Анна опять замолчала.

— Слушай, Кирилл Федорович, — продолжала она, — поймай ты Романа на реке, да пристыди как следует. Ведь мужик он неплохой, да с толку его сбивают. А тому, кто динамит ему приносит, я дам от ворот поворот. Он и дорогу к нам забудет.

— Как же мы Романа поймаем?

— А так. Он завтра собирается опять. Под Орлиную гору. Приезжай туда со свидетелями. А я уж, не сомневайся, пришлю Володьку — сказать, когда мужик начнет собираться.

— А ну, как он, твой-то, со страху запустит в нас патроном, а сам на лодке с мотором и был таков? — Кирилл Федорович рассмеялся.

— Не бойсь! Патрон-то, вот он! — Анна Евсеевна положила на стол что-то, завернутое в пеструю тряпицу.

— Погоди! А с чем же Роман поедет? — Без патрона-то…

— Будет у него патрон…

Кирилл Федорович долго хохотал.

— Ай, да Анна! — сказал он наконец. — Узнаю бывшую партизанку! Значит, мыло ему подсунула вместо динамита? И не в первый раз? Ну, молодчина! А это ты мне оставь, — указал он на взрывчатку. — Пошлю милиционера на стройку — пусть пощупает, кто это там торгует динамитом. Мужика твоего мы приструним. Только не забудь предупредить.

Приближался вечер следующего дня. Анна Евсеевна подоила корову и зашла в избу. Роман Андреевич осматривал подсачник.

— Едешь все-таки? — спросила Анна, увидев на столе шашку и бикфордов шнур.

— Еду! — коротко бросил Роман. — Пойди приготовь корзины.

Анна вышла на улицу.

— Володька! — крикнула она негромко.

— Я здесь, мама. — Из-за бревен, сложенных у забора, выбрался вихрастый парнишка лет двенадцати. Он был так же смугл и красив, как мать, и так же рыж, как отец. В руке он держал жестянку из-под консервов.

— Что ты там делал?

— Короедов добывал.

— Ладно. Помнишь наш уговор?

— Помню, ясно.

— Так вот, лети к Кириллу Федоровичу. Скажи — выехали с мамкой на Орлиную яму. Понял?

— Понял. Мигом домчусь. А на рыбалку пустишь?

— Пущу. Ну, беги, сынок.

Мальчик сунул коробку с короедами под бревна, поддернул штаны и запылил по дороге к селу.

Анна Евсеевна вытащила из сарая две большие корзины, поставила их у крыльца и вернулась в избу. Роман укладывал в сумку свои припасы.

— И я с тобой? — заявила Анна.

— Еще чего выдумала!

— Хочу посмотреть, как ты там с динамитом управляешься. Уж ежели садиться в тюрьму, так вместе.

— Вот чертова баба! Далась ей тюрьма. Типун тебе на язык! Оставайся дома.

— Не останусь. А не возьмешь — на всю деревню крик подниму.

Роман понял, что придется уступить.

— Ладно! — буркнул он сердито. — Бери вот это. — Он указал на банку с горючим. — А я понесу корзины и весла.

Анна взяла банку и вышла на крыльцо.

— А Володька где? — спросил Роман.

— На речке с ребятами.

— Закрывай избу да пошли.

Анна заперла избу на замок, спрятала ключ и направилась вслед за Романом. Минут через десять, наполнив бак горючим, Роман стал запускать мотор.

Анна Евсеевна поняла, что ее план может сорваться. Поди, Володька только еще подбегает к селу. А ведь Кириллу Федоровичу надо собрать людей да проплыть вниз по реке два километра.

— Подожди, Роман, — сказала она спокойно.

— Что еще?

— Поллитровка у меня дома спрятана. Надо бы захватить.

— К ляду поллитровку! Смотри, уж солнце садится.

— Да темно когда наступит? К полночи только. Да и банку надо отнести. Что ее с собой таскать?

Роман проворчал что-то, но в душе был доволен. Нет, к водке он был равнодушен. Его обрадовала заботливость жены, отношения с которой за последние недели сильно испортились.

— Ну, иди, — разрешил он.

— Так ты подожди, — добавила Анна. — А чтобы не уехал без меня, — усмехнулась она, — я вот тебя запру.

Она защелкнула лодочную цепь на замок, сунула ключ в карман и с жестянкой в руке поднялась на косогор.

Дома она на всякий случай разыскала пустую водочную бутылку, тщательно ее выполоскала и наполнила водой из колодца. Потом зашла в комнату, посидела на скамье, наблюдая за вялым движением стрелок на ходиках и, наконец, решив, что пора, направилась к лодке.

Роман встретил ее ворчливо:

— Ушла и пропала.

— Соседка заходила.

— Садись, поехали.

Анна отперла замок, оттолкнула лодку и легко вскочила на нос. Роман дернул шнурок, мотор затарахтел, и лодка побежала против быстрого в этом месте течения.

Треск мотора мешал разговаривать. Анна была только рада этому. Ее страшила предстоящая встреча на омуте. Занят был своими мыслями и Роман. Он прикидывал возможные доходы от удачного взрыва. «За две рыбалки, — подсчитывал Роман, ловко минуя плывущие навстречу бревна, — выкроил на мотор. Вон он как ловко тащит! Только правь, а уж он тебя доставит куда надо. А теперь, чего доброго, и мотоцикл удастся купить. Тоже нужная вещь. Приедет Васька в отпуск, будет ему на чем прокатиться».

