27

Она думала целую неделю, прежде чем поделиться мыслями с родными. Родители настороженно относились к неожиданно свалившемуся на их дочь олигарху, и начали сомневаться с первых же минут.

— Юля, ты подумай! — предостерегала мама, — это очень серьезно — возглавлять целую организацию! И потом, ты никогда таким не занималась, вдруг у тебя не получится… Или, еще хуже, он создаст подставную фирму, наживется на ней, а потом кинет тебя и останешься ты в долгах! Или, еще хуже, наворует, а посадят тебя!

— Мама! — укоризненно парировала Юлька, — ну что за фантазии? И где ты таких слов нахваталась — "кинет"! Это тебе девяностые что ли? Константин — порядочный человек.

— Ты еще слишком мало живешь на свете, чтобы знать, что некоторые подлецы выглядят как очень порядочные люди, — с горечью в голосе вещала мама, — ну вот что ты о нем знаешь?!

— Мама, — тихо, но твердо говорила Юлька, — я знаю то, что он — друг Сережи, а Сережа всегда был честен. Костя смог сохранить бизнес и удержался на плаву один, это много значит. И еще, он уважая память погибшего друга, помогал нам все это врем, не требуя никаких благодарностей.

Мама только махнула рукой, давая понять, что она свое слово сказала, а Юлька теперь вольна решать все сама.

Папа, следуя своей давней привычке, не стал вступать в спор с мамой, но позже, наедине, он выспросил у Юльки очень подробно обстоятельства предложения Мельницкого.

— Юля, я хочу сам переговорить с ним.

Юльке на секунду показалось, что она опять как в детстве, несмышленая девочка, и папа, ее умный папа, собирается разобраться со всеми проблемами.

— Ну хорошо, — кивнула она, — я дам тебе номер телефона.

А Лерка, как раз, была "за".

— Мам, это же круто! — восхищалась она, — Костя здорово придумал, и ты справишься!

— Какой он тебе Костя?! — Юльке казалась неуместной подобная фамильярность.

— А как? Дядя Костя что ли? — Лерка никаких проблем в подобном обращении не видела.

— Надо узнать, как его по отчеству, — Юлька закусила губу.

— Ну узнай, — хихикнула дочь.

Она не успела перезвонить Мельницкому, он позвонил сам.

— Ну и папа у тебя! — восхитился мужчина, — он в следственных органах не работал?

— Нет, — Юлька представила, как напористо папа вел себя. Когда дело касалось близких, папа мог горы свернуть.

— Надеюсь, он не наговорил лишнего? — с волнением в голосе спросила она.

— Нет, только по делу. И, с его слов, ты готова попробовать?

Юлька, которая действительно собиралась согласиться, вдруг испытала приступ нерешительности, но тут же заставила себя отбросить сомнения.

— Да, если ты, — ей до сих пор было неловко обращаться к нему так, — считаешь, что у меня получится, я бы хотела поработать в этой сфере.

— Ну и отлично! — по голосу из трубки было понятно, что ее решением он доволен, — давай встретимся, обсудим.

На следующий день Юлька сидела в офисе Мельницкого. Обсуждение затянулось до позднего вечера. Костя то увлеченно рассказывал, размахивая руками, то садился рядом, хватал лист бумаги, начинал что-то писать, чертить, подсчитывать. Уже было совсем поздно, когда подъехали один из юристов и бухгалтер. Теперь уже вчетвером они снова планировали все — от аренды помещения до издания собственного журнала. Когда закончили, Мельницкий отпустил сотрудников, выключил свет и закрыл дверь кабинета.

— Я подвезу тебя, — сказал он Юльке, заметив, что она ищет в телефоне номер такси.

— Страшно? — Мельницкий поглядывал на Юльку, сидящую на переднем пассажирском сидении.

— Что? — не поняла она вопроса, увлеченная мельканием вечерних огней города за окном.

— Начинать — страшно?

Юлька кивнула.

— Сама бы я никогда не решилась на подобное, — она улыбнулась, — из меня организатор никакой.

— Ничего, вдвоем справимся! — он был уверен в себе, впрочем, как всегда.

Тем временем Лерка сдавала экзамены. Юлька с волнением наблюдала за дочерью и удивлялась, насколько легкомысленна та. Она не сидела целыми днями прорешивая задания, не перечитывала учебники и не корпела над словарями. Лерка жила своей обычной жизнью — гуляла с Максимом, ходила в кино, а вечерами часами напролет болтала по телефону и играла с Фунтиком.

— Лера, — Юлька не могла выносить такое отношение к первым серьезным испытаниям в жизни, — ты бы хоть позанималась что ли?

— Мам, я занималась!

— Когда?

— Сегодня у Макса прошла несколько тестов на время. Прикинь, я его обогнала, хотя по всем параметрам он лучше меня должен сдать.

— У тебя все игры, — качала головой Юлька, — а, между прочим, это не шутки!

— Мамуль, я знаю! — Лерка обнимала мать, — но разве тебе хочется, чтобы я психовала и нервничала? Нет! Вот я и не психую! И не нервничаю! Я все сдам нормально, вот увидишь!

И она опять принималась возиться с поросенком или прилипала к телефону. Юльке оставалось только ждать результатов. Впрочем, она все же была уверена в знаниях дочери. Лерка при всей внешней расхлябанности, была умненькой и обладала хорошей памятью. Этот факт был доказан совсем скоро, когда пришли результаты первого экзамена. Лерке не хватило всего четыре балла до максимума. Это было радостно и печально одновременно, радостно, что так много, а печально потому, что совсем немного не дотянула.

