Глава 35

Глава 35

Следуя за женщинами по заснеженной улочке, украшением которой были сугробы и обледенелые стены домов, я ловила на себе удивленные и подозрительные взгляды городских дворников, грузящих снег на салазки. Из окон на вторых этаж, не закрытых ставнями, сияли ночники и выглядывали заспанные лица горожан. Опасаясь спускать Дин с рук в незнакомом месте, неожиданно вышла на площадь. Прямоугольник торжища смыкал в себе все радиальные улочки, по которым тоненькими ручейками стекались люди. Торгаши открывали лавки, осторожно снимая металлические щиты с мутноватых оконных стекол. Я искала лавку верхней одежды и прислушивалась к новостям, обсуждаемым горожанами. Хотелось услышать что-нибудь о прибытии «Единорога». Охая и качая головой, женщины передавали новость о ночном убийстве в «Причале», не веря, что трактирщик оказался убийцей, польстившимся на деньги постояльцев, сетовали, что последнее время развелось малолетних воришек, а местный градоначальник не чешется что-то с этим делать, все горюет о потерянной племяннице.

— Чего хочешь, убогая? — несильный толчок в плечо вывел меня из транса. — Или присматриваешь чего стащить?

Меня недовольно разглядывала немолодая, но крепкая женщина. Малышка, обвив ручонками шею, недовольно зыркнула на грубиянку.

— Одежду себе присматриваю, — отмахнулась от женщины и развернулась в другую сторону, где прозвучало название Патриковой шхуны.

— Что и деньги есть? — поинтересовалась дама, с сомнением окидывая потрепанную дубленку.

Мимо толкались потенциальные покупатели, прицениваясь к рыбе, которую продавала женщина.

— Надеюсь хватит на что-то приличное, — уклончиво ответила я, краем уха услышав, что «Единорог» так и не появился в гавани и соли, которую все ждут, пока нет.

— Тогда тебе к Орису. Иди прямо вдоль ряда, он крайний на коже стоит. Что-нибудь подберет недорогое, — она вздохнула и глянула на малышку. — Может и так отдаст, если согласна на… ну ты поняла. Тебе-то, похоже, терять уже нечего.

Я-то поняла, но не слишком ли! Я что похожа на продажную женщину? Или если у меня ребенок, то я на все соглашусь?

Идя в указанном направлении, я разглядывала высящиеся за приземистыми лавками башни городской управы, единственного в городе здания, украшенного грубоватой резьбой и статуями крылатых чудищ. Остановившись напротив лавки кожевника, спросила Ориса. Юркий мальчик в меховой курточке, с изящно сплетенным кожаным ремешком через лоб, придерживающим соломенные вихры, просочился сквозь развешанные для продажи меховые зипуны и дубленки, велев ожидать. Я оперлась о прилавок, чувствуя, как занемели от тяжести руки. Малышка притихла, нашарив у меня на шее алый камень-талисман на шнурке, крутила его в пальчиках. Я разглядывала постепенно заполняющееся людьми торжище, отмечая про себя отсутствие лобного места и плахи, как в Канопусе.

Похоже у местного градоначальника свои порядки.

От созерцания меня отвлекло покашливание. Молодой, чернявый и дюжий бугай вопросительно глянул из-под смоляных широких бровей.

— Мне бы подобрать что-то из одежды. Дорога была тяжелой, — извиняясь за внешний вид, промямлила я.

Мужчина в небрежно накинутом на тонкую сорочку кожаном жилете привычным взглядом окинул фигуру и поинтересовался:

— Через горы шли?

Я молча кивнула, не желая вдаваться в подробности. Здоровяк склонил голову к плечу, задумчиво разглядывая нас обеих, щелкнул пальцем, подзывая вихрастого подмастерье. Когда он наклонился и коротко шепнул что-то парнишке, я напряглась, чувствуя неладное, и решила откланяться.

— Если у вас нет ничего на меня, уважаемый, я пожалуй пойду.

Развернувшись, сделала шаг в сторону другого ряда и услышала негромко брошенное в спину.

— Есть. Смотри сама.

