Прямо издевалась. Вот прямо как сейчас, когда я жду ответного признания, а она только улыбается. Тонко, мило. По щеке стекла слеза, и она мотнула головой стряхивая её.
Нет. Это просто невозможно.
Она не успела ничего сказать, а я уже впился в нежные губы настойчивым поцелуем. Поначалу она слегка сопротивлялась, упираясь руками мне в грудь. Я же пресекал все попытки, глубоко и влажно целуя.
Боясь напугать девочку, я сбавил обороты и стал лениво поглаживать языком её язык, руками лаская плечи, руки, переплетая пальцы. Она уже задыхалась, но я не мог оторваться от столь желанных губ. Её руки легли мне на плечи, поглаживая то волосы то напряжённую шею, периодически опускаясь вниз…
Не прекращая поцелуя, я провёл рукой по талии, обхватил попку, поднял и посадил на стол, от чего Гермиона вскрикнула от неожиданности.
Я посмотрел в глаза, которые, словно отражая моё состояние, горели возбуждением. Не время для разговоров, но она всё-таки спросила:
— Почему ты ничего не рассказываешь о той Гермионе? Почему вы не были вместе, кем она стала? Красивой была?
Можно было бесконечно отвечать на сотни вопросов, льющихся из неё, но я был слишком поглощён своими ощущениями. Я закрыл ей рот ладонью, обхватил лицо. Она наклонила голову набок и нежилась, прикрыв глаза. Я стал поглаживать большим пальцев нежные губы — нижнюю, верхнюю — чуть раскрывая их. Она внезапно вобрала мой палец в рот, влажно причмокнув.
— О, чёрт, — прикрыл я от удовольствия глаза. — Что же ты творишь? — Не то она губками обхватила, совершенно не то. — Милая, на сегодня никаких разговоров.
Скользнув другой рукой вниз, по груди, животу, я накрыл её промежность сквозь влажную ткань трусиков. Ещё бы. Она пылала точно также, уже давно готовая стать моей. Я услышал её стон и едва сам не застонал — она сжала ладошкой член у основания, сквозь брюки. Наклонившись, я прижался лбом к её и стал мелко подаваться бедрами навстречу ее теплой ладони, которой Гермиона поглаживала меня.
Мерлин, настолько сильно у меня еще не стоял, еще немного и взорвусь.
Надо немного сдерживаться, если это её первый раз… Черт! Конечно, первый!
— Почему ты ждал так долго? — прерывистым шепотом спросила она, пока я одной рукой потирал промежность сквозь трусики, а второй расстегивал ей блузку, не отрываясь от открывавшегося вида сверкающе-белого бюстгальтера.
— Стоило вообще потерпеть до конца следующего года, но ты сама напросилась, — сказал я, стянув мягкие чашечки вниз, обхватил руками оба полушария.
— Но я ничего не делала, — какая святая невинность. — Ты, наверное, боялся показаться старым? — хитро улыбнулась она.
— Старым? — прорычал я. Сделав бедрами небольшой круг, тем самым убирая ее руку с члена, я вжался в ее киску стволом, который сильно ныл от бездействия. — А ты не боишься, что я слишком для тебя большой?
Гермиона фыркнула и тут же замолчала, когда я подцепил её трусики рукой и, сильно натянув, порвал. Торопливо сдернув с ее стройных бедер остатки ткани, я погладил влажные складочки, так что она протяжно застонала. А потом вошел внутрь сначала одним пальцем, неглубоко. Гермиона прогнулась в спине и почти легла на стол, коснувшись затылком. Гибкая девочка.
Я мягко задвигал пальцем вперед-назад и из стороны в сторону, разрабатывая это маленькое тельце. Представлять, как член будет врываться в это узкое пространство, было фантастически хорошо. Дав себе зарок получить десерт позже, сел на корточки и прижался губами к истекающему влагой лону.
Гермиона вскрикнула и протяжно застонала, от неожиданности цепляясь тонкими пальчиками за мои волосы.
— Это очень негигиенично, но так… прекрасно.
С удовольствием вылизав это стройное податливое тело, слушая, как она не прекращая повизгивает от наслаждения, я распрямил затекшие ноги. За полы расстегнутой рубашки я притянул обомлевшую после оргазма девушку к себе и, глубоко и нежно целуя, дал почувствовать ей вкус собственных соков.
Торопливо расстегнув брюки, я приспустил их вместе с черными боксерами. Приставив к влажному входу уже давно каменный член, я оторвался от губ и посмотрел в глаза, затуманенные похотью.
— Я надеюсь, ты осознаешь, что мы делаем? — спросил я, истекая потом. Еще мгновение. Еще совсем немного. Дурацкий вопрос, но я должен знать, что…
— Я люблю тебя, Гарри.
Такие простые слова и так явственно сорвались с её губ. Эго взлетело до небес, как и пожар внизу живота, когда я одним длинным движением проник внутрь.
Заклинание без палочки для снятия легкой боли и вместо болезненного крика, громкий стон.
— Гарри, матерь божья, — широко раскрыла она глаза и стала мелко подрагивать.
Я стоял и ждал, когда она немного придет в себя, и неизвестно какими силами держал себя в руках, чтобы не сорваться на бешеный темп. Внутри нее было так тесно и горячо! Стенки влагалища плотно обхватывали мой член, пока по бедру стекала горячая струйка.
