— Ну, Нил, — Колин встал напротив моей парты и упер руки в бока, — как тебе удалось подружиться с Дарси? Каковы на вкус подошвы его ботинок? Долго лизал?

Я промолчал и терпеливо вздохнул. Вокруг, как гиены, захохотали парни и девушки. Чувствовал себя, словно на сафари.

— Чего молчишь? — выкрикнул кто-то за спиной главного обидчика.

— Мне не о чем с вами всеми говорить, — невозмутимо произнес я, взглянув на дверь. Возле нее отчужденно стояла Леона, наблюдая за происходящим. Волосы в хвост она все еще не собрала, а руки на груди держала крестообразно, что придавало ее виду строгости. Заметив мой взгляд, девушка сочувственно покачала головой и закатила глаза.

— А если заставим? — Колин нагнулся ко мне настолько низко, что я ощутил, как его изрядно отросшие с осени волосы, щекочут мне лоб. — Арлена своего на помощь позовешь? За деньги его, поди, нанял телохранителем. Или еще чем расплачиваешься?

Последняя фраза меня разозлила, и я подскочил со своего места, ухватив Колина за ворот поло. Тот затрепыхался от возмущения и начал раздувать ноздри, словно бык на корриде. Толпа вокруг нас расступилась — всех пугало жуткое напряжение между мной и моим обидчиком. Еще чуть-чуть и мы бы сцепились, стоило только одной искре проскочить между нами. И когда я успел стать таким бесстрашным и вспыльчивым?

Больше книг на сайте - Knigoed.net

— Прекращайте, мисс Элизабет идет! — вполголоса оповестила всех Леона и поспешно заняла место за своей партой. На этот раз она сидела далеко от меня. Остальные решили последовать примеру девушки. Я разомкнул ладонь, Паттерсон отшатнулся, и, сквозь зубы процедил — «Честно, убью тебя». Я понимающе закивал и попытался сровнять дыхание. Не хотел, чтобы учительница заметила неладное. Но мисс Элизабет так и не зашла — ни через десять секунд, ни через минуту. Я перевел взгляд на Леону и понял, что она солгала.

— Ну и где твоя Элизабет? — с разочарованием выкрикнул Денни. — Твои галлюцинации последствие наркотиков или шизофрении?

— Можешь заткнуться? — с раздражением ответила девушка. — Откуда я знаю? Может, завернула за угол или зашла в соседний кабинет.

— Что тут происходит? — гул стер, словно ластик, строгий голос нашей преподавательницы. Как всегда стильная, гордая и преисполненная важности, она вошла в класс. Сказать честно, меня немного раздражало, что мисс Элизабет постоянно опаздывает к первому уроку, хотя этому находилось оправдание. Учительница жила недалеко от Хартпула, не в школе, как многие другие работники, и каждое утро добиралась до «Хартвуда» на машине.

Леона победно взглянула на Денни, а затем надменно отвернулась, не желая связываться с ним. Этан ткнул брата карандашом в спину и что-то издевательски прошептал на ухо, за что получил легкий удар в плечо. Поговаривали, брату Денни давно нравилась хорошенькая Паттерсон, но никаких шансов девушка ему не оставляла. Естественно, кто только испытает симпатию к человеку, большую часть времени ведущему себя как обезьяна.

Отсидев историю Британии, современный английский и литературу, я изрядно проголодался. Особенно неловко было мне на последнем из уроков — живот простонал прямо во время тихой паузы, когда Эмилия рассказывала наизусть стихотворение Кольриджа. Естественно, если это был бы не я, то никто и не подумал бы над этим смеяться, но захихикала даже Лео, только как-то по-доброму, мягко. После звонка, гордо подняв голову, я двинулся к лестнице. В мои планы входило позвонить Лили и вместе разделить ланч на цокольном этаже. В зимние холодные дни тоска по одичавшему школьному саду становилась все более явной. Если в теплое время года скрыться от посторонних взглядов можно было там, то сейчас даже выходить за пределы корпуса я не рисковал. Эта зима выдалась холодной для нашего привычного климата.

Практически рядом с перилами меня настигла Паттерсон. Я почувствовал ее ладонь на своем плече, и, чтобы не повторять ошибок Арлена, медленно обернулся. Девушка была чуть выше меня ростом, поэтому ощущение того, что она смотрит на меня сверху вниз, только усиливалось. Я еще помнил свой последний опыт общения с ней, поэтому в глубине души таил легкую обиду.

— Что-то хотела?

— Да, — закивала Леона и, осторожно ухватив меня за рукав, отвела от лестницы, где мы создавали пробку. — Не хочешь перекусить вместе?

— Что? — едва не поперхнувшись, спросил я. — Это уловка, чтобы выставить меня дураком и всем вместе посмеяться надо мной?

— Нет же, — оскорбившись, заверила собеседница. Оглядевшись по сторонам, вполголоса она продолжила. — Ты говорил, что если я захочу поговорить, то ты выслушаешь меня.

— У меня нет чувства собственного достоинства, — обиженно слетело с моих губ. Рукою я отстранил девушку в сторону, зашагав к ступенькам. Та раздраженно топнула ногой и, дрогнувшим голосом, почти закричала мне в спину:

— Но ты так сказал! Обещал!

