88. Шут да Маришка

Жили-были шут да Маришка. Раз Маришка и говорит: «Шут, сходи к батюшке, я хоть попряду». Шут говорит: «Ладно, схожу». Пришел к батюшке, а тот хочет идти подать собирать по деревне. Батюшка и говорит ему: «Шут, ты сшути мне шутку». — «Ладно, ладно, батюшка, поезжай, сейчас я тебе сшутю». Батюшка только уехал — шут прибежал, матушке его рассказывает: «Ты скорее собирай народ — дом раскатывай. Вам дают семь деревень, восьмое село». Матушка быстро сбегала, собрала всех мужиков, дом раскатывают. Батюшка приехал домой. Едет и кричит: «Не троньте двери-то, не троньте!» А мужики уж последние бревна раскатали.

Батюшко-то уж шибко рассердился на шута: «Ну, шут, я тебе сшутю эту шуточку, ну и сшутю». Решил шуту отомстить, пошел к нему домой. А шут Маришке говорит: «Вари скорее картошку и на порог поставь». Она варит картошку, чугунка[72] кипит во все моченьки. Батюшка заходит — она чугунку на порог поставила.

— Это у вас че такое? — батюшка спрашивает.

— Да вот, чугунка-самокипка. Всегда на пороге варит картошку, у нас всегда тут все готовое.

— Шут, продай мне эту чугунку: мне, сам же знаешь, надо дом рубить.

— Да ты че, батюшка, а я как же без нее?

— Ну, продай!

— Нет, не продам. Как я без нее стану?

Ну все ж таки дал себя уговорить.

Принес батюшка картошки, наклал в чугунок. Поехали в лес, а зима — холодно. Поставили картошку на пень вариться. Мужики рубят. Рубили, рубили, пришли — а в чугунке все колом замерзло.

Батюшка снова рассердился на шута:

— Пойду, я его распеку. Я ему сейчас дам, этому шуту-то!

Идет. А шут опять что придумал: приготовил пузырь, налил туда крови и Маришке своей за пазуху подвесил.

Батюшка заходит — а шут орет:

— Маришка, собирай на стол!

— Да ты че, сейчас только что поели и опять за стол?!

— Я сказал: собирай на стол.

— Не буду.

Шут — раз ножом. Маришка пала, кровь пошла. А у шута плетка была, живулькой он ее звал. Раз хлестанул плеткой-живулькой — Маришка соскочила как ни в чем не бывало.

Батюшка глядел, глядел и говорит:

— Меня часто попадья так не слушает, ты, слышь-ко, продай мне эту плетку.

Шут говорит:

— Нет, я Маришку всегда так проучиваю. Она у меня соскакивает быстро.

— Слушай, продай. Я свою старуху проучу. Она у меня шибко вредная.

Шут вертелся, вертелся, но продал.

Батюшка пришел домой, так же, как шут, заорал на жену:

— Давай собирай на стол!

— Да ты че, только что обедали, с ума сошел!

Батюшка схватил нож, раз — упала. Хлестал-хлестал, хлестал-хлестал, ничего не мог сделать. Уходил свою старуху.

Опять идет к шуту батюшка.

А тот что придумал: поставил короб большущий, денег туда насыпал, полог послал, лошадь поставил задом, чтоб она оправляться могла. Забегает к нему батюшка в ограду. Уж такой злой, такой злой. Поглядел:

— Это че у тебя, шут?

— Да че, вот лошадь деньгами оправляется.

— Как деньгами, все деньгами?

— Деньгами. Кормим вот овсом, а деньгами получаем.

— Ну, шут, уж очень я на тебя злой. Но ты продай мне эту лошадь — я тогда тебе все прощу.

— Нет, как я жить-то буду! У меня всегда деньги есть. А без этой лошади как я буду жить?

Тот одно свое: «Продай да продай». Шут продал. Привел батюшка лошадь домой, так же все сделал. Гм! Денег нет! Опять обманул шут! Пошел снова к шуту. А шут наказал Маришке:

— Ты реви, будто я умер.

Могилу сделали и закопали шута. Маришка сидит ревет. Батюшка пришел.

— Где шут?

— Да ведь он умер, его схоронили.

— Давай веди на могилу. Хоть я на могиле его потопчусь, Уж шибко я на него злой.

Маришка повела. Батюшка топтался, топтался, ругался, ругался. Дай, думает, хоть сяду на могилу, посижу. А шуту созорничать охота, он жигало[73] еще загодя приготовил. Батюшка сел — шут ему горячим-то ткнул. Батюшка спрыгнул, больше того рассердился, заорал:

— А, дак он, видимо, живой. На любую могилу сядь — ниче. А тут меня ведь ожгло.

Пошел батюшка домой, думает: «Живой — дак придет, мы его все равно уходим».

Позвал брата своего и пошел с ним к шуту. Пришли — он дома. Посадили его в мешок и повезли топить. Притащили к берегу. А прорубь-то мала, еще надо прорубать. Они побежали за кайлом, а мешок оставили. Едет мимо один богатый человек. А шут орет из мешка-то:

— Судить-рядить не умею, а в судьи выбирают. Судить-рядить не умею, а в судьи выбирают.

А богач слышит и думает: «А я судить-рядить умею». Разрезал мешок, спрашивает:

— Чего ты орешь? Может, я вместо тебя?

— Лезь в мешок — тебя в судьи и выберут вместо меня. Шут его завязал в мешок, а сам сел на его лошадь и уехал.

Батюшка с братом прибежали: раз мешок — и в прорубь. А шут тут и выезжает.

— Ты как, ты откуда взялся? Это откуда у тебя лошадь-то? — они его спрашивают.

— Оттуда: из реки.

Батюшка первый и кинулся в воду, а брат за ним. Ну и сейчас там.