ГЛАВА 41

ХЕЙЛО

— Ладно. Я всё. — Джаггер встал из-за клавишных и, подняв руки над головой, потянулся до хруста в костях. Потом посмотрел на Слейда: — Ты идешь?

Слейд поднялся и пальцы Вайпера замерли на струнах гитары.

— Стоп, стоп, стоп! И куда это, черт возьми, вы собрались?

— Мы проторчали тут весь день, а солнце уже садится, — ответил Джаггер.

— И?

— И-и, мне нужно найти вдохновение.

Вайпер фыркнул:

— Вдохновение в бикини?

— Именно. Парни, вы идете? Хейло?

Я автоматически покачал головой. Мы работали над новой песней без перерыва уже несколько часов и добились определенного прогресса. Поэтому мне хотелось задержаться и посмотреть, что еще можно выжать из этой композиции.

Вайпер тоже отказался, покачав головой. Джаггер взглянул на Киллиана и сказал:

— Давай, Килл. Ты же хочешь пойти на пляж. Тот спасатель так и трахал тебя глазами.

Киллиан прикусил нижнюю губу и обвел нас взглядом. Он всегда был самым ответственным в группе и держал нас в тонусе. Поэтому когда Киллиан поднялся, я был просто шокирован.

— Я с вами, — сказал он, устанавливая свою бас-гитару на подставку. — Сегодня мы много сделали. А перерыв и правда поможет проветрить головы.

— Хм, — Вайпер бросил косой взгляд на Киллиана. — Одна работа без развлечений делает из тебя капризного гея.

Киллиан закатил глаза:

— Так ты идешь?

— Кто сказал, что у меня нет развлечений?

Вайпер широко улыбнулся и Киллиан посмотрел сначала на меня, а потом снова на Вайпера.

— Значит, ты вовсю наслаждаешься благами гостевого домика, — констатировал Киллиан, выходя за Слейдом и Джаггером, и показал Вайперу напоследок средний палец. — Хейло, ты точно не пойдешь с нами?

В ответ я только покачал головой: сейчас самым важным для меня была песня и мне не хотелось прерываться.

— Нет. Хочу поработать над последней строчкой. А вы, парни, действуйте.

— Если передумаешь, ты знаешь, где нас найти.

Махнув рукой на прощание, Киллиан испарился вслед за другими парнями, оставив нас с Вайпером в огромном помещении одних. Наша студия располагалась в подвале особняка и была оборудована по последнему слову техники — идеально для продюсеров, которые должны были присоединиться к нам на следующей неделе, но жить они будут в другом месте.

— Посмотри-ка, — Вайпер перебрал струны гитары. — Похоже, остались только мы вдвоем.

Внезапно в отсутствии парней большое пространство стало каким-то тесным. Вайпер поднялся и собрался подойти поближе, но я предостерегающе поднял руку.

— Оставайся там, иначе мы ничего не сделаем. — Я был в этом уверен, как в своем следующем вдохе.

Последними словами Вайпера, прозвучавшими вчера в мой адрес, были: «Завтра. Ты станешь моим», и хотя от воспоминания о них вся кровь приливала к члену, мне нужно было сосредоточиться на песне. Ожидание нашего альбома, о котором твердили во всех чертовых статьях в СМИ, давило тяжелым грузом, и я не собирался падать лицом в грязь.

— Ладно, Ангел. — Вайпер уселся обратно в кресло и положил на колени гитару. — У тебя есть один час.

— Времени может понадобиться больше.

Вайпер пожал плечами:

— Один час.

— А что потом? Бикини?

Вайпер фыркнул и засмеялся. Его полные губы, заставившие вчера откровенничать о фантазии из сна, привлекли мое внимание. Вайпер это заметил и медленно провел по нижней губе языком.

— Ангел, если тебе нужен этот час, то лучше перестать смотреть на меня таким взглядом.

Черт, и как теперь сосредоточиться, если я постоянно вспоминал его вчерашний шикарный оргазм? В своей жизни я не слышал более сексуальных звуков. Нужно придумать, как перенести это в песню.

— Я бы многое отдал, чтобы оказаться у тебя в голове и узнать, о чем ты сейчас думаешь, — пробормотал Вайпер, видя мой направленный на него пристальный взгляд.

