— Иногда.

Они вышли у Эйфелевой башни. Вокруг было миллион людей, и она подумала, что Джеймсон захочет вернуться в машину, но он этого не сделал. Они пробирались сквозь толпу, Джеймсон шел впереди.

— Ты бывал здесь раньше? — спросила Тейт, стоя рядом с ним, когда он остановился, чтобы посмотреть вверх.

— Нет, точнее не совсем. Я видел ее только издалека. Обычно я здесь по работе, — ответил он. Она рассмеялась.

— Я приходила сюда с классом французского, мы прошли весь путь до самого верха, — сказала она ему.

— Ты изучала французский, но не говоришь на нем? — спросил он.

— Я немного учила его, только для поездки.

Они не вошли внутрь, просто обошли вокруг. Тейт сделала много снимков. Обычно она не фотографировала Джеймсона. Если что-то пойдет не так, как обычно, она не хотела, чтобы захваченные воспоминания вернулись и преследовали ее. Но она не могла устоять. На нем было тяжелое пальто с толстым шарфом. Он еще не постригся, и ветер трепал его густые волосы. Джеймсон выглядел очень серьезным, пугающим и более чем пугающим.

«Он так чертовски великолепен.»

— Прекрати меня фотографировать. Давай выбираться отсюда, — наконец рявкнул он. Она побежала за ним.

Они немного погуляли, просто осматриваясь. Спустились к могиле Наполеона, и Тейт сделал еще несколько снимков. Она могла сказать, что на самом деле ему было наплевать на то, что они смотрели, мужчина просто потакал ей. Это было бы почти мило, если бы он не смотрел на нее все это время.

Они шли по улице, собираясь вызвать машину, чтобы вернуться в отель, когда Джеймсон остановился. Тейт прошла почти квартал, прежде чем поняла, что его нет рядом, и она оглянулась, чтобы посмотреть, что он делает. Он стоял перед окном и смотрел внутрь. Затем он двинулся и вошел в здание.

«Какого?»

Тейт вернулась и последовала за ним. Это был ювелирный магазин. Она сглотнула и огляделась. Мужчина за прилавком что-то сказал ей по-французски, оглядывая с ног до головы. Она не улыбнулась. И закатив глаза, продолжила путь. Джеймсона нигде не было видно, что было странно, потому что магазин был небольшой. Мужчина продолжал болтать с ней по-французски, затем дверь в задней части магазина открылась.

— Мадемуазель! Пожалуйста, — вышла женщина, указывая на дверь. Тейт огляделась.

— Вы мне? — спросила она, указывая на себя.

— Иди сюда, — донесся до нее голос Джеймсона.

Тейт вошла туда.

Он стоял перед большим деревянным столом и на что-то смотрел. Женщина тоже вошла и подошла к дальнему концу стола. Тейт стояла у двери, гадая, что происходит — ее действительно продали в сексуальное рабство? Джеймсон заговорил на ломаном французском, пытаясь подобрать нужные слова. Женщина кивнула, затем поправила что-то на столе.

— Вот этот, — сказал Джеймсон, указывая вниз. Потом посмотрел через плечо на Тейта. — Подойди сюда.

Она подошла и встала рядом с ним, глядя перед собой. На блестящем деревянном столе лежало несколько жемчужных ожерелий. У нее перехватило дыхание. Женщина взяла одно из них и уже собиралась выйти из-за стола, но Джеймсон протянул руку. Сказал что-то по-французски. Женщина протянула ему ожерелье.

— Что происходит? — потребовала Тейт.

— Я говорил тебе, что тебе нужен настоящий жемчуг, — сказал он, поворачивая ее от себя и обнимая за шею.

— Да, а еще я помню, как ты говорил мне, что он стоит около пятидесяти тысяч долларов, — напомнила она.

— Я сказал, что некоторый стоит так дорого, — поправил он, поворачивая ее лицом к себе. Он покачал головой, обнял ее за шею и снял ожерелье. Женщина протянула ему еще одну нить.

— Значит, эти не стоят пятьдесят тысяч долларов? — уточнила Тейт. Джеймсон кивнул, прижимая другую нить к ее ключице.