День кончился. Солнце скрылось за далеким лесистым бугром, но в воздухе был разлит ясный свет, который погаснет только за полночь, чтобы в третьем часу утра разгореться снова. Стояло самое светлое время уральского лета — конец июня.

Река впереди лежала спокойная, гладкая, как полированный металл. За лодкой в обе стороны расходились две гряды невысоких волн. Немного отстав, волны достигали берега. Плеска их слышно не было, но зато хорошо были видны белые полоски пены, следовавшие за лодкой по отмели.

По обе стороны проплывали картины холмистого Предуралья. Заливной луг с только что поставленными стогами душистого сена сменялся подступившими к самой реке лесистыми склонами, их сменяла длинная песчаная отмель, поросшая в стороне от воды тальником и бурьяном, а там вновь начинался заливной луг.

Но вот и последний поворот. За ним большой омут с несколькими хорошо скрытыми среди кустов затонами. Над омутом высокая скала. На ее вершине, как рассказывают старики, жило когда-то орлиное семейство. Потому и омут называется Орлиным.

Роман Андреевич выехал на середину омута и выключил мотор. Лодка развернулась на месте и качнулась на собственной волне.

— Садись, жена, к веслам, — сказал Роман. — Сейчас приготовлю заряд. Как спущу его в воду, греби вон туда. — Он указал на залив, горловина которого скрывалась в густых зарослях.

Чуть волнуясь, — Анна видела это по вздрагивающим рукам мужа, — Роман вытащил из сумки заряд и плотно вставил в него капсюль.

Наконец заряд готов. Роман достал кисет, закурил и несколько раз глубоко вздохнул.

Анна внимательно оглядывала берега омута. «Неужели не приехали?» Но вот в тени черемуховой заросли ей почудился силуэт лодки. — «Слава богу, кажись, тут!»

— Ну, жена, приготовься!

Оторванная от своих мыслей, Анна вздрогнула.

Роман приложил самокрутку к открытому концу запального шнура. От шнура тотчас же побежал тонкий голубой дымок, пахнуло знакомым Анне запахом пороха. И в это время с двух сторон послышался плеск весел. Роман оглянулся и застыл. К нему приближались две лодки.

— Гаси шнур! — крикнули с одной из лодок, где он увидел Кирилла Федоровича, сельсоветского председателя.

И тут Роман Андреевич оскандалился так, что надолго стал предметом разговоров и шуток во всем сельсовете, если не в целом районе.

Растерявшись, перестав соображать, Роман поспешно сунул заряд вместе с горящим шнуром под скамью, на которой сидел, и принялся лихорадочно наматывать бечевку на валик мотора.

— Роман! — крикнула Анна Евсеевна. — Ее низкий голос гулко отдался у каменистого берега. — А заряд-то!

Анна не на шутку перепугалась. Ведь она целый день провела на ферме. Вдруг в это время к Роману приходил «Чумазый», принес ему свежий заряд — и под скамейкой лежит не безобидный кусок мыла, а настоящая динамитная шашка! Было от чего прийти в ужас!

— Роман! — еще громче повторила Анна, глядя на дымок, все гуще тянувшийся из-под лавки.

И тут Жмутов окончательно потерял голову. Вместо того чтобы выдернуть капсюль или бросить шашку в воду, он сорвавшимся голосом крикнул жене:

— Прыгай!

И сам, распластавшись, как лягушка, перевалился через борт и скрылся под водой.

Анна не успела даже пошевельнуться. Под скамьей в лодке щелкнуло, словно там раздался пистолетный выстрел, и вместе с облачком дыма оттуда вылетело что-то похожее на серую пыль.

Вынырнувшего из воды Жмутова все приветствовали оглушительным хохотом. Роман Андреевич выплюнул воду и с недоумением взглянул на свою лодку. Она, как ни в чем не бывало, покачивалась на воде. На корме по-прежнему сидела Анна. Лицо ее побледнело, а в глазах Жмутов прочел смешанное чувство радости и жалости.

Через минуту Жмутова втащили в лодку, где сидел председатель сельсовета. Рядом качалась еще одна плоскодонка, в которой Роман, к своему удивлению, увидел сына Володьку. Мальчишка был бледен. Хотя он и знал, что взрывчатка подменена, но все-таки весь сжался, ожидая взрыва, и еще не успел прийти в себя.

Мокрого, перепуганного Романа пересадили в его лодку с мотором. Туда же перебрались Кирилл Федорович и Володька.

— Ну, — спросил Кирилл Федорович, — что скажешь, приятель?

Роман не ответил. Он готов был снова броситься в воду и скрыться на самом дне омута.

— Ты понимаешь преступность своего поведения? — неумолимо настаивал председатель, любивший официальные обороты речи.

Вместо ответа Роман сказал:

— Дайте, братцы, закурить.

— Закуривай! — Кирилл Федорович открыл портсигар. — Но ты ответь: будешь еще рыбу глушить?

— А-а, — внезапно взорвался Жмутов, — да будь она трижды проклята, эта рыба! — И он добавил такое слово, что Анна крикнула Володьке:

— А ты не слушай!

— Ну, смотри, — заключил председатель, — дадим тебе срок для проверки. Попадешься еще раз — без всякого снисхождения судить будем. А теперь запускай мотор да отбуксируй наши лодки в село.

— Кирилл Федорович, — шепнула Анна, — уж больно мало ты ему сказал…

Мотор застучал и разговор кончился.

Лодки исчезли за поворотом.

Но омут не опустел. На берегу появилась тройка ребятишек с удочками. Тихо расселись они у воды, не подозревая, что здесь только что разыгралась короткая, но захватывающая сценка.