III ГОСПОДИН ДЮРАН ПРИНИМАЕТ СТРАННЫХ ЖИЛЬЦОВ

Господин Дюран жил одиноко и ни с кем не виделся.

Он очень часто получал письма, покрытые множеством печатей и иностранных штемпелей.

— Эта переписка не христианская! — говорила госпожа Берлокен.

Однажды вечером в ее ложу явились два человека со странными голосами, в необычной одежде, с большими редкими бородами, черными огромными глазами и бронзовым цветом лиц.

На одном из них висел на веревке ящик, завернутый в шерстяную материю.

Незнакомцы заговорили на незнакомом языке и госпожа Берлокен поняла только, что они спрашивают господина Дюрана.

Шапуль счел своей обязанностью проводить их в третий этаж.

Он позвонил у дверей. Господин Дюран сам отворил ее. Он нисколько не удивился появлению двух незнакомцев, но устремил проницательный взгляд на Шапуля.

Тот почтительно снял свой бумажный колпак и кубарем слетел с лестницы.

На другой день, к великому удивлению привратницы, господин Дюран нанял над своей комнатой обширную комнату и поместил в нее двух незнакомцев.

В комнату было внесено огромное количество дров и велено было починить камин.

С этой минуты господин Дюран стал реже посещать кафе Ласепед, к великому удивлению госпожи Берлокен. Все это произвело немало шума в доме.

Соседки стали чаще собираться к госпоже Берлокен и за чашкой кофе шли бесконечные толки о странных людях, поселившихся в доме.

— Вы бы подучили Шапуля разузнать все! — говорили кумушки.

Но Шапудь сам сгорал от любопытства и начал, купно с Паради, следить за незнакомцами.

Они узнали скоро, что одного из них зовут Бирруб и что другой редко выходит из своей комнаты, где постоянно поддерживает огонь в камине.

Бирруб же часто выходил из дома. Они стали следить за ним.

Незнакомец бродил по городу, останавливаясь иногда перед уличными фокусниками.

Он любил преимущественно бродить по набережным и смотреть, как таскают клади с пароходов.

Он подходил иногда к какой-нибудь бочке из больших, брал ее в руки и раскачивал в воздухе с самодовольным видом.

Увидя когда-либо, как шесть или семь человек носильщиков тащили на себе какую-либо тяжесть, он не мог выдержать, останавливал их, брал их ношу и нес ее, как щепку.

Дотащивши ее до места назначения, он шел далее, даже не оглянувшись.

— Это Геркулес! — говорил себе Паради.

Однако, господин Дюран скоро запретил Биррубу эти невинные забавы, которые обращали на него всеобщее внимание.

Тогда гамены перенесли свои наблюдения на другого чужестранца.

Однажды Шапуль надел туфли и осторожно подкрался к двери комнаты, занимаемой двумя странными людьми.

Он тихо нагнулся, опершись руками на колени, и приложил глаз к замочной скважине.

В камине с глухим треском горели дрова. Пламя их ярко освещало всю комнату.

Чужестранец стоял посредине комнаты и ел рис, только что приготовленный им самим.

Окончив свой обед, он взял в углу знаменитый ящик, обернутый шерстяной материей, уселся перед огнем и открыл его.

Потом, достав из кармана флейту, он начал наигрывать печальный, тихий мотив, пристально глядя в открытый ящик.

Мало-помалу ящик начал трястись, но ничего еще не было видно.

Человек продолжал свою странную музыку. Наконец из ящика показалось нечто черное и длинное.

Шапуль едва удержался от крика изумления. То была змея.

Раздувшаяся шея змеи была толще ее треугольной головы.

Шапуль вспомнил, что видел подобную змею в зоологическом саду. Та была только поменьше и считалась одной из опаснейших змей Индии.

Покачавшись немного, кобра-капелла вытянулась и обвилась вокруг шеи и плеч человека, который все продолжал играть на своей флейте.

Зрелище это было способно внушить ужас.

— Это колдун! — сказал себе Шапуль.

И он сбежал вниз со страхом в душе.

Никогда не видев очарователей змей, он никак не мог объяснить себе все виденное.

Шапуль не заикнулся об этом ни госпоже Берлокен, ни даже Паради! На вопросы тетки он отвечал:

— Это, должно быть, драматические артисты. Они, вероятно, скоро будут дебютировать в каком-либо театре. Нечего и говорить — они очень порядочные люди.

А сам думал про себя:

«Толстый Бирруб чертовски силен. Другого слушается змея. Оба повинуются господину Дюрану. Вот так господин этот Дюран!»