Между мыслями о Лерке, Юлька успевала еще подумать и о работе. Мельницкий не давал расслабиться, взяв ее в оборот. Теперь она целыми днями каталась с ним от офисного здания, где они арендовали помещение, до магазинов мебели, полового покрытия и тканей. Вспоминая свое модельное прошлое, Юлька начала подыскивать хореографов, стилистов и фотографов для сотрудничества, а потом, вспомнив еще кое-что, вписала в ежедневник пункт — психолог. Незаметно для себя она втянулась и даже начала получать удовольствие от процесса.

Илька, который с некоторых пор никак не мог застать подругу дома, однажды сказал:

— Я никак не могу привыкнуть к тому, что если ты заинтересована, то отдаешься делу на все сто процентов. Ты — максималистка. Я иногда завидую тебе, потому что я совсем не такой, а иногда понимаю, что отсутствие максимализма спасает мой рассудок. Я все думаю, какой бы ты была, если бы у тебя задалась семейная жизнь? Ну, ты понимаешь — муж, дом, собака… Возможно сад, беседка и чай по вечерам. Наверняка много детей и котов. И ты — такая вся домашняя, заботливая, способная поровну разделить между всеми любовь и нежность.

— Иль, я совсем не такая, — с сожалением в голосе отвечала Юлька, — ты меня идеализируешь. Сад бы зарос травой, дети бегали ободранные и грязные, а коты и собаки вечно дрались.

— Но в этом и была бы твоя гармония, — мечтательно продолжал Илька. — Но ты все время занимаешься общественной работой. И это у тебя отлично выходит, могу сказать с плохо скрываемой завистью.

— Ой, — Юлька отмахнулась с улыбкой, — тебе ли не знать, что хозяйка я так себе! Если бы не свекровь, мы бы с Леркой с голоду умерли!

— Да, — Илька кивнул, — Татьяна Петровна была замечательной женщиной.

— Я скучаю по ней, — Юлька сложила руки на коленях и печально взглянула на друга, — и вообще, скучаю по той жизни.

— Тебе правда было там хорошо? — Илька давно хотел спросить, но повода все никак не было, — потому что мне всегда казалось, будто ты отбываешь какую-то повинность.

— Мне было там спокойно, — ответила Юлька, — эти люди… Они другие. Им есть дело до тебя. Иногда, конечно, они слишком влезали в мою личную жизнь, но, в целом, да, мне было хорошо там. И Лерке тоже. Помнишь, как она мечтала стать пастухом и вместе с Васькой-дурачком пасти коров на лугу за дорогой?

— Помню, — Илька улыбнулся, — дядя Леша сделал ей шикарный кнут!

— У меня даже где-то фото есть, где она с этим кнутом, — воспоминания заставили улыбаться, — помнишь, в платье с ромашками…

— Да-да, — подхватил Илька, — и в дедовой кепке.

Леркины детские проказы можно было вспоминать целую вечность.

— А сейчас такая девица выросла, — Юлька пригорюнилась, — не знаю, что делать, она всерьез собралась за Максимом в Питер.

— А ты против?

— Я… — Юлька задумалась… — я не знаю, как буду без нее. Я уснуть не могу, когда ее дома нет!

— Юль, — Илька потянулся, взял ее за руки, — она всегда была самостоятельной, дай ей возможность попробовать жить отдельно. Вот увидишь, она не разочарует тебя.

— Но я-то не была самостоятельной! — воскликнула Юлька, — я и сейчас не самостоятельная! Мне нужно, чтобы она была рядом, чтобы она разговаривала со мной, чтобы она одобряла меня! Лерка — часть меня! Лучшая часть! Как же я буду без этой части…

Слезы сами прыснули из глаз. Юлька вскочила, отбежала к окну, прижала пальцы к глазам и прерывисто вздохнула, старательно подавляя рыдания. Она высказала то, что давно держала в себе и не хотела признавать.

— Ну-ну, — Илька подошел сзади, обнял за плечи, — ну ты чего? Что за сопли-слезы?

Она повернулась, уткнулась приятелю в грудь и позволила себе расслабиться. Илька поглаживал Юльку по макушке, протягивая пальцы сквозь отросшие пряди. Когда она выплакалась, он достал из кармана платок, и с улыбкой протянул ей. Юлька сердито взглянула, снова отвернулась и громко высморкалась.

— Что-то расклеилась, — с виноватой улыбкой прошептала она, — нервы ни к черту.

— Ты очень хорошая мать, — сказал Илька, — а Лерка — отличная дочь. И вы обе не должны расстраивать друг друга. Ты же все понимаешь, да? Поэтому и сопливишься. Ну не можешь ты ее удержать. Как в свое время тетя Даша не смогла удержать тебя. Хотя ты была более зависима от родителей в эмоциональном плане. Помнишь, как ты собирала чемодан?

Юлька помнила свою упертую решимость ехать в деревню. Она кидала в чемодан вещи, а мама суетилась рядом с орущей Леркой на руках и причитала. Но она все равно уехала.

— Помню, — Юлька вытерла мокрые глаза и улыбнулась.

— Ну вот. А теперь возьми себя в руки и будь мудрой. Мы, конечно, поможем ребенку, хотя она и без нашей помощи не пропадет. Куда поступает-то?