Силовая установка мощностью двести тысяч лошадей придавала способность «Ориону» развивать скорость в сорок узлов (причем без форсажа), а бортовое вооружение позволяло вести бой одновременно против ударного воздушно-надводно-подводного соединения. Образно говоря, крейсер представлял собою должным образом проточенный кусок титана – монолит, усиленный по стрингерам и шпангоутам вкраплениями никеля и кобальта.

Понятно, что, передавая Волкову эту безумно надежную и одновременно опасную игрушку, Хранитель заклинал его проявлять благоразумие и осторожность.

– Порочных наклонностей не имею, – ответил тогда откровенно Андрей Константинович, – вернее, их не развивал.

Когда в утреннем тумане перед ними выросла громада сташестидесятиметрового корабля, Андрея проняло не на шутку. Их «Мурена», казавшаяся на просторах Днепра большой и могучей, на фоне «Ориона» совершенно потерялась. Особенно когда раскрылись кормовые врата, и «Мурена» на самом малом плавно вошла в трюм на привычное место.

– А у «Москвы» тоже паромные врата есть? – спросил обалдевший Костик тогда у отца.

– Хрен его знает, товарищ старший лейтенант! – честно ответил Андрей Константинович. – Я с трудом отличаю танкер от авианосца, а ты меня такими проблемами грузишь. «Орион» похож на «Москву» только с виду, как Фриц Дитц на Адольфа Гитлера, но внутри – без ста граммов не разберешь. Построено это на неземной верфи, неизвестными существами, хоть и по проекту Хранителя.

– Пап, а какой у него запас хода?

Полковник задумчиво почесал в затылке. Уклончиво отвечать не хотелось (в смысле, родного сына не пошлешь), а точного ответа Волков-старший не мог себе представить даже приблизительно. Выручил его старый морской волк Нельсон, как нельзя кстати оказавшийся на мостике.

– С вашего разрешения, сэр, эта посудина способна быть в независимом плавании около пяти лет. Затем требуется пополнение продовольствия и плутония для реактора.

– Неужели у Хранителя не нашлось альтернативы ядерной реакции? – не удержался Костя, встревая в разговор «взрослых».

Нельсон полуобернулся к нему.

– Альтернатива есть. А специалисты по управляемому термоядерному синтезу у вас имеются? Термоядерный реактор вкупе с установками для получения дейтерия и трития – штука довольно громоздкая. Плюс еще и мощная лазерная установка! Согласен, энергия выходит неплохая, да и судно для нее необходимо, как два «Титаника».

Полковник умоляюще поднял руки.

– Я вас умоляю! В этом мы совсем ничего не смыслим. Нам бы к московскому царю добраться.

Нельсон моргнул единственным глазом.

– Я тоже не специалист. Краткий курс по обращению с реактором. Нам, Ревенантам, радиоизлучение не столь опасно, как людям, но, все же набравшись рентгенов, чувствуем себя не очень уютно: люминесценция, полупрозрачность тканей организма, обесцвечивание волос – дискомфорт, одним словом.

Наступил удобный психологический момент для смены темы.

– Когда отправляемся, капитан? – спросил Волков у Ревенанта Первой статьи Нельсона.

– Как вам будет угодно, гере командующий, – учтиво ответил тот, – крейсер готов. Портал активирован.

– Ну, тогда поехали! – распорядился полковник. Капитан корабля глянул на пеленгатор и, чуть переложив штурвал влево, надавил ярко-синюю кнопку на вспомогательном пульте.

– Взгляните! – предложил он.

В пяти кабельтовых от них полыхала уже знакомая полковнику сфера, но увеличенная в десятки раз. Нельсон врубил телеграф на «самый полный», и «Орион», постепенно набирая скорость, понесся к вратам, соединяющим два мира.

– Эх, прорвемся! – воскликнул Костя, когда до Портала осталось метров сто.

На палубе крейсера стояли «три мушкетера»: Ростислав, Иннокентий и Инга.

– Никогда не была в Африке, – сказала девушка, расстегивая молнию водолазки, – а жаль.

– Не о чем жалеть, – отозвался Каманин, – случалось мне бывать в тысяча девятьсот девятом году в славном городе Тимбукту...