Пришлось обернуться и молча взглянуть Леоне в глаза. Я опасался, что та заведет меня в ловушку, но ее взгляд был честен. Казалось, она борется с самой собой — гордость не давала переступить через принципы, но девушка пыталась, чем и вызвала мое уважение. Не жалость, какую вызывала Блейн, поднимавшая на меня печальные глаза, а именно чувство того, что мы на равных. Ведь мне тоже часто приходилось переступать через собственное я, чтобы балансировать по жизни. Странная штука, еще вчера ты думаешь, что не сделаешь ничего, что тебе не нравится, а сегодня вынужден отказаться от такой позиции. А Леона нравилась мне все больше: было в ней нечто неуловимое и легкое, но будто заточенное в тяжелую клетку. Как бабочка под сеткой сачка.

— Хорошо, — кивнул я. — Только позвоню Лили.

— Не надо, — с разочарованием и нерешительностью произнесла одноклассница. — Этот разговор довольно личный. А ты создаешь впечатление человека, которому можно доверять.

Я совсем-таки растаял, и от моей обиды не осталось и следа. Одарив Лео мягкой улыбкой, я махнул ей рукой, призывая идти следом. Зимою мне нравилось перекусывать на цокольном этаже. На удивление, здесь было очень мало народу, зато стояло несколько пластмассовых столиков, стульев и скамеек. Где-то в пятнадцати метрах от автоматов с едой была дверь, ведущая в тренажерный зал. Когда-то здесь был бесхозный подвал, но администрация школы распорядилась переделать его в подобное помещение. Пускай здесь не было окон, царила прохлада, а панельные светлые стены отражали морозный свет неоновых ламп, мне нравилась сама атмосфера тишины и забытости. Остальные ученики предпочитали сбиваться в кучки в столовой, и только спортсмены изредка проходили мимо нас, посвистывая Леоне и подбрасывая холодные банки с колой. Вдвоем мы устроились на маленьком диванчике, стоящем между автоматом с едой и напитками, — так казалось уютнее. Совсем недалеко от нас блестела пластиковой листвой высокая пальма, и мне было смешно от взгляда на нее: такая же искусственная, как и многие здесь.

— Ты умеешь хранить секреты? — поинтересовалась Паттерсон, трубочкой пронзив пакет с соком. Я кивнул ей в ответ и зашумел фольгой от шоколада.

— Просто хотелось с кем-нибудь поделиться всем этим. Но никому доверять нельзя. Не могу. Станут болтать всякое.

— А ты уверена, что я не стану? — поинтересовался я, но девушка хмыкнула в ответ:

— С тобой все равно никто не общается. Кто тебя будет слушать?

— Ладно. Тогда почему не Лили? Она все-таки девушка. Поняла бы лучше…

— Лили? — с презрительным удивлением переспросила собеседница и даже слегка поперхнулась соком. — Она же стукачка.

Я пожал плечами и не счел нужным проливать свет на ситуацию. Конечно, в тот момент в моей власти было переубедить одноклассницу, рассказать о том, что Блейн не была ни в чем виновата, но Лео была настолько уверена в своей правоте, что все это было бы бесполезным. Девушка закатала рукава пиджака, и мой взгляд скользнул от изящных кистей ее рук к локтям. К ужасу для себя, я заметил лиловый синяк чуть выше запястья. Он был будто оставлен чьими-то пальцами.

— Что это?.. — напряженно произнес я, а Паттерсон, запрокинув голову и грустно уставившись в потолок, ответила:

— Колин.

— Зачем он сделал это? — с ужасом осведомился я, а девушка будто заранее знала мой вопрос.

— Не знаю. Наверное, ему нравится. Он всегда так относился ко мне, с детства. Мы не родные брат и сестра.

Я сочувственно посмотрел на Лео, и что-то поменялось в моем взгляде на нее. Она поспешила продолжить:

— Семнадцать лет назад у моего отца была любовница. Законная жена не могла родить ему ребенка, поэтому в их отношениях назрел кризис. Зато любовница могла, и однажды все-таки забеременела. Только вышло так, что через три месяца оказалось, что малыш будет и у жены. Отец порвал с любовницей, но спустя пару лет та заявила ему, что не может заботиться о ребенке и строить личную жизнь одновременно. Тогда отец забрал ребенка к себе. Естественно, жена приняла произошедшее, но для этого ей понадобилось время. Мы с Колином родились в один год. И любовница отца — моя мать.

— И Колин так относится к тебе, потому что ты не его единоутробная сестра?

— Скорее всего. Хотя обычно он мягок со мной, бывает заботлив, мил. Но до тех пор, пока он доволен тем, что я делаю. Если же нет, то не упускает возможности напомнить мне, кто я, и кто моя мать. Однажды миссис Паттерсон сказала, что они с сыном никогда не признают меня до конца.

— Все это очень грустно, — задумчиво произнес я и поспешил отвернуться, заметив, что в глазах собеседницы заблестели слезы. Но Леона была сильной девушкой, поэтому, наспех утерев их, она пригрозила мне:

— Сам знаешь, что будет, если кому-то расскажешь.

— Могу поклясться, — закивал я, отправляя в рот дольку шоколада. — Хочешь немного?