Когда он отрывает от меня свои губы, я прекращаю понимать, где нахожусь. Мой мозг поджаривается. Все, о чем я могу думать, это его губы.

Он приглушает смех.

— Так хочешь большего.

Внезапно он щипает мой сосок. Мои глаза распахиваются и вскрик покидает горло.

— Что ты делаешь? — кричу я.

— Не прекращай потирать киску, Принцесса, — произносит мужчина. — Или боль будет сильнее, чем эта.

Черт возьми. Я пытаюсь игнорировать боль, но пульсация в киске слишком сильная, и это почти невозможно. Он щипает так сильно, что жар выстреливает прямо по моему телу.

— Больно? — спрашивает он. — Хорошо.

— Почему? — рычу я, глядя как он начинает мастурбировать быстрее.

— Потому что я люблю видеть твою боль, — произносит парень. — Тебе стоит помнить об этом.

— О, иди трахни себя… — ворчу я, все еще играя с собой.

— О, да… — стонет он. — Но сначала ты кончишь.

— Что? Не так, — отвечаю я. — Это больно.

— Да, так, — произносит он, тяня меня за сосок, пока грудь полностью не выходит на пределы решетки.

Я шиплю от боли.

— Ладно.

— Хорошо. Мне нравится, когда все по моему, — протягивает он. — Заставь эту киску кончить. Борись с болью, Принцесса.

Я стону, пытаясь сконцентрироваться на своем удовольствии, но из-за боли и его близости это тяжело. Чувствую его горячее дыхание на своей коже, и он удерживает меня близко, всего лишь тяня за сосок, убеждаясь, что я не денусь никуда, а лишь приближусь к нему больше. Он внимательно за мной наблюдает, вены на его члене увеличиваются с каждой проходящей секундой. Предсемя каплями стекает с головки, покрывая всю его длину блестящей скользкостью. Наблюдать за ним помогает, даже если я не хочу этой помощи. Я на грани оргазма, когда он резко меняет сосок, тяня другой как раз в момент, когда я нахожу свое освобождение.

— Кончи сейчас, — рычит он.

— Блядь! — кричу я, одновременно от боли и освобождения. Экстаз разрывается в моем теле, сосок все еще покалывает, пока я полностью распадаюсь на кусочки. Тело дрожит, и когда я открываю глаза, вижу, что тело Феникса тоже подрагивает.

— Блядь, да, я всю тебя покрою своей спермой.

Он делает выпад бедрами, напрягая мышцы и сжимая основание члена. Громкое рычание вырывается из его горла, и он кончает на мою грудь. В процессе тянет меня за сосок так сильно, что мое тело опускается, приближаясь к его члену. Струи продолжают выходить, пока он целится мне в лицо, удивляя меня количеством спермы.

— Открой свой красивый ротик, — произносит он, грубо тяня сосок.

Его сперма попадает мне в рот, заставляя меня подавиться, стекая с нёба на язык. Я чувствую соленый привкус, пока он кончает мне на лицо и в рот. Пять струй, и он наконец опустошается, оставляя меня покрытую его семенем.

Тяжело дыша, Феникс шлепает меня по груди, заставляя вскрикнуть.

— Глотай.

Я кривлюсь, что превращает удовлетворение в его взгляде в пылающую ярость.

— Давай!

Не думая дважды, проглатываю его сперму, продлевая вкус во рту. Самая худшая часть этого — я не против. На вкус он такой, как и был прежде, как мне и нравилось. Черт возьми.

— Хорошая Принцесса, — бормочет парень с улыбкой, словно сам дьявол.

Он вытирает остатки спермы на члене о мою щеку и встает на ноги. Чувствую себя отвратительно, грязно, и хуже всего, более униженной, чем когда-либо. Думаю, он хотел этого все время.

Феникс отходит к стулу и надевает джинсы, заправляясь, словно ничего не произошло. А я сижу здесь, в разорванном платье с его липкостью, стекающей по моему лицу и груди.

Когда он направляется к двери, я произношу:

— Куда ты идешь?

Феникс бросает короткий взгляд на меня через плечо.

— Тебе не терпится узнать… не так ли?

Боже, ненавижу, когда он измывается надо мной, но поэтому он и делает это. И, черт возьми, это работает, потому что приводит меня в ярость.

— Ты не можешь оставить меня, — произношу я. — Не в таком виде.

— Хммм... почему? Не можешь вытерпеть чуточку спермы? — произносит мужчина, открывая дверь.

— Я полностью ею покрыта, — отвечаю я.

— Именно, — говорит он, ухмылка все еще видима на его лице. — Больше не такая красивая, да? Теперь ты такая же порочная, как и я.

Затем он со стуком закрывает за собой дверь.

Глава 11

ФЕНИКС

13 лет

— Что здесь делает эта мразь?

Я слышу ее скрипучий голос прежде, чем вижу ее, но когда она проталкивается мимо горничной, чтобы посмотреть, кто стоит перед дверью, я наконец-то вижу злобную ведьму, как ее называет Ванесса. Ее мать пялится на меня, сжав сухие губы, хмурая складка на ее лбу такая глубокая, что мне кажется, она засядет там навечно. Интересно, она хотя бы иногда не ворчит? Теперь ее прозвище становится понятным.

— Что ты здесь делаешь? — снова спрашивает она, в этот раз прибавив тону уверенности.

— Сегодня ведь у Ванессы день рождения? — произношу я с вежливой улыбкой. Я уже ненавижу эту женщину только за то, как она разговаривает со мной, но ради Ванессы мне хочется быть милым.

— И что? — произносит она, блокируя мне вход, словно боится, что я вбегу внутрь.

