100. Про Ивана-дурака

Жила в одной деревне женщина, у ней было три сына — двое-то умные, а третий дурак. Они все так и называли его — Иван-дурак.

Погнали два брата овец пасти, а Иван-дурак дома остался. А мать испекла пирогов да шанег и говорит: «Иван, отнеси, покорми братьев». Пошел Иван, понес еду, а рядом с ним тень от солнца шагает, а он думает, что это кто-то идет за ним, крадется. Испугался и говорит: «На пирог да не ходи за мной». А тень идет. Он говорит: «На шаньгу да не ходи со мной». А тень идет. Он кидал, кидал, выкидал все пироги и шаньги. Пришел в поле, а братья говорят:

— Ты зачем, Ванька, пришел?

Он говорит:

— Вам поесть принес.

— А че ты принес?

— Пироги да шаньги.

— Ну где они, давай!

А он говорит:

— Этот все сожрал, — показывает на тень.

— Как сожрал?

— А я говорю: не ходи за мной, я тебе пирогов да шанег дам, — а он все, идет.

— Да это же, — говорят, — тень! Ах ты, Ванька, Ванька, дурак!

Надавали Ваньке тумаков, оставили его овец пасти, а сами домой пошли и говорят:

— Ты, Ванька, хорошо паси овец, чтобы они у тебя не разбредались, все в кучке были.

А сами ушли домой обедать. А Ванька думает: «Как сделать, чтобы овцы не разбредались?» Сходил в лес, надрал лыка и давай овец связывать: кого за рога, кого за хвост — и связал всех в кучу. Они ревут, рвутся.

Идут братья. «Что, — думают, — такое, почему это овцы-то все ревут?» Подошли.

— Че, — говорят, — Ванька, ты сделал?

— Так вы сказали, чтоб не разбредались, чтоб все в кучке были, вот они у меня и не разбредаются и в кучке все.

— Ох, ты, Ванька, Ванька!

Надавали ему тумаков.

— Иди, — говорят, — домой.

Долго ли, коротко ли время прошло, братья вздумали на работу поехать куда-то и говорят: «Ванька, сиди дома, да дом-то охраняй, вот дверь-то стереги». Ванька остался дома, а поиграть охота сбегать. Думает: «Да че дверь-то, обязательно, что ли, ее тут сидеть стеречь, я дверь-то могу и с собой взять». Взял дверь, снял с петель и на спину себе взгромоздил. Пошел, играет там с ребятами, бегает, а дверь на лугу лежит. Он поглядывает на нее, на дверь-то.

Приехали братья, смотрят: дом открытый, и двери нет. «Да что, — думают, — это такое?» Пошли Ваньку искать, а он на лугах с ребятами играет.

— Ты, — говорят, — Ванька, че наделал, дверь-то где?

— А вон она лежит. Вы же сказали ее охранять. Я вот и охраняю, чтоб ее никто не утащил.

— Ох ты Ванька, ты Ванька, дурак! Ведь мы тебе сказали охранять дверь, чтоб в дом никто не зашел.

Надавали Ваньке тумаков.

Подошла осень. Вздумали братья жениться. Говорят:

— Ванька, съезди на базар, купи соли, горшки, ложки: все это для свадьбы нужно.

Ванька поехал, купил все, что заказывали. Едет домой на лошади. Подъехал к реке, стал лошадь поить. Лошадь не пьет. Он бросил горстку соли — она не пьет, он две горсти — она не пьет. Он сыпнул — она не пьет. Он взял и высыпал весь мешок — она все равно не пьет. Он рассердился на лошадь, как ей даст — она упала да пропала. А горшки-то теперь не знает, как нести. Взял палку, донышки вышиб все у горшков, горшки надел на палку, палку на плечо и шагает. Идет, идет и думает: «Че это я понесу горшки эти: они все равно ведь без донышек, варить-то нельзя будет. А че это я их тащи, майся». Взял и одел их на пенечки. «Милые, — говорит, — пенечки, стоите вы без шапочек. Я вам хоть шапочки подарю». Одел горшки на пеньки, идет дальше, несет ложки в мешке. А ложки в мешке «бряк, бряк, бряк, бряк». А ему кажется, что они говорят: «Иван-дурак, Иван-дурак!» Он говорит: «Не дразнитесь». Опять шагает, быстро шагает. Они «бряк, бряк, бряк, бряк». «Я сказал: не дразнитесь, не обзывайтесь». А они все равно «бряк, бряк», а ему кажется: «Иван-дурак». Он взял, бросил их на дорогу и растоптал.