– И как? – живо спросила Инга. На Унтерзонне Кеша достал Ростислава с расспросами, и тот поведал им свою печальную историю о репрессированном и реинкарнированном профессоре.

– Дерьмово. Днем – жарко, ночью – холодно. Нигер течет, искупаться бы, да в воде гадость всякая водится: крокодилы, игуаны, банту... Река течет посреди, считай, пустыни: куча гравия – а посредине полтора километра воды. Кое-где пороги, водопады, негры на долбленках. Голая экзотика!

– Экзотика хороша, когда за ней из иллюминатора наблюдаешь, – заметил Иннокентий, – или в бинокль. Крокодилов тоже можно понять. Лазают вокруг вкусные двуногие, грех не съесть!

– Ну ты, «гринписовец» чертов, – замахнулась на него веером Инга, – или предпочел бы, чтобы тебя съело какое-нибудь зубастое существо, занесенное в Красную Книгу?

– Там, куда мы направляемся, двуногие с зубами в три ряда, – хмыкнул Каманин, – говорят, что даже у улитки их больше, чем у человека! А-а, вон и Ворота!

– Ух ты, – восторженно выдохнула девушка, – сейчас как стартанем!

На этот раз момент невесомости растянулся на время, которое было необходимо для вхождения крейсера в Портал, а затем единый разряд переместил их всех в «мир иной».

Иной мир оказался таким же, как и Унтерзонне, только небо было слегка зеленоватого оттенка.

– Чуть желудок не выскочил, – заметил Костик.

– Это с непривычки, – отозвался Нельсон, – десять секунд невесомости.

– Простите, – пробормотал парень, – я не совсем понял...

– При скорости тридцать восемь узлов мы вошли в Портал, – принялся терпеливо объяснять капитан крейсера, – длина судна – сто семьдесят метров. Крейсеру понадобилось десять секунд, чтобы полностью войти в него.

– A-a! – облегченно протянул Костя.

– Простите, капитан, – обратился полковник к одноглазому, – я не совсем представляю сам механизм перехода. Вы не в курсе, что к чему? Вкратце.

– Немного, – любезно отозвался Нельсон, – в пределах «Краткого курса по Квантовой теории поля». В момент вхождения тела в Портал, будь оно сколь угодно сложным или простым, с него снимается матрица. Матрица преобразует физическое тело в форму, удобную для перехода, и уже система полей переносится в другой Портал, где по вновь образованной матрице воссоздается первоначальный объект либо тело.

– Позвольте! – встрепенулся Андрей Константинович. – А что происходит с первоначальным объектом?

Анализ первоначального тела дает энергию для переноса поля в заданную точку пространства, – невозмутимо сообщил капитан.

– То есть попросту уничтожается!

– Да! Не переживайте! Подвергается расщеплению лишь мертвая материя. Сознание переносится в виде поля. Третий закон Сквозного перехода гласит, что во Вселенной невозможно независимое существование двух идентичных сознаний.

Полковник пожал плечами. Собственно, он и не собирался так далеко забираться в дебри квантовой теории. Богу – богово, а Кесарю – кесарево.

– Пойдем команду проверим на предмет бодрости духа, – обратился он к сыну, – будем присутствовать при историческом моменте: в Персидский залив войдет крейсер «Аврора».

– Нам в Красное море, господин командующий, – поправил Волкова Нельсон, – по счастливому стечению обстоятельств, Суэцкий перешеек существует лишь на Земле, не то пришлось бы огибать всю Африку.

– Сколько там той Африки! – отмахнулся командир, закрывая за собой дверь.

– Тридцать миллионов квадратных километров, – пробубнил себе под нос дотошный адмирал, – побольше, чем СССР в лучшие годы.

На палубе у леера в позах, свидетельствовавших о полной расслабленности, толпился весь «ограниченный контингент». При появлении Волковых раздались обрадованные возгласы.

– Все целы? – спросил полковник.

– Шура в своей каюте, – отозвался Денис Булдаков.

– Спит, – хмыкнул Андрей Константинович. – Когда он выспится!

– Блюет-с! – тактично поправил полковника капитан. – Уж очень у них организмы нежные.

– Но-но, молодой человек! – поправил парня Волков. – Александру Даниловичу, чай, уже под пятьдесят... А его все Шуриком да Шуриком погоняют! Нехорошо.