Кузьмичев припал к пулемету. Вторым номером у него был сын — Николай.

— Вдвоем, сынка, будем стоять!

— Будем! — отозвался Николай. Он уже запасной диск подготовил, вставил капсюли в гранаты.

Перед опушкой фашисты рассредоточились. Танк начал обстрел. Но партизаны огня не открывали. Вот танк вынырнул из ложбины, вышел на засыпанную снегом дорогу и двинулся в лес, к завалам. Вслед за танком, ощетинившись автоматами и винтовками, побежали каратели. Они уже не делали перебежек, а шли в рост.

— Папа, саданем, что ли? — нетерпеливо спросил Николай.

— Приказу нет, — ответил отец, но в этот момент последовала команда Мирошина.

Кузьмичевы открыли огонь. Справа и слева от них захлопали винтовки и карабины. За несколько минут на белом поле осталось более десяти трупов карателей. Атака сорвалась, каратели залегли в ложбины и начали бить из пулеметов и миномета. Кто-то из партизан вскрикнул и ничком упал на снег.

— Прекратить огонь! Всем в укрытие! — приказал командир.

Каратели снова поднялись в атаку. Опять ударил пулемет Кузьмичевых, снова гитлеровцы припали к земле.

— Товарищ командир! — послышался голос Павла Попова с наблюдательного пункта. — Две группы фашистов! Первая — оврагом, вторая — правее лесом. Пошли в обход!

— Это мы предвидели, — сказал Мирошин. — Валя, — отдал распоряжение связной Кузьмичевой, — предупредите Двойнижкова, пусть встречает гитлеровцев! А вы, Матвей Петрович, переместите пулемет на левый фланг!

Одетая в брюки, фуфайку и кирзовые сапоги, Валя Кузьмичева что есть силы побежала в группу Двойнижкова. Пробираясь через густые поросли молодого сосняка, она выбежала на просеку и вдруг оказалась перед гитлеровцами.

— Хальт!

Валя метнулась в сторону. Фашист вскинул автомат, прицелился. Но меткий выстрел, последовавший сверху из ветвей ели, свалил врага. Эсэсовец растянулся на снегу. Второй эсэсовец, прячась за деревьями, побежал наперерез Кузьмичевой. Но вот и он взметнул руками, полетел вниз, в волчью яму.

Увидев Валю, бегущую под носом у немцев, Двойнижков выругался:

— Валька! Чертяка! Что делаешь? — И скомандовал: — Огонь!

Не ожидая сопротивления в этой части леса, фашисты и полицаи заметались, побежали назад. Партизаны этого только и ждали: с криком «Ура!» они бросились вдогонку. Не прошла к лагерю и вторая группа карателей. Меткий огонь пулемета Кузьмичевых заставил повернуть их назад.

Четыре часа шел этот бой. Потеряв более половины своего состава, каратели ушли в Навлю.

В тот же вечер в лесу, на похоронах партизан, павших в бою с фашистами, состоялся митинг. Партизаны призывали к суровой и беспощадной мести за гибель своих товарищей.

Павел Двойнижков подошел к Валентине.

— Беспечная ты, Валька. Одна секунда, и ты бы сработала в ямку. Хорошо, что Мишак с дерева того фашиста ухлопал, — сказал он.

— Так я же приказ командира выполняла, — ответила Валя.

— Приказ надо с умом выполнять. Можно было метров на пятьдесят левее взять, а ты напрямик чесала, — назидательно говорил Павел.

— Валя, иди сюда, — позвал отец. — Пора ужинать…

Ели молча. В железной печке потрескивал сушняк.

Глухо шумел лес. На краю оврага скрипела сломанная и застрявшая меж двух берез сухая сосенка.

После ужина Матвей Петрович не сразу лег отдыхать. Вынул из полевой брезентовой сумки карту, склонился над ней. Ему предстоял путь в Гавань. На этом пути — несколько сел, переходы через реки. Он должен был опробовать этот шестидесятикилометровый путь в Придеснянский лес и вывести отряд к новому месту дислокации.

Спустя два дня в окно одного дома на окраине Навли постучал человек в форме полицейского. Ананьев, услышав этот стук, вскочил с дивана и удивился, когда увидел перед собой своего подпольщика Анатолия, с которым два часа тому назад расстался.

— Ты что?

— Иван Дмитриевич! Скорее! — прошептал Анатолий. — В отряд нужно.

— Что там?

— Новый батальон карателей пришел. У них шесть танков, три пушки. Да еще минометы! Пронюхали фашисты про нашу базу. Сведения точные!..

— Откуда?

— В отряде — предатель! Ночью я дежурил и видел, как Покровский водил к гауптману нашего партизана. Затем часа через два они посадили его в сани и отвезли к лесу. Вот — приметы!..

Анатолий подал Ананьеву клочок бумаги.

— Выступают когда?

— Утром я сменился с поста и пошел к Покровскому, он обещал мне лошадь дать в лес за дровами. Я, конечно, прихватил с собой литр самогона. Покровский сначала не хотел давать лошадь, а когда я поставил самогон, подобрел. «Ну, ладно, бери, — говорит, — Только вот тебе мой сказ: к обеду быть на службе. Завтра начинаем операцию. Теперь эти лесные бандиты вот где у меня!» — Он показал мне кулак. Вот и все, что я знаю… Иван Дмитриевич, лошадь около дома. В сено укрою тебя. Давай быстрее.

Через четыре часа Ананьев был в отряде. В ту же ночь партизаны спешно вышли в Придеснянский лес. Их повел Кузьмичев. Когда фашисты пришли на базу, то наткнулись на пустые заминированные землянки да прочли надпись: «Смерть фашистским бандитам». Каратели сожгли лесной кордон и вернулись в Навлю ни с чем.

А в Придеснянском лесу, в землянке командира отряда «Смерть немецким оккупантам» Петра Андреевича Понуровского, собрался партизанский военный совет. Обсуждался вопрос об организации новых отрядов и групп самообороны. Заслушали начальника оперчекистского отделения Кугучева о розыске пролезшего в партизанский отряд фашистского агента.

— По приметам, полученным от нашей агентуры, предателем является Крисанов, — доложил Кугучев.

— Вы отдаете своим словам отчет? — нервно закуривая трубку, спросил секретарь райкома партии Суслин. — Андрей Иванович — политрук взвода, коммунист…

Кугучев продолжал:

— Крисанов скрыл, что он исключен из партии, был судим, приговорен к пяти годам лишения свободы за хищение государственного имущества. Он расстрелял нашу активную разведчицу — жену командира танковой части Зубенко Нину Матвеевну, обвинив ее в связях с полицией. Когда каратели окружили землянку, в которой Крисанов находился с разведчиками, то все шесть партизан были уничтожены, а Крисанов уцелел. Крисанов сфальсифицировал материалы на активную нашу разведчицу Лысенкову, обвиняет ее в предательстве.

— Приведите его сюда! — распорядился Понуровский. — Разберемся.

— У него при себе пистолет, граната. Шарахнет еще. Ему все равно, — предупредил Кугучев.

Ананьев и Кузьмичев с помощью других партизан скрутили руки Крисанову, отобрали у него пистолет, две гранаты, порошок мышьяка и доставили на совет.

Крисанов признался, что продался фашистам за корову, участок земли и дом. Он рассказал, что по заданию фашистов проник к партизанам, доносил о разведчиках и базах. Мышьяк он получил, чтобы бросить его в партизанский котел.

По решению партизанского суда мы расстреляли предателя.