Глава 30

Глава 30

В полной темноте, совершенно вымученные дорогой мы добрались до небольшой пещеры, скрытой в скалах, что стали естественным кордоном между двумя княжествами. Невысокий свод через десяток шагов резко опускался и шел почти отвесно вниз, обрываясь провалом. Из него отчетливо несло сыростью и прохладой, что говорило о наличии близкого подземного озерца или речки. Прислушавшись и не услышав характерного для подземного потока шума, склонилась к первому варианту. Желание спуститься ниже и проверить догадку сразу прошло, когда камень, брошенный в темный провал, так и не достиг дна.

— Я за хворостом. Разведем костер. Ты приготовь спальное место, — сразу разделил обязанности Рыжик, бесшумно исчезая в темноте.

Я лишь с завистью посмотрела на сомкнувшиеся за его спиной кусты. После трех волн отката в ближнем лесу стояла тишина, как на погосте. Ни знакомого уханья ночного призрака, ни звонких трелей цикад, ни волчьего воя не оглашало окрестности. Порадовавшись возможности выспаться, ввиду отсутствия опасного зверья, сбросила снаряжение, с наслаждением поводя затекшими плечами. Достала спальники, сняла куртку и тяжелые ботинки, натрудившие за день ноги. Мешки для сна раскатала за небольшим выступом у входа и с наслаждением вытянулась. Разглядывая густо рассыпавшуюся по мягкому небесному бархату звездную мелочь, не заметила, как задремала. Проснулась, почувствовав, как начинает нагреваться медальон, а нос щекочет вкуснейший аромат жаркого. Вернувшийся Рыжик спал, сопел мне в шею, рука покоилась на груди. Почти у моего носа весело потрескивал огонь, на котором жарилось мясо, исходящее шкворчащим соком. Парень давно вернулся, успел сложить и разжечь костер и пристроить готовиться над ним освежеванного зверька.

— Латус, проснись, мясо сгорит, — растолкала парня, чувствуя, как от жаркого явственно тянет горелым. — Руку с груди убери. Мне, между прочим, больно.

— И когда ты избавишься от княжеского подарочка? — недовольно пробурчал Латус, открывая глаза и нехотя убирая руки. — Сам-то Пресветлый наверняка развлекается с очередной фавориткой…

— Какое тебе дело до его утех? — пожав плечами, не злобно рыкнула на парня. — Или завидуешь?

Усевшись на жесткой лежанке, следила, как Рыжик снимает вертел с костра, осматривая слегка обугленную тушку со всех сторон. Аромат сводил с ума, наполняя рот слюной. Я сглотнула в предвкушении.

— Завидую, — буркнул Рыжик, отрезая розоватые на срезе кусочки мяса и складывая на широкий лист. — Не весела бы цацка эта княжеская, давно развлеклись как нормальные люди.

Уверенность, с которой были произнесены последние слова, пренебрежительный тон, упрек, обращенный ко мне, испарили всю благожелательность и расположение к парню. Оказывается, Рыжик не очень-то церемониться со своими подружками и не только после расставания. О чем-то таком меня предупреждали.

Возмущение, от которого пропал дар речи, сменило очень нехорошее чувство. Внутри закипала холодная ярость, перебивающая усталость и голод. Вот ей не стоит давать ход пока не разобралась. Латус мне нравился, терять хорошего друга не хотелось. В целом он был неплохой парень. Но, похоже, когда его подруга переходила в разряд «моя девушка», кардинально менялся, проявляя то самое пренебрежение.

— С чего ты так решил? — на удивление спокойно поинтересовалась. — Думаешь, пара поцелуев, и я — твоя?

— А разве не моя?! — удивился Латус, уделяя мясу больше внимания, чем разговору.

Равнодушие Рыжика задевало, хотелось быть особенной не такой как все. Кольнуло сожаление, что я для него всего лишь очередная «моя девушка», с которой больше не деликатничают, пытаясь «употребить по назначению».

— Я уже не помню, когда сам предлагал встречаться. Все больше упрашивают меня. — Латус протянул мне лист с моей порцией, вгрызаясь крепкими зубами в сочную, исходящую парком мякоть.

— Упрашивают?! Еще скажи на коленях? — не веря, уставилась на явно привирающего и набивающего себе цену парня.

— Бывало и такое, — согласился Рыжик, похабно ухмыльнувшись. — Направление твоих мыслей мне нравиться.

Фыркнув, отвернулась, сдерживая в себе рвущееся наружу негодование. И чтобы отвлечься, обратилась к долгожданному ужину, выбирая из предложенного кусочек, что выглядит аппетитнее других. Откусив нежное, пахнущее дымком мясо, почти не жуя проглотила и потянулась за следующим.

Возникла мысль поинтересоваться, откуда эта животина, если откат разогнал все бегающее съедобное зверье вокруг на несколько дней пути. Разум взял верх, убедив, что не стоит интересоваться, из чего приготовлено блюдо, если вкусно. Проктор ходил на охоту и приносил свежее мясо, которое сестры с удовольствием ели по разрешенным дням. Помимо воли, вспоминала, кто из местной фауны имеет такое нежнейшее мясо. Как-то наставник охотился на болотах на зубастых дейнихов. Их огромные чучела с двумя рядами кинжальных зубов в челюсти всегда находили спрос у местных покупателей. Мясо же считалось деликатесом, не только за нежный вкус, но и трудность в добывании. Углубившись в воспоминания детства, услышала конец фразы Рыжика, решившего после сытного ужина подразнить меня, продолжая развивать тему отношений.