— Нет. Эти около пятидесяти тысяч евро, — сказал он ей. Она поперхнулась.

— Евро!? Это как семьдесят тысяч долларов!

— Плюс-минус, — сказал он и кивнул женщине, положив жемчуг на стол.

— Что ты делаешь? — спросила Тейт, наблюдая, как женщина достает коробку и сумку.

— Забираю его, — ответил Джеймсон.

— Зачем?

— Потому что, я их только что купил, — ответил он, доставая из кармана бумажник. Она выхватила его у него из рук, шокировав Джеймсона. Он уставился на нее так, словно хотел дать ей пощечину.

— Ты не можешь этого сделать! — рявкнула Тейт.

— А почему бы и нет? — спросил Джеймсон.

— Потому что! Зачем ты это делаешь? Тратишь столько денег на меня!? На жемчуг!? — потребовала Тейт.

— Я же сказал. Тебе нужен настоящий, — повторил он.

— Мне не нужен настоящий жемчуг, Джейсон.

— Нет. Но ты его заслуживаешь.

«Я никогда не смогу справиться с этим человеком. Ни за что на свете.»

Она убежала. В конце концов, это у нее получалось лучше всего. Тейт выскочила из магазина и побежала дальше. Ей казалось, что ее сердце вот-вот взорвется. Она пробежала пару кварталов, прежде чем Джеймсон догнал ее. Если бы она не была так расстроена, то удивилась бы, что он потрудился побежать за ней. Она бы заплатила, чтобы увидеть это.

— Остановись, — сказал Джеймсон, хватая ее сзади и останавливая.

— Нет! Ты остановись! Ты не можешь купить меня! — завопила Тейт. Вокруг них толпились люди. Джеймсон потащил ее в переулок.

— Я не пытался купить тебя, Тейтум. Я хотел купить тебе подарок, — прорычал он ей на ухо, отпуская ее. Она повернулась к нему лицом.

— Так купи мне открытку! Я не твоя шлюха! — кричала она.

— Я этого и не говорил. Никогда не обращался с тобой так, еще с того момента в Бостоне, — заметил он, глядя на нее сверху вниз, его глаза горели гневом. Ей было все равно. Время вышло. Наконец-то она окончательно запуталась.

— Ты обращаешься со мной, как с ребенком! Как с какой-то глупой шлюхой, которую ты можешь дергать, когда захочешь! Толкать и тащить, бить и звать! Зачем ты купил мне такой подарок? Тебе все равно! Тебе все равно! — заорала на него Тейт. Джеймсон стоял рядом, приблизив к ней лицо.

— Я хотел купить его, чтобы показать тебе, что помню. Чтобы показать, что мне не все равно, — прошипел он.

«Лжец.»

Она вскрикнула и ударила его по лицу. Джеймсон позволил ей ударить себя в грудь еще пару раз, но когда она ударила его снова, он схватил ее за запястья. Повернул ее и притянул к своей груди. Она вырывалась, и он прижал ее запястья к груди. Наклонился вперед, заставив ее сильно прогнуться.

Тейт пыталась кричать на него, но задыхалась от рыданий. Объятия Джеймсона стали мягче. Не ограничивали. Удерживали. Она заметила, что он слегка покачивается. Качает ее. Она отвернулась от него и просто заплакала. За ее потерянное сердце. За ее разбитую душу. Для ее слабого духа.

— Почему? Зачем ты привел ее домой? Зачем ты это сделал? Как ты мог быть с ней? После всего. Ты обещал. Зачем ты так со мной поступил? Как ты мог быть с ней!? Как ты мог так поступить со мной!? — она рыдала снова и снова. Его губы прижались к ее уху, и прошло некоторое время, прежде чем она смогла разобрать, что он говорит.

— Прости, Тейтум. Мне очень, очень жаль.

— Это не так. Ты не сожалеешь. Ты обращался со мной, как с ничтожеством. Я для тебя ничто! — воскликнула она.

— Это была только ты, — прошептал Джеймсон. — Две недели назад, четыре месяца назад, семь лет назад. Все это время. Всегда ты.

Она заплакала еще сильнее.