— У меня есть подарок, — отвечаю я, поднимая его, чтобы она увидела.

Ее губы двигаются вверх, словно у собаки, обнюхивающей что-то, что ей не нравится. Горничная отвечает вместо матери Ванессы, которая отказывается сдвигаться с места.

— Я передам его ей.

— Не зови ее, — говорит мать горничной, которая разворачивается на пятках и уходит в дом.

Хмурюсь.

— Мне нельзя войти внутрь? Хочу пожелать ей хорошего дня рождения.

Мать Ванессы придерживается за дверной косяк пальцами с французским маникюром.

— Ванесса занята.

Когда она пытается закрыть дверь, я начинаю:

— Подождите. — Вставляю ногу, чтобы заблокировать дверь.

Не думал, что злобная ведьма может вселять больше страха, чем до этого, но я ошибался.

— Что именно ты делаешь?

— Ванесса! — кричу я.

— Я сказала, что она занята, и тебя не приглашали.

— Но это ее день рождения, а я хочу отдать ей свой подарок! — отвечаю я.

Я слышу шаги по лестнице и на секунду замечаю яркую улыбку как раз за ее матерью. Это она. В ярком платье цвета безоблачного неба спускается вниз и идет по коридору ко мне. Хотя, когда ее глаза останавливаются на мне, они потухают, и улыбка исчезает, словно солнце в пасмурный день.

— Спасибо за подарок. А теперь иди, — говорит ее мать, указывая мне направление, а затем захлопывает дверь. Мне едва удается спасти ногу, но я все равно слышу, как она ворчит:

— Грязный мальчишка.

Мне стоило это предвидеть. Конечно, я знал. Все, кто меня видит, всегда реагируют одинаково. Я — мальчик без родителей, мальчик, которого не любят даже приемные. Они хотели лишь дополнительных денег, поэтому забрали меня. Кто вообще захочет меня своим ребенком? Мальчик-бунтарь, который бьет всех, кто пытается с ним заговорить. Опасный, грязный мальчишка.

И теперь Ванесса тоже это увидела. Я смог разглядеть это в ее пессимистическом взгляде… словно она испытала ко мне жалость.

Вынимаю из кармана крохотную пластиковую чашку с крышкой и дырочками на ней и открываю ее, выпуская на свободу бабочку, которую собирался подарить ей в качестве дополнительного секретного подарка.

Почему я вообще пытаюсь изменить отношение ко мне людей? Это трата времени, так что с меня хватит. Я больше не стану бороться. Вместо этого я просто буду тем, кем должен быть.

Если не можете преодолеть их, присоединитесь к ним.

* * *

14 лет

Когда Ванессы нет поблизости, сердце во мне ощущается камнем. Мне нужны друзья, нужно с кем-то говорить, но все то и дело верят слухам и боятся меня, даже не заговорив. Словно мне не дают и шанса. Только потому что иногда я срываюсь на тех, кто ко мне пристает. Так тяжело выставить ногу и прочертить грань? Я не виноват, что люди постоянно меня бесят.

Единственные, с кем я говорю, это готы с их татуировками и пирсингом. Они на два года меня старше, но предлагают мне покурить. Думаю, это их способ увидеть, принадлежу я к ним или нет, впишусь ли я.

Вскоре я провожу с ними больше времени, пока Ванесса отдаляется все больше и больше. Интересно, является ли тому причиной давление на нее со стороны родителей. Я не понимаю, почему оно так сильно ее заботит, но мне все равно. Думаю, чтобы достичь чего-то, нужно сделать нечто большее, чем только то, что тебе нравится.

Я стою за углом здания с группой, пока по кругу передается косячок, и это происходит так естественно, что я тоже беру его. Мне хочется узнать, какой он на вкус, а проба вреда не принесет. Я же не стану зависим от одной тяги.

Сделав вдох, я тут же закашливаюсь, и все ребята начинают смеяться. Быстро передаю косяк другому, чей пирсинг придает ему грубости. То, как он делает тягу, словно ему все нипочем, заставляет меня восхищаться им. Может, мне тоже стоит подумать про пирсинг и татуировки. Меня и без них нарекли опасным парнем, так что может быть, таким образом я хоть буду соответствовать.

Когда подходит второй круг передачи косяка, несколько человек проходят в ворота, и я пытаюсь спрятать косяк у себя в кармане. Хотя слишком поздно. Ванесса проходит мимо, и у нее отваливается челюсть.

Она топает в моем направлении и останавливается прямо передо мной, пялясь.

— Что ты делаешь? — спрашивает она.

Парни начинают ржать, так что я хватаю ее за руку и толкаю вперед, чтобы поговорить наедине.

— Не сейчас, хорошо?

— Нет, сейчас. Это… косяк?

— Да, — отвечаю я, пряча его глубже в карман так, чтобы виден был лишь кончик, таким образом он не прожжет мне одежду. — Но это не твоего ума дело.

Она хмурится и кривится.

— С каких это пор? Зачем ты это делаешь?

— Затем, что мне нравится, — отвечаю я, пожимая плечами. — В этом нет ничего такого.

Она сбрасывает мою руку со своего плеча, словно я покрыт грязью.

— Это неправильно, Майлз, и ты это знаешь. С каких пор ты стал одним из них?

— Не стал. Просто делаю то, что хочу.

— Ну, для тебя это плохо, — произносит она, упирая руки в бока, корча из себя деловую.

— Мне не нужны лекции от тебя, — шиплю я, наклоняясь ближе. — И в случае, если ты не заметила, они не самые милые люди, так что я предлагаю тебе прекратить орать на весь двор о том, что это, и что мы здесь делаем.