Медленно выходя из жаркого тела, я услышал шипение и почувствовал на плечах сильную хватку и ногти, впивающиеся мне в кожу даже сквозь белую рубашку и жилет. Выйдя почти до конца, я вновь двинул бедрами вперед. Медленно назад и резко до конца. И снова.
Через некоторое время я уже вполне плавно двигался, слыша сквозь шум в голове тихий шёпот Гермионы.
— Гарри, еще. Гарри…
Она сама стала подаваться навстречу моим толчкам. Постепенно увеличивая темп и размах, я с удовольствием слушал пошлые хлюпающие звуки природной смазки, которая смешалась с моей в совсем уж терпко пахнущее зелье.
Так приятно было ощущать шлепки моих бедер об её — все чаще, сильнее, резче…
Я уже вколачивался почти на всей скорости в мягкое тело, придерживая её за ягодицы, насаживая до самого конца. Грудь подрагивала в такт толчкам, и я рыча впивался то в один сосок, то в другой, от чего стоны становились еще громче.
— Гермиона, — выдохнул я любимое имя, чувствуя неотвратимое приближение оргазма. Еще немного. Надо подождать её.
Гермиона затряслась и протяжно застонала. Отлично, можно отпустить себя. Её тело напряглось, как взвинченная пружина, а потом резко расслабилось. Она уже полулежала на школьной парте, восхищенно выстанывая мое имя.
Я догнал её через пару толчков, ощущая молниеносный оргазм, который током прошел через все тело. Резко прижав Гермиону к себе, я заливал горячим потоком её лоно. Ох ты ж черт! Надо не забыть сварить противозачаточное зелье.
— Черт, — тихо ругнулся я. — И как мне теперь держаться от тебя подальше?
— Поттер, — неожиданно звякнул холодный голос из камина, который располагался прямо за моим столом, — в смысле Эванс! Ты чего там творишь? Это что… студентка?! Ну хоть не студент…
Вот зоркий какой. Я, конечно, вслух этого не скажу, но хотелось ударить в кривой нос. С другой стороны, можно и простить, раз появился после того, как мы закончили. Может, еще не совсем, конечно.
— Ты там чего замер! Я же сейчас поднимусь. Ты что, совсем охренел трахать студентку?
Гермиона высунула носик из-за моего плеча.
— Здравствуйте профессор Снейп. Вы не подскажете, как я сдала зельеварение? — совершенно невинно поинтересовалась она, как будто встретила профессора в коридоре, а не тогда, когда я лишил её девственности на школьной парте.
Я затрясся от смеха, в очередной раз поражаясь ее находчивости. Она могла ввести в ступор всего одним вопросом, как тогда два года назад, когда мы с ней впервые ругались в открытую без намеков и подзуживаний.
— Тебе ничего во мне не нравится! Может, тебе даже о моей груди есть что сказать! — кричала она, стоя напротив меня в кухне на Гриммо, после того, как я в очередной раз вывел её из себя.
Тишина тогда образовалась мгновенная, как будто кто-то щелкнул делюминатором. Народ переглядывался и пытался сдержать смех.
— Не знаю, может, стоит показать её, чтобы убедиться? — предложил я после небольшой паузы и тут же схлопотал пощечину, что эхом разнеслась по стенам помещения и вызвала смешки у присутствующих.
Тогда она, пылая от смущения, убежала, а у меня с тех пор на это воспоминание было одно из самых любимых, Гермиона в ярости все же была ослепительно желанной.
Как и сейчас, когда я еще внутри она ухитрилась ввести в ступор самого Северуса, да и меня заодно. Черт, совсем забыл, что Снейп продолжает пялиться на мою задницу и ее ноги, обвитые вокруг моей спины.
— Превосх… — начал говорить он, а потом ожидаемо крякнул и, фыркнув, скрылся в зеленом пламени.
— Очевидно, вид моей задницы его не привлек.
— Очевидно, у меня снова «Превосходно», — радостно улыбнулась Гермиона и попыталась отодвинуться, но я не дал. Медленно скользя внутри, я посмотрел в удивленные глаза, золотая радужка которых снова темнела от возбуждения.
— Гарри, мне надо собираться, завтра поезд… — хрипло пролепетала она и резко застонала, когда я сделал особенно сильное движение вглубь.
— Успеешь, — рыкнул я и, поднимая её на руки, понес в свою спальню.
— Тебе придется лучше познакомиться с моими родителями, — требовательно заявила Гермиона, вцепившись в мою шею и обдавая свежим дыханием ухо, отчего по всему телу распространялся рой мурашек. Словно я только что не кончил, а лишь пофлиртовал.
— Естественно. Только сначала надо вытащить из вашего дома все патроны, чтобы Дэн не убил меня, — хохотнул я, укладывая Гермиону на кровать в свой комнате и увидел, как она удивленно осматривается.
Здесь не было гриффиндорских цветов — в какой-то момент я их возненавидел — только приглушенные серые и белые, а кровать была застелена коричневым покрывалом. Я пока обдумывал, как буду пробираться в их небольшой двухэтажный дом в отдаленном районе Лондона. Опыт воровства у меня уже был. Когда я оказался вблизи Хогвартса после освобождения из-под ареста, то пробрался в замок и стащил у Поттера мантию-невидимку.