Глава 36

Глава 36

За спиной вниз мягко сползла ножом гильотины треугольная полупрозрачная дверь, в глубине которой серебристые, лупастые рыбки словно вмерзли в лед. Нижние сегменты с белыми и черными кораллами и серым песком внутри, медленно выползали из стены, достраивая ее до привычного моему взгляду дверного прямоугольника. Я нервно выдохнула, посочувствовав Керау-мальчишке, который тут жил когда-то. Треугольная комната капитана копировала музыкальный салон с той разницей, что была меньше, и окно хвасталось видом на чудный, спиральный небоскреб, ввинчивающийся в серую облачную хмарь. Панорамное окно, выдающееся широким клином, напоминало нос корабля и занимало половину комнаты. Слева от входа узкая кровать, покрытая синим покрывалом, принадлежала скорее подростку, чем взрослому мужчине. Керау в нынешнем его виде была попросту мала. Серый камень пола немного оживлял сине-голубой ковер. Одинокое кресло в углу на фоне окна словно парило в воздухе. В нишах серых стен ровными рядами расположились прозрачные носители информации и статуэтки незнакомых супер героев и множество моделей астролетов. С многочисленных постеров над кроватью призывно улыбались блондинистые полуголые красотки, и мчались к звездам серебристые астролеты. Единственные детали яркими пятнами выделяющиеся на фоне общей сине-серой гаммы. Справа от входа рабочий стол, где царит хаос из множества деталей какой-то настольной игры и несобранной до конца модели космического корабля.

— Давно я здесь не был, — задумчиво проговорил Керау, проводя пальцем по полкам, активируя танцующую и говорящую голограмму какого-то мультяшного забавного зверька. — Как уехал в академию, первые два года не появлялся. А как закончил обучение — заглядывал всего пару раз.

— Ты живешь не дома, — резюмировала я и прошла вглубь, пытаясь прочесть рекламную надпись на одном из заинтересовавших стенных плакатов.

— У меня служебная квартира, — ответил Керау, с размаху падая спиной на кровать.

Что-то в конструкции жалобно скрипнуло, пожаловавшись на неласковое обращение, но стоически выдержало приличный вес капитана.

Воображение оживило блондинок с постера и поместило обеих в пикантную сцену в личной квартире адмирала. Молча задавила в себе змею по имени ревность, поднявшую было голову.

— Как тебе Рауль? — поинтересовался эдерец, заложив руки за голову и уставившись на меня, разбирающую по буквам рекламную надпись о курорте на Лавалике, куда приезжают только что образованные пары молодоженов.

Я оторвалась от перечисления услуг, типа интимного массажа и приватных танцев, пытаясь постичь непонятную для землянки логику келемаххов.

Молодожены и интимный массаж… приват танцы?! М-да, нравы у них…

Уже открыла рот поинтересоваться, как они все это прокручивают без ревности и выяснения отношений, когда поймала напряженный взгляд эдерца. Керау сверлил наливающимся чернотой взглядом, явно ожидая ответ. С трудом вспомнила вопрос, и уже хотела было высказать правду, но прикусила язычок, понимая, что говорю о его родном брате.

О родичах, как о мертвых, или хорошо или никак.

— Цвет волос… красивый, — вспомнив экстравагантный внешний вид, нашла, что похвалить в близнеце.

— Он красится, — раскрыл тайну брата Керау, пряча усмешку и отводя взгляд с явным облегчением. — Старается быть отличным от меня.

— Надо узнать фирму, — пожала плечами, присаживаясь на край кровати и облизывая взглядом расслабившегося мужчину.

— И это все? — эдерец изо всех сил старался сохранить невозмутимость, но удивление неотвратимо просачивалось на лицо. — Все, что ты можешь о нем сказать?!

— По нему, как по мужчине — все. Но если ты о творчестве…

— Нет, не о музыке, — оборвал меня Керау и привстал на локтях. — Он же тебе понравился?

Я замялась, не зная, как сказать, чтобы не обидеть. У близнецов особые отношения, как бы со своей правдой впросак не попасть.

— Скажу прямо, как думаю, — получив кивок от эдерца, твердо продолжила:- Твой братец настоящий самовлюбленный павлин. И лично я в нем, как в мужчине, ничего привлекательного не нахожу.

— Вот как! А ведь он приоделся ради тебя. В перламутровом от кутюр ходит только на прием в Совет Созидающих, и то не каждый раз, — задумчиво разглядывая меня, проговорил Керау. — Теперь понятно, почему он психанул. Сломала шаблон — не растекшись от восторга лужицей у его ног. Ты же все равно что отвергла его — абсолютного любимчика женщин.

Пф-ф, ну и вкусы у местных дамочек!

Я выдохнула, понимая, что нашла верные слова и сама растеклась по груди эдерца, почувствовав, как руки привычно сжались на талии, прижимая к тренированному телу. Пальцы заскользили по спине, рисуя замысловатые узоры. Разглядывая любимые черты, осторожно обвела контур губ, потрогала жесткие щеточки длинных ресниц, любуясь совершенными линиями. Хорошо было лежать вот так, просто лаская друг друга взглядами и словами. На этот краткий миг я почувствовала себя абсолютно счастливой.

