Комнату пронзил визг, а за ним послышалось хихиканье Джастина и звуки притворной борьбы.

Фиби тревожно двинулась вперёд, чтобы вмешаться. Джастин не привык общаться со взрослыми мужчинами, за исключением её отца и братьев. Но папа остановил Фиби лёгким прикосновением к руке и слабой улыбкой.

Из-за дивана показался взъерошенный и помятый мистер Рэвенел.

– Прошу прощения, – проговорил он с небольшим беспокойством, – мне кажется или что-то зацепилось за мой пиджак?

Он изогнулся и повернулся посмотреть через плечо, обнаружив Джастина, который уцепился за его спину, как обезьянка, обхватив короткими ножками худощавую талию Рэвенела.

Фиби одновременно озадачило и обезоружило, с какой лёгкостью её сын играл с незнакомцем. Она не могла не сравнить общение Джастина с Эдвардом Ларсоном, которому спонтанное ребячество было не свойственно.

– Ну что, отправимся на экскурсию? – спросил мистер Рэвенел её отца.

– Я с вами, – сказала Фиби. – Если не возражаете.

Выражение лица мистера Рэвенела стало непроницаемым.

– Вы окажете нам честь, миледи.

– Джастин, – позвал Себастьян внука, – пойдём, прогуляемся вместе. Позволим мистеру Рэвенелу сопровождать маму.

Фиби бросила раздражённый взгляд в сторону отца, который сделал вид, будто ничего не заметил.

Мистер Рэвенел присел, чтобы Джастин мог слезть с его спины, а затем подошёл к Фиби.

Она смутно расслышала, как отец сказал, что выведет Джастина на улицу.

Сквозь барабанную дробь её сердцебиения прорезался тихий голос мистера Рэвенела:

– Надеюсь, вас не принудили к прогулке.

– Нет... Я хочу пойти.

Его хриплый смех взбудоражил приятные ощущения внутри.

– Вы сказали это с энтузиазмом овцы на её первой стрижке.

Видя, что его лицо приняло скорее дружелюбное, нежели насмешливое выражение, Фиби немного расслабилась.

– Мне стыдно, что вы узнали, как мало я понимаю во всех этих делах, – призналась она. – Вы будете думать обо мне плохо. Будто моё невежество умышленное.

Мистер Рэвенел какое-то время молчал. Но когда ответил, его голос был очень ласковым.

Фиби удивлённо моргнула, почувствовав, как он коснулся подбородка и приподнял её лицо вверх. Его пальцы были сухими и тёплыми, по ощущениям, словно наждачная бумага и шёлк. Их прикосновение отдалось пульсацией во всём теле. Костяшки двух пальцев с неимоверной лёгкостью прижались спереди к её шее. Она посмотрела в его тёмно-синие глаза, и между ней и Рэвенелом проскользнула таинственная искра.

– На вашем попечении находился больной муж и маленький сын, – мягко проговорил он. – Вам было чем заняться. Думали, я этого не пойму?

Фиби была уверена, что Рэвенел почувствовал, как она сглотнула, перед тем как медленно отстраниться.

– Спасибо, – выдавила она.

– За что? – Он предложил ей руку, и она приняла её, обхватив пальцами рукав его льняного пиджака без подкладки.

– За то, что не критикуете при удачной возможности.

– При моей-то репутации? Я может и подлец, но не лицемер.

– Вы очень строги к себе. Что такого непростительного вы сотворили?

Они вышли из дома и направились за особняк по широкой гравийной дорожке.

– Ничего особенного, – ответил он. – Всего лишь годами предавался обычному разврату.

– Но вы же поменяли привычки?

На его лице появилась насмешливая улыбка.

– На первый взгляд.

На улице быстро теплело, воздух наполнялся сладкими ароматами клевера, травы и пастбищ. Лесная завирушка заливалась трелью, сидя на живой изгороди, а малиновки чирикали с верхушек деревьев.

Отец и Джастин уже ушли далеко вперёд, они свернули с тропинки, чтобы рассмотреть ряд из четырёх оранжерей за регулярным садом⁶. Вдалеке над скотными дворами и ангарами вырисовывались фермерские постройки.

Фиби попыталась представить, о чём могла бы спросить деловая женщина.

– Ваш подход к управлению землёй... внедрение современных методов, техники... Эдвард Ларсон сказал, что это называется "интенсивным земледелием". Он говорит, оно связано с большими расходами и высоким риском, и некоторые землевладельцы разорились, применяя данную тактику.

– Многие разорились, – удивил её признанием мистер Рэвенел. – В основном потому, что они глупо рисковали или проводили ненужные улучшения. Но интенсивное земледелие заключается не в этом. Тут требуются научные методы и здравый смысл.

– Мистер Ларсон считает, что фермеру-джентльмену достаточно знать методы, проверенные временем. Говорит, что науку нельзя смешивать с природой.

Мистер Рэвенел остановился как вкопанный, заставив Фиби повернуться и посмотреть ему в лицо. Его рот приоткрылся, как будто он собирался сказать что-то резкое, затем закрылся и снова открылся.

– Могу я говорить откровенно или мне следует оставаться вежливым?

– Я предпочитаю вежливость.

– Ладно. Вашим поместьем управляет чёртов идиот.

– Это по-вашему вежливо? – спросила изумлённо Фиби.

– Начнём с того, что наука неотделима от природы. Наука объясняет, как устроена природа. Во-вторых, фермер-джентльмен не фермер. Если вам приходится добавлять слово "джентльмен" к названию вашего рода деятельности, это хобби. В-третьих...

