— Боже, вот это доброе утро, — услышала я хриплый ото сна голос Никиты и повернулась. Он, прислонившись к косяку, стоял и во всю глядел на меня обнаженную. Я видела огонек, зажегшийся в его глазах и слегка улыбнулась. — Всю жизнь бы на тебя смотрел.

— А что еще бы делал? — тихо спросила я, глядя на него исподлобья.

— Много чего, — лениво улыбнувшись, ответил он. — Но ты, вероятно, уже имеешь об этом представление.

— Ничего нового, — театрально отмахнулась я, повернувшись к нему полностью.

Никита медленно подошел ко мне и обвил руками за талию.

— Простудишься, — сказал он, касаясь губами моей шеи.

— А ты согрей, — ответила я, запустив руку в его светлые, выгоревшие на солнце волосы.

Он еще крепче сжал меня, а затем, подняв с кресла леопардовый плед, укутал меня в него. Я усмехнулась.

— Никакой романтики.

— Это забота, малыш, — прошептал мне в губы Никита и слегка коснулся их своими. Отпустив меня, он отошел в сторону и зевнул.

— Почему ты так рано? — спросила я, приближаясь к креслу и садясь в него. — Ты же говорил, что сможешь прилететь лишь через несколько дней.

Никита направился в ванную, и, развернувшись, ответил:

— Я не хотел оставлять тебя здесь одну. Эта квартира слишком большая для тебя. Присоединишься ко мне в душе?

— Я только что оттуда, — ответила я слегка раздраженно, и от его взгляда это не укрылось.

— Не злись, малыш, — он послал мне легкую улыбку. — Я хочу принять душ с тобой. Я скучал.

Я медленно поднялась из кресла, оставляя плед в нем. Улыбка Никиты стала еще шире. Зайдя в душ, Никита развернулся и с блеском в глазах спросил:

— Мне же должен кто-то потереть спинку..?

Я не сдержалась и засмеялась, шагая за ним следом…

То, как она грызла карандаш, меня убивало.

Я видел, как ее ровные зубы обхватывают кончик, а затем она, слегка облизнув губы, закусила его сильнее.

Черт, что она делает?! Я уже чувствовал, как в джинсах стало тесно, но она продолжала свои грязные игры, при этом посылая мне дерзкие взгляды.

Как я любил ее. Черт, я так любил ее.

Я даже не слушал, что говорит учитель и давно забросил попытки понять тему урока. Я просто смотрел, как она сидит левее меня и вытворяет такое, от чего меня бросает в жар и холод одновременно.

Она прекрасно знала, как это действует, но когда ее рука коснулась моего бедра, я вообще забыл, как дышать. Ее ногти впились так близко к самому чувствительному месту, что я сглотнул, не понимая, как продолжать сидеть здесь дальше.

Моя рука вздернулась вверх, и, даже не договорив фразу «можно выйти?», я вылетел из класса, не оборачиваясь.

Прижавшись лбом к стене, я старался придти в норму, и тут по моей спине побежали мурашки от касания ее ногтей. Я медленно развернулся и посмотрел в эти наглые глаза, светящиеся торжеством.

— Что ты делаешь, котенок? — почти простонал я ей в губы, сжимая ее в объятиях так сильно, как мог. Ее тело отзывалось на прикосновения, и я не мог ни о чем думать, кроме как о правильности соотношений наших изгибов. Ее руки тут же обвили мою шею, а губы отдались мне в полное подчинение. Я жаждал ее так сильно, что у меня челюсть сводило.

— Я ни о чем не могла думать, кроме как о том, как сильно я хочу поцеловать тебя, — услышал я ее шепот прямо в мое ухо.

— А теперь о чем думаешь? — спросил я, прерывисто дыша.

— Такое вслух не произносится, — последовал ответ. О да.

Она полностью моя. Я не отпущу ее ни за что.

3.

— Малыш?.. — Никита вошел в спальню, где я читала сценарий, который захватила с собой.

— М? — я подняла голову, и рыжеватая прядь волос упала со лба, закрывая глаза. Отмахнувшись от нее, я посмотрела на Никиту. Его губ коснулась мягкая улыбка.

— Ты такая красивая.

Я не удержалась и тоже улыбнулась.

— Ты зашел, чтобы сказать это? — я оглядела его — мой жених застегивал пуговицы на манжетах рубашки.

— И да, и нет. Я уезжаю на встречу, — ответил Никита, вздохнув. — Отец сейчас в городе, и ему нужно обсудить кое-что, касаемо нового отеля в Пензе.

— Но сейчас же уже начало десятого… — нахмурилась я. — Почему так поздно? Может, встретитесь здесь? Я приготовлю что-нибудь быстро, м?

Никита с сожалением посмотрел на меня:

— Люблю тебя. Но там будем не только мы вдвоем, а еще несколько партнеров. Я не хочу тревожить тебя. Занимайся.

Я пожала плечами и снова погрузилась в сценарий. Мне предлагали роль студентки Олеси в новом фильме «И слезы пройдут…». Роль вполне себе ничего, интересная, да и платить будут неплохо. Почти все свои гонорары я отправляла домой, маме с папой. Хотя они и сами неплохо справлялись с финансами, лишняя помощь им не повредила бы.

Я услышала, как захлопнулась входная дверь. Никита ушел.

Откинувшись на кровать, я нашарила рукой сбоку телефон и, набрав номер моего агента Игоря, стала дожидаться ответа.

