Глава 25

Глава 25

— Рау, что на тебя нашло? Донована в санчасть отнесли, он стоять не мог! — я осторожно водила чудо-капсулой по лицу и плечам капитана, обрабатывая раны и ушибы, стараясь не смотреть на кресло и памятный шкаф. Мужчина снял куртку и сидел на кровати в одних брюках.

После форменной драки, когда сраженный хуком блондин упал и потерял сознание, праздник закончился, и все эдерцы вернулись к себе на базу. Помятого, но твердо стоящего на ногах Керау увела в каюту и осталась обработать ушибы. Он сидел на постели, запрокинув лицо, я же нависала сверху, бессовестно пользуясь возможностью побыть рядом.

— Его зацепил твой феникс. Он один стоит всех подарков, что у адмирала Таранди. От Созидающей, да еще такой красивой, — капитан скривился от боли и стер кровь, сочащуюся из носа. Нехорошо сощурился и процедил:- Жалеешь этого хиляка белобрысого?

— Жалею, конечно, — не стала отнекиваться. Рау перехватил исцеляющую руку и обиженно отвернулся. — Убогому бог больших мозгов не дал. А имеющихся не хватило, чтобы не связываться с тобой. Его проигрыш очевиден. Бить того, кто заведомо слабее — это неспортивно.

Покачала осуждающе головой, освободила руку из железных тисков его пальцев и продолжила обрабатывать раны.

— В академии мы были на равных. Там всех гоняли до седьмого пота. А после кто-то продолжал заниматься, а кто-то зад отъедал на казенных харчах, — презрительно фыркнул эдерец.

— На ваших харчах не очень-то отъешься, — справедливости ради заметила я. — Я-то надеялась, что будет праздник. Веселье. Это же не свадьба, чтобы до драки доводить.

— Земляне дерутся на свадьбе? — удивился капитан.

— Случается, — уклончиво ответила я и перевела разговор на животрепещущее. — В толпе собравшихся поглазеть говорили, что вы сцепились из-за меня. Это правда?

— Это мужские разборки не бери в голову, — Рау неловко повернулся и зашипел, задев ушибленную руку.

Угу, конечно, хорошая отговорка! Кто-то, похоже, приревновал.

— «Кто любит вслед чужой любви, тот жаден. В нем завистью зажжен сердечный пыл; Кто сам себе блаженство не сулил, к чужому счастью остается хладен…»- процитировала средневекового поэта, высмеивавшего такую же «собаку на сене», проигнорировав гневный взгляд келемахха.

— Ты ничего не понимаешь, Лана, — эдерец перехватил обе руки и усадил меня к себе на колени. — Ты думаешь, я сорвался из-за того, что Дон крутиться вокруг тебя?

Наши лица оказались вровень, и я могла любоваться чудесными глазам и «боевыми» синяками капитана. Он отобрал капсулу и осторожно поглаживал мою ладонь.

— Думаю, тебя задело, что Донован не испугался своего статуса и трудностей, которые якобы возникнут, и решил всерьез за мной приударить, — проговорила я.

Не иначе бес мне шепчет в уши. Его успокоить нужно, а я наоборот…

— Дон много на себя берет, — поджав губы, проговорил эдерец с затаенной яростью и дернулся в сторону двери.

Испугавшись, что он сорвется и полетит добивать несчастного, я обвила его шею руками, погладила пальцами напряженный затылок и прижалась к здоровой щеке.

— Рау, мне не нужен Донован, мне нужен… ты, — прошептала ему в ухо, чувствуя, как мышцы напряглись под моими пальцами. — Зачем мы улетели из леса? Там было так хорошо.

— Даже когда в окно полез медведь? — так же тихо со смешком ответил капитан, обнимая в ответ.

— Особенно когда полез медведь, — ласково провела по короткому ежику мягких волос.

— Хочешь вернуться? — мужчина затих, закаменел телом в ожидании ответа.

