Глава 14. Оксана

В машине было темно, и я, воспользовавшись этим, рассматривала Шумилова. Он выглядел так, будто утром и не был при смерти. Хотя сейчас была глубокая ночь, и прошли уже почти сутки с того страшного момента. Никогда не забуду этот его взгляд, будто он принял свою смерть, и даже ей рад. Сейчас он держался ровно, и даже расслабленно, если говорить о теле. Лицо же его казалось ещё старше, чем обычно. На лбу пролегли морщинки, а челюсти он сжал так, что скулы стали ещё более резкими. Таким злым я Сашу ещё не видела. Я и сама понимала, что поступила опрометчиво. Но всё-таки нельзя же ТАК реагировать. Как с цепи сорвался. Да, я должна была предупредить о том, что выйду с Пашей, но поняла, что у меня даже телефона с собой нет, назад возвращаться не хотелось. Да и тем более мы просто хотели попить кофе, а там медсестра и Игорь, всё равно не скоро освободятся. Закрыв глаза, прокручивала в голове встречу с Пашей.

Когда вышла из палаты Шумилова, решила спуститься вниз к автомату с кофе. Последствия этого дня давали о себе знать. Тело ломило от усталости и очень хотелось спать. Пока шла по коридору, услышала отдалённо знакомый голос.

— Эй, Золушка! Куда спешишь? — обернулась на голос и поняла, что это Павел. Мы познакомились с ним на приёме компании.

— Здравствуйте, Павел. А почему Золушка?

— Ну как же, мы встретились с вами на балу, вы были прекрасны. Пока все сходится, Оксана? — какая у него добрая улыбка по сравнению с вечной угрюмостью Саши.

— Возможно.

— Только Золушка сбежала, оставив туфельку. А вы оставили моё разбитое сердце, — и картинно вздохнув, схватился за левую часть груди. — До сих пор не бьётся. Хотите проверить?

— Нет, Павел, представим, что я вам поверила.

— А если честно вы очень грустная и задумчивая, просто хотел вас развеселить. Какими судьбами здесь?

— Немного приболела, — решила соврать я. Почему-то интуитивно чувствовала — ему не нужно знать с кем я здесь.

— А я здесь…по делам. Судя по тому, куда вы направлялись, вы шли за кофе? В местной кафешке он очень вкусный. Пойдёмте, Оксана, вы всё равно должны мне свидание. Вы ведь тогда так и не пришли. — Он так укоризненно посмотрел на меня, что я зарделась от стыда и чувства вины. И под их давлением согласилась. А ведь я совсем забыла, что так и не сходила с ним на свидание. И мой телефон тогда остался в офисе. Он наверняка звонил.

— Простите меня, так сложились обстоятельства.

— Я вас и не виню. Просто кофе. — Улыбаясь, прервал меня он, и мы пошли к выходу.

В кафе было достаточно тихо и безлюдно. Несколько минут мы просто молчали, думая каждый о своём. Первым тишину прервал Паша.

— Оксана, мы ведь так и не поговорили тогда. Я обещал вам рассказать про Лику.

— Не нужно, я всё уже знаю. Кроме одного. Кем она вам приходилась? — прерываю его и вижу, как при имени Лики промелькнула боль на его лице.

— Моя сестра. И что же вы знаете?

— Она погибла, вместе с семьёй Шумилова. И вы, видимо ненавидите его за это. Мне очень жаль, правда. Но мне хотелось бы вам кое-что сказать. Он не простил себя за это. До сих пор. И это не даёт ему жить дальше. Отпустите ему эту боль. Сам он никогда этого не забудет. Уж поверьте, я знаю толк в чувстве вины. — Павел смотрит на меня очень внимательно. Эмоции меняются на его лице. Хмурое лицо постепенно становится более расслабленным, даже усталым.

— Вы очень умны, Оксана. Таким молодым девушкам не присущи столь серьёзные размышления. Но я не хочу спрашивать вас о прошлом. Мудрость даётся через боль и потери, согласен. Я простил, наверное, уже всех, кроме того, кто её убил. Я не виню Сашу, но так сложилось, что если бы не он, Лика была бы жива. Просто он всегда у меня будет связан с её смертью.

— Понимаю вас, и не виню. Каждый из вас по-своему прав.

— Скажите, Оксана, у меня есть шанс? Или у вас всё слишком серьёзно? — Он смотрел на меня с надеждой.

А я не знала, что ответить. Разве у меня у самой был шанс? Моим первым мужчиной стал Шумилов. Жёсткий, разбитый, с ужасным прошлым. Он ничего не говорил мне о нас, просто брал то, что хотел. А я отдавала, с радостью, и щедростью. Отдавала, и ни о чём не просила взамен. Я не знала, что будет, когда всё это закончится. Но сейчас мне хотелось отдаваться тем моментам, что у меня есть.

— У нас всё слишком сложно. Мне жаль, что мы не познакомились раньше. — А жаль ли?

— Нет, это к лучшему. Вы бы всё равно встретили Шумилова, и влюбились в него. А я был бы ещё более несчастен. Пойдёмте, я вас провожу. Уже поздно.

По пути назад он старался меня развеселить, рассказывая смешные истории о себе. Мы не говорили уже о прошлом, и о наших отношениях. Мне даже в какой-то момент стало спокойно и радостно. Все недавние события немного отошли на другой план. Я смотрела на Пашу, на его очаровательную улыбку. Наверное, он мог бы мне понравиться. В прошлой жизни, где-то за чертой, которая разделила её на «до» и «после». Только моё веселье оборвалось ровно в тот момент, когда дверь палаты Саши открылась, и он вывалился из неё с таким выражением лица, что мне стало страшно.

