Дальняя ретроспектива. Максим Воронов

3 мая 1980 года. Москва. Институт стран Азии и Африки ИСАА МГУ. Кабинет декана факультета истории Ближнего и Среднего Востока.

Руководитель дипломной работы Воронова, декан факультета ИБСВ, профессор Искандер Баходирович Закиров в своем кабинете был не один. К тому-же, в присутствии этого посетителя, он заметно рефлексировал. Интеллигенция всегда, хоть внутренне, но фрондирует, поэтому опасается любой власти, чисто на животных рефлексах. А посетитель же, несомненно, был здесь Властью. Лет тридцать пять, особых примет нет. Капитан, или майор. Скорее майор.

— Здравствуйте, Искандер Баходирович. Я могу подождать Или прийти попозже?

— Здравствуй, здравствуй, Максим. Проходи, садись. Вот это Виктор Иванович, он хочет с тобой поговорить.

Воронов молча кивнул своему дипломному руководителю, молча сел напротив «Виктора Ивановича» и молча принялся его рассматривать. Профессор Закиров тоже молча и с облегчением выскользнул из собственного кабинета. С минуту молча смотрели друг на друга. О стекло кабинета громко билась муха. Молчали. Не бодались взглядами, нет, просто оба держали паузу.

— Здравствуй Максим. Меня зовут Виктор.

— Иванович. Здравствуйте, Виктор Иванович.

— Я хочу поговорить о твоей дипломной работе.

— Я это уже понял, Виктор Иванович.

— И ты уже понял, кто я?

— Пока нет. Капитан? Или майор?

— Майор.

Воронов молча кивнул и снова подвесил неловкую паузу.

— Тема твоей дипломной работы… Ты ее сам выбрал?

— Сам, товарищ майор. Тема сейчас актуальная.

— Более чем. Твоя работа засекречена. Публичной защиты не будет.

Воронов снова равнодушно пожал плечами. Такой расклад его явно не удивил.

— Ничего не хочешь сказать?

— Нет. Поговорить хотели вы, потому что вы меня знаете. Я вас не знаю. Говорите, товарищ майор.

Майор Андрейченко был опытным оперативником и отлично понимал, что его сейчас тупо разводят на эмоции. Он был обучен, как действовать в таких случаях, но сейчас перед ним сидел шестнадцатилетний пацан, а это ломало все привычные схемы работы.

— Публичной защиты не будет, а не публичная уже состоялась. Поздравляю с дипломом.

— Спасибо, товарищ майор.

Ему абсолютно наплевать на этот диплом. Поблагодарил, как за переданную в столовке солонку. Черт бы его побрал.

— Что собираешься делать дальше?

— Пока не знаю, завтра подумаю. У вас есть предложения?

— Скоро олимпиада. Хочешь поработать переводчиком?

— Нет.

— Почему? Платят хорошо, чеками[14].

— Просто так ни за что хорошо не платят, товарищ майор. Вы меня вербуете?

Эх, как дать бы тебе по наглой роже…

— Устанавливаю контакт, Максим.

— Контакт установлен, Виктор Иванович. В результате контакта, вы уже выяснили, что я готов к вербовке, но не за чеки.

В более дурацкую ситуацию, майор Андрейченко еще ни разу не попадал.

— Чего ты хочешь?

— Убедиться в том, что меня вербуют наши, а не ЦРУшники, или МОССАДовцы.

Опешивший Андрейченко достал из кармана и раскрыл служебное удостоверение. Воронов глянул на него равнодушно.

— Это не доказательство, просто бумага, оформленная в красивую красную корочку. Вы вполне можете быть двойным, или даже тройным агентом.

— Издеваешься, Воронов?

— Есть немного, товарищ майор. Но это лишь ответная любезность. Вы хотели меня купить за бусы, как тупого папуаса. Только бусы, даже ни единого слова про Родину, патриотизм и прочие идеалы. Это повергает меня в глубокую печаль. Для каких целей вы вербуете таких ублюдков, если не работаете на ЦРУ, или МОССАД?

— У меня есть подозрение, что это ты работаешь на ЦРУ и МОССАД. И хватает полномочий для твоего ареста.

— Мне шестнадцать лет.

— Я в курсе, но дело государственной важности.

— Круто. Ну, что же, dura lex, sed lex. Если выбор только между чеками и крестом, однозначно выбираю крест. Веди меня, центурион, я готов.

Красиво! Майор Андрейченко вдруг оценил красоту, с которой его уделал этот щенок и непроизвольно улыбнулся.

— Как тебя убедить, что я не из ЦРУ?

— На слово поверю только начальнику управления. Пусть он меня к себе вызовет и прикажет с тобой работать.

— Ну, ты и наглец. Ладно, жди…