Тишина зазвенела напряжением, готовым вот-вот взорваться. Я коснулась висков, ощутив под подушечками пальцев плотные и выпуклые, как родинки звездочки татуировки. Провела по острому кончику уха, чуть задела мочку. Мужчина прикрыл глаза и издал едва слышный стон.

— Только с тобой, — выдохнула признание, наплевав на все правила. — С тобой куда угодно.

— Лана, ты не знаешь…

— Нет, я как раз знаю, — разозлилась на упрямого келемахха и повернулась лицом, чтобы видеть его выражение. — Я репортер. Последние пять лет беру интервью у гастролирующих звезд, богачей и знаменитостей. Среди них достаточно Созидающих. Всегда ухоженная, вещи с иголочки, с обязательным обаянием, тонким чувством юмора, с неизменной изюминкой в вопросах. Некоторые «велись» на этот образ и делали предложение на одну ночь или любовницей на чуть дольше. Давали обещания, сулили возможности. Скинуть груз забот, пожить богемной жизнью. И знаешь, о чем я думала тогда?

— О чем?

— Как я устала и хочу домой в свой уютный и теплый мир. Мне не хватало любимого. Теперь я его нашла, — обняла его снова и прошептала, касаясь губами уха:- Не отталкивай меня, Рау.

Он рвано выдохнул, прижал меня крепче, с шумом вдохнул запах волос.

— Полетишь на Лавалику? Это курорт популярный у молодоженов, — шепнул спустя время, осторожно целуя шею и прикусывая мочку уха.

Быть не может! Это то, о чем я подумала?

— Если это предложение, то я согласна, — произнесла на одном дыхании, чувствуя как от ласк, растекается по всему телу нега желания.

— Пока оформят твои документы, поживешь у нас, — пальцы Керау расстегивали крючки на платье. — Узнаешь мою семейку поближе и передумаешь.

— Не передумаю, — шепнула, приникая к его губам.

Керау ответил жадно, требовательно, на грани боли. Нет ласки, нет узнавания, только жажда желания и голод. Глаза — два жерла расплавленного золота, в них только желание и страсть. Он еще не остыл от схватки с Доном, и вся ярость и сила бушующего в крови адреналина достается мне. Его рваное дыхание смешивается с моими стонами. Платье мгновенно соскальзывает на пол, следом летит белье. Пальцы вплетаются в растрепанную косу, тянут, запрокидывая голову, прикусывает чувствительное место на шее. Мои ладони скользят по плечам, выпуклым мышцам на груди, по кубикам пресса, спускаясь ниже к пряжке ремня. Пальцы торопливо расстегивают магнитное крепление. Рау не останавливает откровенную ласку.

Его рваные поцелуи ожогами гуляют по плечам и груди. Ладони больно сжимают мои ягодицы, притискивая к напряженному паху. Все тело опаляет жаром. Низ живота горит от давно сдерживаемого желания. Керау замирает, прижимается щекой к виску, тяжело дышит, что-то торопливо шепчет на незнакомом языке.

— Рау…

В едва слышном выдохе желание, просьба, обещание. Глухой, яростный рык в ответ. Губы впиваются жалящим поцелуем, безжалостно сминая мои. Пальцы, лаская, дразня, скользят по бедрам к кромке трусиков, касаются чувствительного местечка. Острое сродни электрическому разряду ощущение удовольствия заставляет тело выгнуться, навстречу откровенной ласке. Взгляд попадает в плен золотых глаз, моих личных солнц. Губы произносят мое имя. Каждая клеточка тела отзывается на звук голоса, признавая его власть. Был, есть, будет только он. Я шепчу признание, чувствуя, как тянущая нить напряжения лопается яркой вспышкой, и наслаждение разливается по телу, заполняя негой каждую клеточку.

— Капитан Керау Руми, через десять минут начальник базы, адмирал Таранди ждет вас на совещании у себя в кабинете, — как издалека доносится механический голос компьютера.