Пришел домой — братья говорят:

— Ты че, Ванька, купил ли хоть нам че-то?

— Купил, все купил.

— Соль-то купил?

— Купил.

— А где она?

— Так я ее в реку высыпал: лошадь не хотела пресную воду пить.

— А лошадь-то где?

— А я ее стукнул — она пропала.

— Ух ты, Ванька, Ванька-дурак! А горшки-то купил?

— Купил.

— А где они?

— Да я, — говорит, — на пенечки их одел, че они без шапочек.

— Ну, а ложки-то купил?

— Купил. Они обзываются, говорят: «Ванька-дурак! Ванька-дурак!» Я их растоптал, вон на дороге бросил.

— Ох ты Ванька, ты Ванька.

Опять Ваньке тумаков надавали.

— Ладно, — говорят, — Ванька, теперь сиди дома. А мы сами съездим, все купим.

Поехали, а Ваньку дома оставили, наказали:

— Ты на крючок закройся.

А Ванька сидел, сидел дома — скучно. Нечем ему заняться. Встал, воду вылил из кадки на пол, брагу вылил, пиво вылил. Там водочка была на свадьбу куплена — вылил; все молоко из горшков вылил. У него стало воды много в избе, прямо до окон. Взял сельницу, взял лопату и плавает по избе. Туда плывет, сюда плывет.

Ну, а братья приехали, постучали — закрыто, кричат:

— Ванька, открывай!

— Сейчас доплыву.

Они думают: «Да что это такое, где он там плавает?»

— Открывай, — говорят, — быстрей.

— Щас доплыву.

Ну, открыл он дверь с крючка, а вода вся хлынула на них.

— Ох ты Ванька, ты Ванька-дурак! Что ты наделал! Ведь это все было на свадьбу припасено, все надо было.

Опять тумаков Ваньке дали. Все-таки стали они свадьбу собирать, снова все это приобрели. Пиво наварили, браги наделали, водочки купили. Говорят:

— Ванька, ты иди овцу заколи на свадьбу-то.

— А какую, — говорит, — заколоть-то, которую?

— Да котора, — говорят, — на тебя поглядит.

Ну, Ванька пошел во двор. А овец в конюшне много было: семь или восемь. Он взял залез повыше — как в середину прыгнул к ним! Они испугались и все на него поглядели. Он взял и всех зарезал. Братья прибежали, охнули:

— Ты, — говорят, — че это, Ванька, наделал?!

— Так они все на меня глядели — я всех и заколол.

— Ох ты Ванька, Ванька-дурак!

Опять Ваньке тумаков надавали.

Ну, все-таки свадьбу собрали. «Иди, — говорят, — Ванька, позови гостей». Ну, Ванька пошел звать гостей. «Мужики, — говорит, — идите на свадьбу, а баб не берите». Ну, мужики пришли. А хозяева спрашивают: «Так че это одни мужики, бабы-то где? Почему баб-то нет?» — «А я их не позвал». — «Ну, так иди и баб позови».

Он пошел: «Бабы, идите на свадьбу, а ребят не берите». Пришли бабы и заботятся: что там ребятишки делают, поди, ревут они там без нас.

Опять говорят братья: «Ванька, так ты че, ребят-то иди тоже собери на свадьбу, чтоб бабы не заботились об них».

Ванька думает: «Их много, в каждом доме по пять, по шесть. Как я их соберу?» Запряг лошадь, взял большой короб. Подъедет к дому, вытащит ребят и в этот короб бросит; в том, в другом, в третьем доме так-то; их много стало, полный короб с верхом. Он взял бастрык[77], придавил их бастрыком-то, которого за ногу, которого за руку, которого посередке. Они пищат, верещат. Ванька едет по деревне, ребятишки ревут. Привез на свадьбу. Повыскакивали матери. «Что, — говорят, — это ты, Ванька, наделал!» Опять Ваньке тумаков надавали.

Ну, Ваньке надоело: все ему тумаки да тумаки. Прошла свадьба — отделились братья, отдельно стали жить. И Ванька остался один, некому стало его бить. И Ванька вырос, стал хорошим человеком, умным, не стал вредничать. На том и сказке конец.