Глава 9

19 июня 2014 г.

Я не помню последние три дня своей жизни. Помню только, как это началось. Я украла у Эйе его мешочек с ядом. Ночью ушла за пару километров от места стоянки и съела все, что там было. Кажется, меня нашли утром две бушменки, они тут же поняли, в чем дело, и притащили мое тело обратно в лагерь. Помню, что мне было ужасно плохо, меня тошнило кровью: думаю, из меня вылился титр крови, не меньше. Еще я помню один из вечеров: было темно, и я лежала у костра, а вокруг меня танцевали мужчины и женщины во главе с одним, одетым в птичьи перья, должно быть, шаманом. Помню, как он наклонялся ко мне и терся щекой о мою щеку. Эйе сказал, что так он передавал мне силу, полученную от высших духов во время танца.

Ох и много хлопот я им доставила, не знаю, как они до сих пор не съели меня. Они действительно обладают безграничной добротой, потому что после этого случая они подослали ко мне одну девушку моего возраста, Кату, и попросили ее поговорить со мной, понять, почему я это сделала. Интересно, что это — зарождающаяся психотерапия или просто сочувствие?

20 июня 2014 г.

Сегодня ко мне подходил шаман, старик под девяносто лет (на самом деле им всегда меньше, чем кажется из-за сухой кожи и палящего солнца) и сказал, что это чудо, что я выжила. Никто из бушменов не выживал даже от небольшого количества яда, а я съела целую горсть. Мне тоже это кажется странным, еще чуть-чуть, и я поверю в то, что у меня иное предназначение. Может быть, мне не суждено умереть здесь?

21 июня 2014 г.

У меня адски болит голова и тошнит. Надеюсь, я не заразилась Эболой. Я вспомнила, что в тот день, когда я отравилась, ко мне приходил Эдди. Я видела его сквозь красную пелену крови. От него исходило желтое свечение, но он не звал меня с собой. Сон это был или нет, но теперь я думаю, что он бы не хотел моей смерти.

Сегодня, когда мы с женщинами танцевали, я почти вошла в религиозный экстаз, и мне почудилось, что он стоял там, за сухим кустарником, в тени большого дерева. Когда я вгляделась получше, он ушел, но эта эмоция, эмоция любви, так и осталась со мной. Я чувствую, что он меня любит, и я бы хотела жить с этим чувством. Мне уже не так больно: я знаю, что он рядом.

Сегодня мне сказали, что мы приближаемся к дороге и завтра я смогу уйти. Я попросила взять с собой несколько их вещей на память, они дали мне двое бус и поилку из страусиного яйца. Я попросила подарить мне мешочек с сушеными личинками — они долго совещались, но в конце решили не давать. Шаман сказал, что в цивилизованном мире некому больше будет доставать меня из мира духов. Эйе показывал мне, как эти личинки выглядят, поэтому я решила воспротивиться их запрету. Ведь это было бы так метафорично — держать у себя причину своей почти что смерти и знать, что в любой момент времени я могу ею воспользоваться, стоит только пожелать этого. Я дождалась, когда меня никто не видел, оторвала кусок футболки и собрала туда горсть живых букашек с землей. Теперь у меня есть свой мешочек для охоты.

22 июня 2014 г.

Я еду в автобусе, меня посадили бесплатно. Конечно, о том, чтобы вернуть свою палатку, и речи не шло. Хорошо, что у меня хватило ума хотя бы взять с собой рюкзак с документами и деньгами. Бушмены не прикасались к нему все время, что я была в их общине. Я сказала Найе, в какую сторону идти, чтобы найти мой лагерь. Вдруг им пригодится что-то из моих вещей.

30 июня 2014 г.

Я взяла билет до дома и позвонила маме. Она в истерике. Интересно, от кого у меня такая склонность к фатальности?

Лечу в самолете. Перед отлетом меня проверяли в карантинной зоне. Я видела, как одну африканку разлучили с мужем, потому что он был заражен. Мне было ужасно больно на нее смотреть, ведь она почти как я — только хуже. Она знает, что он еще жив, но, скорее всего, больше никогда его не увидит. Сейчас его отправят на лечение и обследование в какую-нибудь европейскую страну, а о ней все позабудут. Там он умрет, и ей, в лучшем случае, вернут его тело.