Часть 2. Глава 9

Весь следующий день я крутилась как белка в колесе, некогда было вздохнуть: школа, курсы, задания, занятия и много всякой другой суеты. К вечеру у меня гудели не только ноги, но и голова. Поэтому остаток дня я решила посвятить только себе и никому другому. Приняла ванну с душистой пеной, полистала модный журнал, а потом, пока никто не видел, надела подаренные Лу босоножки и дефилировала по комнате как по подиуму. Со стороны это выглядело, наверное, смешно: я в шубе и босоножках на огромных каблуках. Ну, Ромку, который, как оказалось, вовсю подглядывал за мной, точно развеселило.

― Маш, а тебе идёт, особенно, если к шубе добавить лыжи и палки, ― потешался маленький негодник.

― А ну, брысь, отсюда! А то как запущу тебя на Луну и без ракеты!

― А ты так не можешь, ― обнаглел брат. Ну, совсем страх потерял.

― Хочешь проверить? ― я развернулась к нему, сделав серьёзное лицо. После этих слов Ромку как ветром сдуло. Но момент был упущен, и настроение ушло. Я сбросила босоножки и босиком пошла в комнату. Шубу не снимала, мне в ней всегда было хорошо и уютно. Папа при этом обычно улыбался, а вот мама возмущалась и говорила, что в ней я похожа на чучело. Подумаешь!

Я вышла в коридор и столкнулась с уходящим куда-то папой, вид у него был взволнованный. Вспомнила про обещание потренировать мой «барьер», но, честно говоря, так устала, что обрадовалась неожиданной отмене наших занятий. Мама с Ромкой смотрели на кухне детскую передачу. Я вернулась в гостиную, где вчера оставила свою книжку и начала искать. Кажется, видела её на подоконнике. Протянула за книгой руку и невольно взглянула на дом напротив. На кухне горел свет!

Кто-то забрался в наш дом. Что же делать, может, в полицию позвонить? Нет, сначала я всё хорошенечко рассмотрю. Достала папин бинокль и внимательно стала вглядываться в окно. Да это же занавески, раньше их там не было. Странно. Бомжи обживают чужую квартиру? Или Марк кому-то сдал её, пока их с Лу нет в городе. А мне они сказали: «Приходи, когда захочешь!» Очередная ложь, и чему я удивляюсь...

Занавеска на окне дёрнулась, за ней явно кто-то был. Я настроила бинокль: через кухню прошла знакомая фигура и скрылась.

― Марк? Что он здесь делает? Лу там переживает, а он, оказывается, здесь прячется!

Моё сердце забилось неровно, мелькнула глупая мысль:

«Неужели Марк приехал ко мне? Да не может этого быть».

В это время на «сцене» произошло изменение: на кухню зашёл Марк, а следом за ним...папа. Это ещё что? Он же не переносит Марка, а тот, в свою очередь, его боится. Что же я пропустила?

«Боже, они там чай пьют, да ещё и разговаривают? С ума сойти. Ой, как же хочется услышать, о чём они говорят».

Я закрыла глаза и напряглась, но всё без толку. С чего это я решила, что смогу преодолеть улицу и кирпичные стены и услышать их наверняка негромкий разговор? Мой взгляд упал на рукав шубы. А что, если попробовать? Я надела на голову капюшон, а потом «навострила» его уши.

«Ну, Мусенька, выручай!»

Надо же, это сработало. Замерев у окна, я услышала всё, кроме самого начала разговора до момента, когда папа вышел из квартиры Марка.

Что сказать, я была потрясена. Я хорошо видела Марка, он стоял прямо у окна. Протянула руку к стеклу и «погладила» его по волосам. Не по-настоящему, конечно. В глазах стояли слёзы, мне было так жаль его...

Сколько же бед им с Лу пришлось пережить за их короткие жизни. Если бы только я могла сейчас его утешить, сказать, как мне дорог «змей», мой запретный «змей».

Я продолжала водить пальцем по стеклу и смотреть на растерянное лицо Марка. Внезапно он подошёл к окну вплотную и посмотрел, как папа выходит из подъезда и идёт домой, а потом перевёл взгляд вверх и...увидел меня.

Мы были достаточно далеко друг от друга. Я всё ещё держала в руках бинокль и, испугавшись, спрятала его за спину. Марк прильнул к окну. Я не могла как следует разглядеть его лицо, но догадалась, что он улыбался. А потом помахал мне рукой. Я колебалась: что мне сделать ― убежать, притворившись гордой, или... Выбрала второе и махнула ему в ответ.

Он неожиданно исчез из поля зрения и опять появился уже в куртке, показав жестом, что идёт вниз. Я кивнула. Не знаю, что на меня нашло, ведь Марк ― мой дядя, а по возрасту ― скорее старший брат. Значит, я должна любить его как сестра. Пусть так и будет. Скажу ему об этом, и ещё, что простила его. Я снова кивнула Марку и показала рукой ― «сейчас приду».

Слышала, как хлопнула входная дверь. Это пришёл папа. Подождала минуту, пока он уйдёт. Второпях надела сапоги на босу ногу и побежала вниз по лестнице, осторожно прикрыв за собой дверь.

Щёки так горели, словно у меня внезапно начался жар. Я на ходу застёгивала шубу. Казалось, если этого не сделаю, моё сердце выскочит из груди и упадёт прямо на этот грязный, заплёванный окурками пол.

На первом этаже у самой двери Марк меня поймал.

Он схватил и притянул к себе, а у меня не было сил его оттолкнуть. Я так спешила, что даже не заметила «змея». Спрятала лицо в мех его куртки, а он уткнулся в мой капюшон. Наконец, мне не без труда удалось немного от него отстраниться.