— Я думал о звуках, которые ты издавал прошлым вечером. О том, что я слышал, как ты кончаешь, но никогда не видел.

— Черт тебя побери. Ты сейчас надо мной издеваешься? — Рука Вайпера исчезла под гитарой, — ему, похоже, пришлось поправить член, — а потом откинул голову и рыкнул: — Или ты читаешь чертову последнюю строчку, или мы уходим.

Его реакция вызвала у меня широкую улыбку: кто бы не начал сиять от гордости, заставив Вайпера мучаться? Может, стоит делать это почаще?..

Позже. Прямо сейчас нужно разобраться с песней.

— «Растоптан... Ты оказался там, куда тебя вели. Со связанными руками…» — Я просмотрел следующую строку. — Дальше мне текст не нравится, так что давай начнем отсюда.

Продолжая сидеть с запрокинутой головой и закрытыми глазами, Вайпер спросил:

— И что ты предлагаешь?

— Хм. — Я пожевал кончик ручки, перебирая в голове несколько вариантов, но ни один не подходил. Завтра. Ты станешь моим. Вот черт. Вайпер, убирайся из моей головы!

Вайпер приоткрыл один глаз:

— Что это было?

— Э-э, ничего. — Я снова взглянул на текст песни и, надеясь, что идеальные слова придут сами собой, принялся отбивать ритм ручкой по блокноту. — Что-то металось, рвалось…

Мы сидели в тишине, которая оглушала. Особенно, когда рядом никто не напевал себе под нос, не откалывал номера и не перебирал клавиши.

— Здесь слишком тихо, — сказал я и вздохнул.

— Это можно исправить. — Вайпер сел и начал играть. Я запел куплет, но потом снова споткнулся об эту чертову четвертую строчку. Я выругался, а Вайпер тихо рассмеялся: — Ты к себе слишком строг. Здесь не нужно быть идеальным.

— Нет, нужно.

— Мы в репетиционной. Тут можно ошибаться. Просто проговори, что у тебя есть.

— У меня ничего нет. В том-то и проблема.

— Значит, ты слишком много думаешь.

Я бросил на Вайпера сердитый взгляд:

— Что-то не заметно, чтобы ты что-нибудь придумал.

Вайпер наклонил голову, заиграл и запел:

Что за Ангел, что за искушение,

Ему так нравится любить меня, сидя на моих коленях,

И просить: «Вайпер, еще. Пожалуйста, еще».

Я засмеялся и покачал головой:

— Ты ужасно смешной.

— Имеешь в виду «ужасно талантливый»? Всё нормально, можешь сказать вслух: «Вайпер, ты — талантливый ублюдок».

— Только потому что умеешь штамповать непристойные песенки ни о чем? Вряд ли.

— Я не говорил о своих навыках в написании песен, — сказал Вайпер и провел рукой по волосам. Он сделал это не специально, но я не смог отвести взгляда от его сильных рук, от того, как они опустились обратно на гитару и одна ладонь, сжав гриф инструмента, заскользила по нему точно так же, как скользила по моему члену...

Вот, черт. Нет, сегодня явно не мой день или, может, оставаясь с Вайпером один на один, я уже не мог работать, не думая о нем. Не как о члене группы, а мужчине, который был у меня на кухне... в своей гостиной... во мне.

С момента просмотра записи, сделанной у меня в квартире, — той, где я сидел у Вайпера на коленях, а он своими «талантливыми» пальцами сжимал мои ягодицы, — я не переставая размышлять, что будет, если позволить ему пойти дальше.

И почему он вечно выглядит настолько соблазнительно? Я прошел путь от точки, когда совершенно не замечал Вайпера, до точки, когда начал проявлять пристальный интерес ко всему, что касалось этого парня. Сегодня на нем были рваные джинсы, выцветшие настолько, что казалось, их носили много лет подряд. И каждый раз, когда Вайпер вставал, джинсы съезжали на бедрах так низко, что, зацепи их пальцами за петли ремня и дерни вниз, они бы точно упали. И, черт, эта мысль была восхитительной.

— Надо же. Время истекло, — сказал Вайпер, взглянув на несуществующие часы на запястье, и отложил гитару в сторону.

Это движение вернуло меня к реальности.

— Что? Почему?

— Я же говорил тебе не смотреть на меня так. А ты всё равно продолжаешь. Так что твое время истекло.