— Юлия? Добрый вечер. Что-то случилось? — услышала я его обеспокоенный и нервный голос и невольно усмехнулась.

— Привет. Нет, все в порядке. Я прочитала сценарий Бурова, ну этот, о слезах.

— А, «И слезы пройдут…»? Я говорил Вам, что это отличный вариант. Тем более, пока перерыв между сезонами и…

— Я согласна, — перебила его я, раздражаясь от его бесконечно длинных монологов. — Позвони Бурову и скажи, что нужно встретиться и подписать контракт. Я сейчас в Москве, и свободна всю неделю.

Игорь замолчал, и я услышала, как стучат клавиши на его ноутбуке.

— Я написал ему по почте. Правильное решение, Юлия. Надеюсь, все пройдет хорошо.

— Конечно пройдет, — невозмутимо ответила я. — Я отключаюсь.

— Всего доброго.

Послышались гудки. Я, отбросив телефон обратно, упала головой в подушки. Ну вот.

Настроение мое было совершенно странным. Давно уже я не чувствовала себя такой опустошенной и одновременно раздраженной. Нужно было развеяться, но идти куда-то сейчас — плохая идея. Перед подписанием контракта не лучший выход засветиться в каком-нибудь клубе в неглиже, и поэтому, скрепя сердцем, я перевернулась набок и потянулась рукой к пульту от телевизора, лежавшему на полочке.

Домашний вечер. Что может быть унылее?

Плазма на стене ожила, показывая новости спорта и транслируя одновременно какую-то футбольную игру. Переключив канал, я попала на четвертый, и с удивлением обнаружила, как начались финальные титры моего сериала.

«Екатерина Грушина — Юлия Лаврова»

Я вздохнула, и легкая улыбка тронула мои губы. Кто бы мог подумать, что мое имя будет в начале списка имен известнейшего сериала?

Титры кончились, и началась другая программа. Я, отключив телевизор, встала с кровати и потянулась. Тут же ожил телефон. На экране мигало имя моей близкой подруги и партнерше по сериалу Наташи. Я без промедления ответила:

— Алло?

— Лю? Привет. — ее тихий и какой-то усталый голос послышался мне.

— Привет, — ответила я. — Ты что такая загруженная?

— Мне срочно нужно выпить. А еще лучше напиться, — проговорила Ната, и я усмехнулась:

— Опять проблемы с Ваней? — Наташа — девушка непростая. Сама она считала, что попала в сериал только потому, что переспала с одним из главных сценаристов Ваней (что, конечно, так, и помимо того, что она соблазнительна, она очень талантлива), сейчас она имела с ним огромные проблемы.

— Как догадалась? — с сарказмом спросила подруга. — Ты вернулась в Москву сегодня, да?

— Да, — не понимая, к чему она клонит, ответила я. — Так ты же осталась в Казани еще на несколько дней?

— Я уже в Шереметьево, я дико устала и хочу сдохнуть.

— Оптимистично, — заключила я. — Жду тебя у себя.

— Окей, — Наташа отключилась.

Она являла собой очень сложного человека. На камерах Наташа всегда была скованней, чем я, и не так дружелюбна, но улыбку из нее выбить было можно. Характер девушки был трудным, и все это шло из далеко не безоблачного детства. Ее мать умерла, когда девочке исполнилось восемь, и все воспитание на себя взял отец-алкоголик. Наташа держалась как могла, и по наступлению восемнадцати лет сорвалась из родной Калуги в Москву, на покорение гор. В одном из клубов она встретила Ваню и, узнав, что он — сценарист готовящегося проекта, не преминула с ним переспать. А дальше — съемочная площадка, крики режиссеров и знакомство со мной. Своеобразная история Золушки, не находите?

С ней мы долгое время не общались. Наташа была очень закрытой, не подпускала к себе никого, кроме Вани, и все на съемочной площадке знали о характере их взаимоотношений. Как выяснилось позже, Ната боялась сблизиться с кем-то, потому что думала, что ее осудят. Но в середине съемок первого сезона мы, почему-то, начали общение. Сначала все ограничивалось приветствиями, а потом мы стали перекидываться дежурными фразами. И однажды после съемок она пригласила меня выпить с ней кофе. Я, не имевшая за все свои годы ни одной подруги, с подозрением отнеслась к такому предложению, но согласилась. Мы прошли с ней за эти три года непростой путь, выстроили свою дорогу по камням и терниям к прочным и крепким дружеским отношениям. Я знала, что даже когда съемки сериала подойдут к концу окончательно, мы все равно продолжим общение, и я знала, что она не оставит меня, потому что я играла большую роль в ее жизни, как и она в моей. Мы стали по-настоящему семьей, сестрами, которых друг у друга никогда не было. Пусть мы и не проводили вместе каждую минуту, не обменивались одеждой и не красили друг дружке ногти, но мы были стеной и опорой, к которой, в случае неудачи, всегда можно приложиться.

Расправив покрывало на кровати, я подхватила телефон и вышла из спальни. Бросив мимолетный взгляд в окно, я заметила, как ярко мерцают огни ночной Москвы. Эх, сейчас бы прогуляться! Но Никита оторвет мне голову, если узнает, что я вышла на прогулку вечером и одна, без охраны.

Я прошла гостиную и подошла к бару, сделанному в углу. Достала два бокала для вина и, поставив их на стойку, опустилась вниз на поиски бутылки. Прервал меня звонок в дверь. Ого, шустрая какая.