― Привет, Марк!

― Привет, моя маленькая ведьмочка, ― сказал он, улыбаясь.

― И с чего это ты взял, что твоя? ― фыркнула я.

― Потому что я так хочу, ― он снова обнял меня и притянул к себе. А потом засмеялся.

― А ты подслушивала нас, не стыдно?

― Чем докажешь? ― я покраснела ещё сильнее, если это вообще было возможно.

― А у тебя, Машенька, ― ушки на макушке!

Я потрогала уши на капюшоне ― они и правда стояли торчком, и тут же попросила Муську их опустить. А сама рассмеялась вместе с Марком.

Он наклонился ко мне и притянул ещё ближе. Я прятала от него лицо.

― Фу, Марк! Чем от тебя пахнет, ты что, пил?

― Каюсь, мы с моим старшим братом выпили немного для храбрости. Она была нужна нам обоим. Ты же слышала, как я рассказывал ему о своей жизни. Поверь, это было непросто.

― Да, Марк, слышала. Мне очень жаль, правда-правда, что у тебя всё так сложилось.

Он пожал плечами и погладил рукой меня по капюшону.

― Всё равно ничего уже не исправишь. А ты знаешь, как Лулу любила эту шубу? Она с ней с детства не расставалась, даже пыталась в детдоме её в постель с собой брать. Воспитатели отбирали, но сестричка им такое устраивала, что приходилось возвращать шубу хозяйке. Лулу называла её «моя киса».

― А я называю Муськой.

― Правда? Ясно-понятно, это имя ей подходит, ― опять засмеялся Марк.

― Ты противный, пьяный «змей», тебе надо выспаться...

― Гонишь меня, моя маленькая ведьмочка?

― Лучше уж говори «моя маленькая сестричка».

― Ни за что, для меня ты ведьмочка и всё.

― Да, ладно, пусть будет ведьмочка, иди домой, Марк, пожалуйста. Я боюсь, папа начнёт меня искать, нам обоим не поздоровится. Особенно тебе, вам ведь сейчас нельзя ссориться. Согласен?

― Я во всём с тобой согласен.

― Если так, то давай прощаться. Передавай от меня завтра привет Лу.

― Давай прощаться, иди ближе.

― Эй, ты что задумал, «змей», не смей, не трогай меня!

Я отбивалась, как могла, вернее, делала вид, что отбиваюсь. Марк грустно усмехнулся и прошептал прямо в ухо: «Разреши один только раз, последний раз».

― Самый-самый последний, и больше никогда-никогда?

Я позволила притянуть себя вплотную.

― Никогда, ― согласился Марк, целуя меня. Я уже не сопротивлялась и ответила ему. Это продолжалось долго, пока у меня не кончилось дыхание.

С трудом оторвавшись от него, я медленно пошла к лестнице, но не выдержала и обернулась.

― Не забудь позвонить Лу, она волнуется, не знает, где ты, ― сказала я странно хриплым голосом.

― Никто этого и не должен знать, ― и, помолчав, добавил, ― пока, Маша. Я позвоню тебе, ― его голос был печален.

― Хорошо, Марк, ― и я побежала домой, прислушиваясь, когда хлопнет входная дверь, и он уйдёт. Какая же я глупая, что творю, и почему мне совершенно нестыдно? Только когда я поднялась на пятый этаж, услышала хлопок двери. Марк ушёл, мне стало так тоскливо, словно я потеряла его навсегда. Осторожно вошла в дом и скинула сапоги. В коридоре, глядя на меня, стояла сердитая мама.

― Маша, в чём дело? Почему уходишь из дома, не предупредив? И что у тебя с лицом: тушь потекла, а губы? Ты что, с кем-то целовалась?

― Ну ты скажешь, мам! Просто ветер на улице сильный, ― я быстро убежала в ванную умываться. Посмотрела на себя в зеркало. Боже! И я вышла к нему с таким лицом? Вот уж Марк, наверное, потешался надо мной, хотя не похоже, что он притворялся. Неужели я снова ему поверила?

Умылась и опять посмотрела на себя в зеркало ― и увидела в отражении красивую девушку с грустными глазами. Неужели это я? Выходя из ванной, опять натолкнулась на маму; под хохот Ромки мы никак не могли с ней разойтись.

― Да что такое с вами всеми сегодня? Отец ушёл неизвестно куда на весь вечер, а теперь заперся в спальне, и, по-моему, он пил. Ты, Маша, где-то пропадаешь, а ты, Рома, почему не спишь до сих пор? ― мама явно была не в духе.

Я воспользовалась моментом, пока она переключилась на Ромку, и забежала в гостиную. Окна Марка были темны.

― Спит, наверное, уже. Спокойной ночи, Марк, и счастливого пути завтра!

Я развернулась и ушла к себе, где, лёжа в кровати, долго не могла заснуть. Вскоре позвонила Лу и узнала от меня почти всё, что случилось этим вечером. Лишь про наш с Марком поцелуй я промолчала. Лу слушала меня, не перебивая, и единственное, что сказала в конце: «Ну, дела!»

А потом замолчала, видимо, обдумывая услышанное. Быстро «свернув» разговор, пообещала поделиться подробностями завтра, и мы с Лу попрощались.

Я откинулась на подушку. Из головы никак не выходил наш с Марком поцелуй, о котором никому не могла рассказать, даже подружкам ― вряд ли бы они меня поняли. Наверняка, заклеймили бы по полной...

Неужели для нас с Марком всё так и закончится? Где же ты, справедливость, разве мы это заслужили? Впервые я задумалась, а есть ли вообще справедливость на этом свете, и если есть, то почему она ко мне так жестока?