Из размышлений меня вырвал звук гравия под колесами. Скорость замедлилась, так что, видимо, мы прибыли на место. Мы молча вышли из машины, и проследовали в дом. Оглядевшись вокруг, я поразилась. Среди лесной глуши, в свете фонарей, возвышался огромный современный особняк. Он скрывался за высоким забором, окруженный самым прекрасным садом, из всех, что я видела. Всё вокруг было пропитано абсолютной, мёртвой тишиной. Водитель проводил нас внутрь, показывая комнаты, в которых мы могли поселиться. Я думала, что сейчас мы останемся одни, и возможно, спокойно поговорим. Но Саша распорядился иначе. По его приказу мои вещи сложили в одну комнату, а сам же он отправился в другую. Запер дверь, и больше не выходил. А наш водитель удалился из дома, оставляя меня одну, в этой звенящей тишине. За всю ночь я так и не смогла уснуть. Несмотря на то, что кровать оказалась очень уютной и манящей, сон никак не желал ко мне приходить. И как только за окнами занялся рассвет, я решительно вышла из комнаты. Но по мере того, как я приближалась к его спальне, решимость отчаянно таяла. Что вообще я ему скажу? Что наплевала на просьбы, на всю опасность, что нас окружала, и на такой ценный подарок от него, как жизнь? Снова подвергла себя опасности? Ушла с человеком, который его ненавидит? Всё это звучало настолько глупо, что я даже сама не могла найти себе оправданий. Прислонившись к стене у двери, я стояла, надеясь услышать хоть что-то, что подтверждало, что он в порядке. Может быть, отправить туда водителя, или взять у него ключи от комнаты. Что-то же нужно делать. Вдруг ему стало хуже, я не прощу себе этого. Уже собиралась идти за помощью, когда за дверью послышался шорох. Сейчас или никогда, Оксана, вы должны поговорить. Замахнулась кулаком, чтобы постучать в дверь, но в этот момент она распахнулась сама. На пороге стоял Шумилов. Бледный, с синяками под глазами, безумно уставший, и без единой эмоции на лице. Смотрел на меня так, словно я пустое место, и он удивлён увидеть меня здесь. Вопросительно поднял бровь, видимо ожидая от меня причину визита.

— Нам нужно поговорить, — сбивчиво произнесла я.

— Нам не о чем говорить, Оксана. Ты здесь ради своей безопасности. Это всё. — И захлопнул дверь, так и оставив меня стоять на пороге. Было ощущение, что ту тонкую нить, что между нами образовалась, он распахал одним ударом лезвия ножа. Или это уже сделала я. Только боли в душе всё равно кто это сделал. Я хотела к нему, злому, властному, любому. Просто хотела побыть в его руках и обо всём забыть. Но я сама всё разрушила. Сама.

***************

С тех пор как мы приехали в этот дом, прошло уже больше недели. К нам каждый день приезжал Борис Аркадьевич, проводил в спальне Саши около часа и уезжал. Он неизменно был вежлив и всегда отвечал на все мои вопросы касательно своего пациента. Саша активно шёл на поправку, но так и не спешил покидать своё заточение. Еду нам привозил один из людей Игоря. Часть он оставлял на кухне, а часть относил в спальню Шумилова. А я старалась хоть чем-то занять себя. Я часами бродила по дому, изучала каждую его деталь, дизайн комнат, мебель. Возможно, во мне говорил профессиональный интерес, а возможно, я просто пыталась отвлечь себя. Потому что каждый день я неизменно приходила к одной и той же комнате. Слушала шорохи, раздающиеся за дверью, звук работающего телевизора, иногда приглушенный голос. А иногда я физически чувствовала его близость, словно он стоял по ту сторону двери. Естественно я не могла этого чувствовать на самом деле, но мне хотелось думать, что он тоже скучает. И в эти минуты та самая тонкая нить снова протягивалась между нами. Я надеялась, что в следующий миг он откроет дверь, сгребёт меня в объятья, и снова скажет «ты моя». Но каждый новый день повторялся, как и предыдущий. Много времени я проводила на зимней веранде. Она была очень уютной. Мягкие диваны, кресла, где можно было часами наблюдать за хлопьями снега, мягко падающими с неба на заснеженный сад. И в такие моменты я много думала, разум, как никогда, был чист и свеж. Я пыталась понять его, но каждый раз упиралась в бронированную дверь его сознания. Я никогда не пойму, что творится в его голове. Мне хотелось найти ему оправдание. Но я не могла. Я не помню, в какой именно день мои чувства к нему сменились злобой. Точнее нет, не сменились. Они ей дополнились. С каждым днём моё состояние становилось хуже. Какой-то внутренний озноб не давал мне покоя. Я всё больше времени проводила в кровати и меня одолевали вялость и сонливость. И сегодня все чувства, наполнявшие меня, перелились через край. Дождавшись, когда приедет Борис Аркадьевич, я проследовала за ним до заветной двери. Врач, как всегда, постучался и оповестил о своём визите, после чего послышался звук открывающегося замка. У меня было лишь несколько секунд для действий, словно случайно задеваю чемодан в его руках, и пока Борис Аркадьевич отвлекается, чтобы поднять его содержимое, проскальзываю в комнату и закрываю за собой дверь. Замираю, так и не обернувшись лицом в комнату, так как понимаю, что сейчас сделала глупость. Он же не хотел видеть меня всё это время, зачем я вообще к нему пришла. Но я знаю ответ, просто чтобы посмотреть ему в глаза.