень самонадеянно, ярл. Стоит и мое мнение на этот счет выслушать. Я-то не собираюсь греть вашу постель, чтобы вы там не решили для себя. Надеюсь, мы с вами поймем друг друга.

Возвращаться в тюрьму, где проходили суды, даже в качестве свидетеля обвинения и гостьи градоначальника не хотелось. Внутри что-то сжималось то ли от страха, то ли от нехорошего предчувствия. Спешившись с резвого ящера, я и увязавшаяся на слушание малышка старались не отстать от широко шагающего Борана, то и дело переходя на бег. Темные каменные коридоры оживали при появлении бегущих впереди факельщиков, освещающих путь градоначальника. Из-за редких дверей показывались служащие, привлеченные шумом, поспешно срывали шапки и низко кланялись начальству.

— Вам с Дин придется подождать в коридоре. В зал вас вызовут, — проговорил ярл, остановившись перед массивной тяжелой дверью, охраняемой двумя дюжими молодцами. — Присмотрите за девочкой, Лекса. У вас это хорошо получается.

Мужчина поправил тяжелую золотую цепь с символическим ключом размером с ладонь, густо усаженным самоцветами, выгодно смотревшейся на темной ткани колета. Символ власти впечатлял если не размерами, то роскошным исполнением. Старинный перстень блеснул на пальце тусклой синевой. Сейчас я заметила, что камень треснул, развалившись на неровные половины, и обе его части глубоко вплавились в платину оправы.

Интересно, зачем он носит испорченное колечко? Уж ярл-то может себе позволить новые украшения, а не эту ювелирную рухлядь.

Словно почувствовав пренебрежение, мужчина спрятал руку с кольцом. Дождавшись моего кивка, Боран небрежно махнул охране, и перед ним легко распахнулись двустворчатые двери.

Приняв величественно-строгий вид неотвратимости правосудия, решительно шагнул в ярко освещенный зал, в котором как по команде стало очень тихо. Двери закрылись, отрезая нас от начавшегося заседания суда над командой «Ледяного Единорога».

Разодетая как на праздник малышка прыгала на одной ножке, изображая маленького шурха, я же куталась в новый жилет из серебристого меха приобретенный у Ориса, который наконец добрался до меня и согрел плечи хозяйки. С удовольствием провела по отмытым от грязи, мягким, вернувшим свой первоначальный цвет волосам. Полюбовалась новыми, высокими сапожками со шнуровкой и каблучком, с носами, украшенными серебром. Тишину коридора не нарушало ничье присутствие, за все время мимо и тени не проскользнуло. Похоже, служащие без нужды не рисковали попадаться на глаза начальству. За дверью было тихо, звукоизоляция, если таковая имелась, сработала качественно.

Дверь неожиданно отворилась, и взъерошенный секретарь или писарь почтительно кивнул мне, приглашая войти. Подхватив малышку, опасливо переступила порог, разглядывая круглое, как цирк помещение, прошла к указанному секретарем пятачку, прижимая к себе девочку. Построенное по типу Коллизея, оно подавляло неожиданным величием и суровостью. Ярко освещенная площадка контрастировала с находящейся в тени зоной трибун, где разместились судьи, потерпевшие ранее от рук пиратов и горожане.

Посреди «арены» на коленях стояли двенадцать человек, закованных в железо. Я на секунду задержала на них взгляд, пытаясь разглядеть мерзавца Бриза. Напрасно. Лица, превратившиеся в кровавые маски, казались неразличимы. От одежды остались одни лохмотья, сквозь прорехи которых виднелись следы недавних пыток. Невольную жалость задавила на корню, вспомнив, что сделали бы со мной они, не сумей я сбежать.

— Лекса, вы узнаете кого-нибудь из присутствующих? — звучный голос справа резал воздух как клинок.

Я оглядела неровный строй из мужчин, едва удерживающих тело вертикально с низко опущенными головами. Раны, запекшиеся кровавые «сосульки» волос. Один из них с усилием поднял голову, поймал мой взгляд и похабно ухмыльнулся, облизнув разбитые губы. В нем я узнала Бриза, обещавшего все прелести группового насилия. Несмотря на пытки, мерзавец не раскаялся, он и сейчас был готов проделать со мной все, что порождал его больной мозг.

— Узнаю. Вот он обещал изнасиловать меня, а если не соглашусь — отдать команде, — я ткнула пальцем в наглеца и не думавшего прятаться.

— Бриз Крайон, тебе есть что сказать? — без выражения бросил тот же голос, давая понять, что никакие слова пирата не изменят его участь.

Но Бриз откашлялся, вытер о растерзанное плечо кровавые слюни и хрипло произнес, сверкая глазами:

— Маленькую тварь притащили Эрик и Гур. Все знают, где они их подбирают, этих полудохлых девок. Она из таких, иначе не связалась бы с мародерами. Но поняла, что деньжат в этот раз не обломится и слиняла, прихватив малявку.

Я побледнела, понимая, как ситуация выглядела со стороны. Кем я выгляжу в глазах всех горожан Трехснежья. Сжав кулак так, что ногти впились в ладони, постаралась сдержать слезы.

— Безрукой воровке только в продажные девки, — поддержал бывшего товарища один из команды и хрипло рассмеялся.

— Или в море, на корм шурхам, если попадется, — оживились мерзавцы, зубоскаля напоследок.

— Кем бы я ни была в твоих глазах, ты, мразь, мучал ребенка. Посадил на цепь и морил голодом, — я выплюнула слова, прожигая взглядом получившего поддержку и словно приободрившегося Бриза.

Пираты дружно засмеялись, закашлялись и захрипели, выражая полное презрение к моим словам.

— У вас еще будет шанс поглумиться, — ледяной голос оборвал всеобщее веселье будущих смертников. — Команда «Ледяного Единорога» приговаривается к четвертованию сегодня по полудню. Бриз, Гротан, Самалиф, бывший капитан Патрик к принудительной кастрации с последующим четвертованием. Тела будут выставлены на площади для примера торжества правосудия. Шхуна «Ледяной Единорог» изымается в пользу магистрата. Приговор окончательный, пересмотру не подлежит. Суд окончен.

Зал одобрительно зашумел, послышались торжествующие и глумливые выкрики в сторону команды. В пиратов полетели комки какой-то вонючей грязи, точно попадавшие в цель. Я повернулась в сторону сидящих судей. Суровые бледные лица, поджатые губы, холодные глаза, равнодушно глядящие на пришедшую в бешенство от зачитанного приговора пиратскую команду.

Странно равнодушные, словно не живые, или это профессиональное отношение, выработанное годами.

— Лекса, идем. Дядя тебе делает знак, — зашептала на ухо малышка, теребя ворот моего свитера.