На прилавок легла легкая длинная безрукавка, искусно скомбинированная из кусочков серебристого меха и черной кожи, со шнуровкой. Я пересадила Дин на больную руку и провела ладонью по пушистой поверхности. Мех, лаская, щекотал загрубевшую, покрасневшую от мороза кожу. Я улыбнулась давно забытому ощущению удовольствия и выдохнула:

— Сколько?

— Подарю, если будешь ласковой, — нехорошо сощурился мужчина.

— Для меня слишком дорого, — поняла прозрачный намек, покачала головой и с сожалением отступила от прилавка.

— Жаль, я бы не разочаровал, — ушей достигло мягко-вкрадчивое.

Я обернулась, вспыхнувшая непонятная злость едва не вырвалась оскорблением. Сдержав себя, кивнула на сопящую малышку и ответила:

— Один уже не разочаровал, — криво улыбнулась, разглядывая товар у других.

— Бывает, — кивнул местный мачо-лавочник с едва заметной понимающей улыбкой. — Тридцать серебряников… и жилет твой.

— Идет, — устало кивнула, посадила недовольную малышку на прилавок и закопалась, доставая деньги.

Принимая злотень, чернявый выразительно глянул на девочку, с интересом крутящую серебряные шарики, украшавшие кончики шнуров на приобретенной мной жилетке.

— Лекса, это мне? — недолго думая, девочка напялила поверх кожушка пушистую прелесть и прошлась по прилавку туда-сюда. — Я красивая? Похожа на ярлову сулами? Даже дядя Боран мне такой не дарил.

— Очень красивая. Нам пора, Дин, — кивнув девочке, спрятала сдачу и почувствовала, как на плечо легла тяжелая рука и развернула к себе.

— Откуда у тебя злотни, бродяжка? — густой запах сивухи обдал чувствительные ноздри. — Ребенок твой?

Рядом мелькнули светлые вихры подмастерья. Значит, лавочник послал за стражей. Чего тогда развлечься предлагал? Или всех развлечений секунда дело?

— Я не бродяжка, — возмущенно фыркнула, безуспешно пытаясь скинуть наглую лапу стражника с плеча. — Ребенок мой.

Приходилось привирать, чтобы не расплатиться второй рукой за киднеппинг. В этом мире с людьми расправлялись быстро, чаще без суда и следствия.

— Почему в таком виде? — без тени доверия разглядывал меня стражник.

— Я из Канопуса. Шли через горы. Там потрепало немного. В Трехснежье ищу Борана. Дядю моей малышки, — старалась говорить кратко и по существу.

— Через горы в это время?! — удивленные голоса чернявого и стражника слились воедино.

— Опоздала на «Единорог», выбора не было, — вновь попыталась вырвать плечо из цепких лап.

Вокруг нас начала собираться толпа из любопытных, негромко обсуждающих ситуацию, выдавая предположения одно нелепее другого. Малышка растерянно оглядывалась по сторонам, уже готовая дать рева. Я дернулась к ней, удерживающие пальцы разжались. Обнимая девочку, подбадривающе улыбнулась, ожидая решения стражника.

— Это же Дин, ярловой сестры дочка, — неожиданно донесся удивленный возглас из толпы. — Нашлась потеря. Ох, ты ж сиротка…

— Смотри-ко девчонка нашла ярлову пропажу…

— Могет сама украла, а теперь вернуть хотит?

— И кто же малютку-то держал в подвале?

— Та не, девчонка не боитси, он как льнет, не воровка она!

Толпа гомонила, подкидывая версии следствию, страж закона нахмурился, подошел и попытался схватить за покалеченное запястье. Пальцы ожидаемо соскользнули с пустого рукава.

— Воровка! Безрукая воровка! Девку свела со двора, и ужо приучат к воровскому ремеслу! Руку ей руби!

Со всех сторон сыпались угрозы, на нас напирала толпа, жаждущая расправы. Испуганная малышка заревела в голос, уцепившись за меня. Страж, заметив мое увечье, отреагировал не совсем обычно. Застыв на мгновение, словно раздумывая, он тут же отгородил нас от разбушевавшейся толпы.

— Угомонились все! — рявкнул стражник, пытаясь успокоить ярых и скорых на расправу жителей. — Могет малая не племяшка Борана, а этой ярловой любимки прижитое дите. Дети все друг на дружку схожи. Я пока девку отведу, куда следует, пусть в камере посидит. Ярл Боран сам разберется.