Глава 29
Глава 29
Мы притаились и стали ждать. Шерус осторожно высунулся из-за укрытия, нашел мой взгляд и недоверчиво замер. Мне стало не по себе.
— Иди уже! — махнула на него рукой, словно нечисть могла меня понять. — Я тебя не трону. Мне толстые не нравятся.
Шерус громко протестующе пискнул, вылез на ветку, коготками разглаживая пушистую шерстку на животе и хвосте. Встряхнулся странной волной идущей от головы к кончику хвоста. Повернулся, демонстрируя серебристо-черную полоску, идущую вдоль хребта от загривка и до основания хвоста.
— Он перед тобой красуется, — прыснул Рыжик, разглядывая большеглазого чудика. — Кажется, его задели слова про толстяка. Хотя, скорее всего, покорила твоя растрепанная коса.
— Скажешь тоже, — фыркнула на глупое предположение, распуская волосы. — Нечисть не разумна. А этот вообще рискует свалиться, если будет так крутиться и трясти хвостом.
Шерус замер, принюхался и с грацией неожиданной для такого толстяка полез к нам. Не успела я пикнуть, как он кинулся к распущенной светлой гриве и блаженно замер, уткнувшись в нее хоботком. Лапки с тонкими пальчиками перебирали отдельные локоны, модифицированный нос сопел мне на ухо.
— Латус, защити меня от этого психа, — пискнула я, стараясь вытащить из лап нечисти свои волосы.
Чудик вдруг вынырнул из светлого водопада волос и кинулся к щели в стволе. Только был на ветке и уже испарился. Вздохнув с облегчением, принялась быстро заплетать косу. Рыжик подтрунивал надо мной, нашедшей среди леса поклонника, и мешал убирать волосы, приставая с поцелуями. Я фыркала и пыталась его оттолкнуть. Так пихаясь, мы проворонили появление «поклонника». Гневный писк заставил резко отпрянуть друг от друга и чуть не свалил нас на землю. Пятнистый перевел глаза на Рыжика и ревниво зашипел, обнажая острые зеленоватые клыки. Латус тут же убрал руки, признавая за шерусом победу и право на мое тело. Нечисть приблизилась, косясь на парня и протянула на узенькой когтистой ладошке кусочек полированного темного дерева с дыркой посредине.
— Оу! Это мне? — удивилась, разглядывая непонятное подношение. — Забавная штука. Надеюсь, ты меня не замуж зовешь?
Я уставилась на странного зверька, уверенно протягивающего мне лапку. Опасности от темного овального кусочка не исходило. Появилось желание рассмотреть странную, тщательно хранимую шерусом вещичку. Латус перехватил мои пальцы готовые взять странный подарок.
— Ты же не знаешь, что он попросит взамен. Ему твои волосы приглянулись. — Рыжик со смехом разлохматил мою прическу.
Пятнистый издал придушенный писк восхищения, ухватил мое запястье. И пока я с изумлением взирала на такое самоуправство, напялил свой подарок на средний палец руки. Древесина мягко засияла, трансформируясь под мой размер. И через мгновение на моей руке красовался перстенек, украшенный коньячным янтарем. Глазастик не торопился отпускать руку, любуясь изящным украшением. С опозданием выдернула руку из цепких пальчиков. Пискнув, он отпрыгнул на пару веток вниз, выразительно глянул в мою сторону, и характерно потер основание пальца у себя на руке.
— Похоже, он советует потереть камень, — проговорил Латус, наблюдая за пантомимой нечистика с неменьшим, чем я интересом. — Вещица непростая. И он в курсе, как ей пользоваться.
Отстраненно, не заостряя внимание, отметила приближение неясного гула. Словно сильный порыв ветра перед грозой, через лес прошла первая волна магии, обрывая листья с веток.
Когда в одном месте кастуется несколько сотен заклинаний одновременно образуется одна или несколько волн отката, различной силы, обычно сметающая все на своем пути. От наставника я знала, что устраивая учения, организаторы всегда рассчитывают допустимую силу и количество кадетов, чтобы предотвратить сильные разрушения. Мы с Рыжиком спокойно пережидали откаты, понимая, что нам ничего серьезного не грозит.
— Я боюсь. Вдруг превращусь в шеруса, — с опаской покосилась на странный перстень, придерживая взметнувшиеся волосы.
Зверушка вновь пискнула, теперь уже негодуя на мою нерасторопность, и вновь потерла свой палец. Рыжик, видя мою нерешительность, завладел кистью и сам мазнул по камню. Я повернулась высказать ему за самоуправство, когда у меня на коленях очутился шерус, быстро обвил талию хвостом и прижался к груди и глухо просипел:
— Ш-шес-са-а…
Сдавленно охнув, я попыталась спихнуть нахала на ветку. Напрасные потуги. Шерус уцепился коготками и шипел, не желая сдавать позиции. Рыжик и не думал меня спасать, сидя рядом он ухохатывался, глядя на потерявшего от любви голову шеруса. Только усилившийся шум второй волны заставил нас замереть и глянуть вниз.
Зверушка еще восседала на моих коленках, когда снизу послышался хруст веток сминаемого подлеска и шорох тысяч лап, бегущих по лесу, не разбирая дороги. К облюбованному нами дереву выскочили рогатые олени и лоси, следом прорывались саблезубые кошки, обгоняемые матерыми секачами и пятнистыми медведями, порыкивающими на разноцветных рабусов — двуногих ящеров, легко перепрыгивающих текущий шерстяной ручей. Животные шли сплошной стеной, задевая вздрагивающую от толчков сосну. Латус прижал меня к себе в неосознанной попытке защитить. Коленям стало легко, глазастик, испугавшись стольких хищников, буквально растворился, спрятавшись в своем гнезде.
Через лес прокатилась еще волна заставившая поток замереть и припасть к земле. Сорванные магией листья и мелкие ветки засыпали роскошные шкуры. Тихий скулеж слышался со всех сторон, звери спешно ложились на брюхо, зарывая в землю носы и прикрывая лапами морды, переживали ужас.
Прижавшись друг другу, стараясь не дышать, наблюдали странное зрелище тотального страха. Сквозь редкую завесу хвойных лап, странно смотрелся пятнистый разноцветный ковер из подрагивающих голых и пушистых шкур. Едва магический ветер стих, живой поток возобновился. Звери воспрянули, в их рядах слышалась незлобная грызня. Хищники издавали утробный рев, обнажая клыки, покусывали соседей для острастки.