– Вы ничего не знаете об Эдварде, – запротестовала Фиби.

– Я знаю к какому типу людей он относится. Он скорее предпочтёт вымирание, нежели идти в ногу с прогрессом. И разорит ваше поместье, только чтобы ему не пришлось изучать новые способы ведения дел.

– Новое не значит лучшее.

– Точно так же, как и старое. Если примитивные способы так чертовски прекрасны, зачем позволять арендаторам использовать плуг, запряжённый лошадьми? Пускай разбрасывают семена по полю вручную.

– Эдвард Ларсон не против прогресса. Он только задаётся вопросом, что лучше: механическая жатвенная машина, загрязняющая поля, или безопасный труд бравых, сильных мужнин, орудующих косами.

– Знаете, кто задаётся подобными вопросами? Человек, который никогда не выходил в поле с косой.

– Не сомневаюсь, что вы выходили, – съязвила Фиби.

– Вообще-то, так и есть. Это очень тяжёлая работа. Значительный вес косы обеспечивает дополнительный импульс при покосе более толстых стеблей. Приходится постоянно крутить торсом от чего бока начинает жечь. Каждые тридцать ярдов нужно останавливаться, чтобы избавится от зазубрин на лезвие и снова его заточить. Как-то раз утром я вышел с мужчинами в поле и не продержался даже до конца дня. К полудню каждый мускул горел огнём, а ладони так сильно покрылись волдырями и кровоточили, что я не мог сомкнуть руки на рукоятке. – Мистер Рэвенел сердито умолк на мгновение. – Лучший косарь за день может скосить один акр пшеницы. Механическая жатвенная машина за то же время обработает двенадцать акров. Ларсон случайно не упоминал об этом, расхваливая полевые работы?

– Нет, – призналась Фиби, разозлившись одновременно на себя, Эдварда и мужчину перед ней.

Издалека послышался ленивый голос отца:

– Уже спорите? Мы даже до амбара не добрались.

– Нет, отец, – ответила Фиби. – Просто мистер Рэвенел чересчур пылко обсуждает тему сенокоса.

– Мама! – воскликнул Джастин, – иди, посмотри, что мы нашли.

– Сейчас, дорогой. – Фиби, прищурившись, посмотрела на мистера Рэвенела. Он стоял чересчур близко к ней, его голова и плечи заслоняли солнечный свет. – Имейте в виду, что вам не запугать меня, подавляя своим внушительным ростом, – резко бросила она. – Я выросла с двумя очень крупными братьями.

Он мгновенно расслабился, засунув большие пальцы в карманы брюк.

– Я не пытаюсь вас запугать. Просто я выше. Ничего не могу с этим поделать.

"Чушь собачья", – подумала Фиби. Он совершенно осознанно стоял к ней так близко. Но в глубине души её забавляло то, как он изо всех сил старался не показаться властным.

– Не думайте, что я не смогу сбить с вас спесь, – предупредила она.

Он бросил на неё невинный взгляд.

– Только если примените кулаки.

Остроумное замечание её рассмешило. Наглый негодяй.

Уэст Рэвенел слегка улыбнулся, не сводя с неё глаз, и на мгновение у неё приятно защипало в горле, словно она только что проглотила ложку холодного мёда.

По молчаливому согласию они продолжили свой путь. И догнали Себастьяна и Джастина, которые остановились посмотреть на молодую кошку, блуждающую по обочине тропинки.

Маленькая фигурка Джастина застыла от восторга, его внимание было приковано к чёрной кошке.

– Мама, гляди!

Фиби посмотрела на мистера Рэвенела.

– Она дикая?

– Нет, но и не домашняя. Мы держим несколько амбарных кошек, чтобы сократить популяцию грызунов и насекомых.

– Можно её погладить? – спросил Джастин.

– Можешь попытаться, – ответил мистер Рэвенел, – но она не подойдёт близко. Амбарные кошки предпочитают держаться подальше от людей. – Его брови взлетели вверх, когда маленькая чёрная кошка подошла к Себастьяну и обвилась вокруг его ноги, выгибаясь и мурлыча. – Очевидно, за исключением герцогов. Боже, она же сноб.

Себастьян присел на корточки.

– Иди сюда, Джастин, – пробормотал он, нежно проводя рукой по спине животного до самого хвоста.

Ребёнок приблизился, выставив руку вперёд.

– Потихоньку, – предупредил Себастьян. – Гладь шёрстку по направлению её роста.

Джастин осторожно погладил кошку, когда она замурлыкала ещё громче, у него округлились глаза.

– Как она это делает?

– Никто ещё не нашёл достоверного объяснения, – ответил Себастьян. – Лично я надеюсь, что никогда и не найдёт.

– Почему, деда?

Себастьян улыбнулся внуку, чьё маленькое личико находилось очень близко от него.

– Иногда тайна доставляет удовольствие намного больше, чем ответ.

Все вместе они продолжили путь к зданиям фермы, и кошка последовала за ними.

В воздухе смешались резкие ароматы скотного двора, соломы, хранящегося зерна и опилок с вонью от животных, навоза, пота и мыльной пены. Здесь же присутствовали: едкий запах карболового мыла, с лёгкой примесью свежей краски и скипидара, густая пыль зернохранилища, затхлость, присущая сараям для хранения корнеплодов. Вместо обычной, беспорядочной манеры застройки фермерских зданий, амбары и сараи располагались в форме буквы "Е".