После воздействия ядовитых грибов Бирату келемаххи восстановились довольно быстро, но несколько седых волос осталось в прическе у каждого, а у Рау изменился цвет глаз. «Ржавое золото» — оксюморон, но сейчас я не могла найти другого определения для нового цвета радужки. Красновато-коричневые тонкие жилки часто избороздили чистый золотой.

— Я без ума от тебя, Керау, — прошептала, прикасаясь к губам в легком поцелуе.

Легкий прищур изучил мое лицо, улыбка чуть тронула губы. Привычная маска расслабленности, спокойствия и безразличия даже не дрогнула. Но напряженные пальцы, стиснувшие талию клещами, выдали истинные чувства эдерца.

— Если я предложу тебе стать парой — ты согласишься?

Вспыхнувшая радость померкла, а желание тут же согласиться прошло, когда я ощутила некую фальшь ситуации. Керау не признался мне в чувствах, похоже, он лишь хотел увериться в моих.

— Предложи, — выдохнула едва слышно, мысленно сто раз давая согласие.

Я не смогла развернуться и уйти, отказаться, когда приз, вот он — только руку протянуть. Неразделенная любовь — это игра в одни ворота и счастье только для одного. Но оставалась надежда, что со временем Керау оттает, проникнется и полюбит меня по-настоящему. Только надежда и никакой уверенности.

В дверь постучали, и треугольник «гильотины» тот час взмыл вверх. Ярко освещенный проем явил роскошную брюнетку средних лет в хламиде из переливчатого муара. Заметив нашу недвусмысленную позу, она потемнела лицом, но губы послушно растянулись в обворожительной улыбке. Я скатилась с капитана, неловко поправляя платье, прическу, пунцовея лицом. Керау скрипнул кроватью, заложив руки за голову, явно наслаждаясь моментом. Женщина, отчего-то оставшаяся на пороге, нервно дернула острым ушком, украшенным большим синим камнем, нехотя кивнула сыну и перевела взгляд на меня, цепко оббежав всю фигуру. Немного сморщила нос, не скрывая разочарования. Я одернула манжеты идеальных рукавов, чувствуя себя не в своей тарелке и переживая, что встреча с будущей свекровью(!) не задалась. И меня не извиняло, что это первые смотрины в моей жизни. Андрей-то со своей семьей знакомить не спешил, а я не настаивала.

— Мама, познакомься, это моя Руслана… пока Селиванова, землянка, — он подчеркнул «моя» и переместил взгляд на мать. — Лана, это Талия. Моя мать. Не надеюсь, что вы подружитесь, зная твой выбор.

Брюнетка уставилась на сына, выпучив глаза и приоткрыв рот с некрасиво отвисшей челюстью. Ее глаза сверлили злосчастные подарки на куртке, которым тут придают значение чуть ли не большее, чем звезде героя на Земле. Я закусила губу, желая только одного, что бы все быстрее закончилось. Очень уж это нервное дело — знакомство с родней любимого мужчины.

— Очень рада встрече, Рус-Лана, — пропела контральто брюнетка, справившись с первым шоком и точно копируя манеру произношения моего имени у одного из сыновей. — Меня задержали дела. Но к ужину я успела. Отец задержится… к сожалению. Пройдемте в столовую. Кер, к тебе гости. Это Марсия.

Брюнетка едва заметно усмехнулась, глаза злорадно блеснули, метнулись с Керау на меня и обратно. Развернувшись, вскинув голову, эдерка величественно выплыла. Едва она успела отвернуться к сияющему выходу, как Керау подхватился, быстро оправил одежду. Прихватив меня, он генералом на плацу мерил метры широкого, теперь ярко освещенного холла, где у входа разливался соловьем Рауль, а стоящая рядом хрупкая блондинка в белом комбинезоне слушала, открыв прелестный рот.

— Рауль, чего ты держишь гостью в дверях, приглашай за стол, — распорядилась подошедшая следом Талия, мило улыбнувшись девушке.

Рауль, успевший сменить не имевший у меня успеха перламутровый костюм на сиреневый и канареечный жилет к нему, скривил красивые губы в гримасе и пропел, подражая мамаше:

— Марсия, не стой столбом. Ты знаешь куда идти.

Взяв под руку мать, он развернулся, бросил взгляд свысока, как человек, делающий большое одолжение своим присутствием всем вокруг, вошел в ярко освещенную залу, откуда лилась музыка его собственного сочинения. Другую он не признавал. Похоже, как и все, кто обитал здесь, с тех пор как мальчик освоил струнные.

Девушка, не подумав обидеться на откровенно грубоватое обращение, явно указывающее на степень близости между ней и Раулем, лишь хлопала ресницами, с взором затуманенным восторгом проводила его сиреневую фигуру. Я скосила глаза на Керау. Тот смотрел на блондинку с непроницаемым выражением на лице.

— Лана, прошу, — он сделал приглашающий жест рукой, отвернувшись от гостьи.

— Как невежливо! Кер, ты нас не познакомишь? — чуть обиженно произнесла блондинка, когда приступ восхищения Раулем прошел. — Я, Марсия Лижу, невеста Керау. А вы?