— … тебе удалось меня удивить. Это ведь очевидно после всего, что было между нами, — Рыжик хитро сверкнул глазами, проводя рукой над кружками, магией кипятя воду.

Это заявление оставило неприятный осадок, подтвердив, что для него я больше не та, к которой нужно относится с вниманием и трепетом. Словно я крепость, что сдалась без боя и осады. Легкая добыча. Такие мысли вызвал закономерные негодование, протест и желание доказать обратное.

— Вот тут ты просчитался. Не хочу заканчивать собой очередной десяток твоих подружек. Ты даже не запомнишь меня, забыв обо всем на следующий же день. Нет почета стать очередным трофеем бабника, — вздернув подбородок, заметила, как замер Рыжик, и окаменело его лицо, отвернулась, глядя на темнеющий выход, откуда тянуло теплым ветерком, пропахшим нагретой за день землей и горечью трав.

— Ты совсем меня не знаешь, Сури. Чтобы не думала обо мне, для меня ты не просто очередная подружка, ты — моя сулари, — голос Латуса звучал тихо и ровно.

Понять, шутит он или серьезен, у меня не получалось. Опыта отношений было маловато. Вернее не было никакого. Костер почти погорел, бросая тусклые отблески на стены пещеры, лицо парня находилось в тени. Темнота скрыла его эмоции. Лишь застывшая и напряженная поза выдавала овладевшие им чувства.

— Сулари?! — я вскинула бровь.

Назвав меня «судьбой» он все равно, что признался. Или для Рыжика это слово ничего не значит? Просто звучит красиво, девушки от подобного признания приходят в восторг, и он говорит это каждой.

— Что тебя так удивило? Считаешь, мне только тело нужно, и я не способен на чувства? — прозвучало с затаенной горечью. Латус подался вперед, и зрачки в глубине темных почти черных сейчас глаз в свете догорающего костра вспыхнули зловещим огоньком. — Тел у меня и без твоего достаточно. Не голодаю…

Я молчала, комкая пустой листок, служивший мне тарелкой. Шестым чувством понимала, что Рыжик разозлился и не ждет ответов, его лучше сейчас не трогать и дать выговориться. Повисла тяжелая пауза, прерываемая слабым треском синеватого пламени, перебегающего с уголька на уголек. Казалось, пламя затухнет и с ним уйдет весь уют небольшой пещерки. Идея нашей затеи с побегом уже не казалась такой замечательной. Провести несколько часов в компании рычащего без повода парня не улыбалось. Хватило ехидного куратора с его издевками.

— С Тариль мы встречались еще до школы. Дали друг другу брачные обеты, она стала моей невестой, — сбивчиво начал рассказ Латус, неожиданно нарушив тишину. Женское имя, произнесенное голосом, в котором звучала застарелая боль и нежность, отозвалось во мне невольной завистью и злостью. Он присел на лежанку рядом со мной, оперся на стену и продолжил:- Тари обещала ждать, пока я окончу школу, получу звание легионера «Красной смерти», и мы сможем сыграть свадьбу. Мы тепло попрощались, и я уехал в Глияс. Спустя полгода, к зимнему празднику Перелома мне пришло известие из дома о том, что она вышла замуж. Я продал все украшения, что купил ей в подарок и неделю пил до синих шмыров. С тех пор мы не виделись.

В оглушающей тишине ночи, голос звучал глухо и отстраненно, последние слова Рыжик с трудом вытолкнул сквозь зубы и замолчал, уставившись на тлеющие угли. Похоже, рана на сердце, нанесенная невестой, все еще кровоточила. Не зажившая толком рана не даст телу нормально жить, незажившая душа не даст вновь полюбить. Вот почему все последующие отношения Латуса были обречены с самого начала. Права была сестра Герти, когда говорила: «Когда у мужчины много женщин, то ни одна из них никуда не годиться». Время стирает плохие воспоминания, и о невесте Рыжик помнит только хорошее, как я о наставнике, моем втором отце. А может отрицательные качества натуры его Тари не успела показать. Он, конечно, сравнивает всех с ней. А какая реальная девушка может соперничать с идеализированной бывшей?

— Не закончив отношения с одной, не начинают с другой, — пошевелив веткой угли, подкинула хвороста. — Когда намерения серьезные, а не просто развлечься.

Огонь, получивший пищу, ярко вспыхнул, освещая отрешенное лицо парня, и заиграл медными и бронзовыми искорками в рыжих волосах. Казалось, мысленно Латус далеко отсюда и не слышит моих ответов. Да и не нуждается в них.

— Все кончено. Мы давно не вместе, — отстраненно, словно самому себе, ответил Рыжик, разглядывая в танце язычков пламени что-то только одному ему видимое.