Вот цифры, характеризующие классовое расслоение в корейской деревне Тизинхэ. Здесь было 186 хозяйств. В том числе 35 хозяйств нерусскоподданных совсем не имели земли, лошадей и рогатого скота, в 72 хозяйствах с земельными наделами не было лошадей и рогатого скота, 54 хозяйства имели только по одной лошади или мулу и по несколько голов рогатого скота, причем у них было всего 150 десятин пашни, еще четыре хозяйства имели 50,5 десятины земли.

У 25 других семей, имевших 4 и более лошадей, а также домашний скот, насчитывалось 577 десятин земли. Эти 25 зажиточных хозяйств часть земли сдавали в аренду безземельным корейцам. Кроме того, эти 25 семей держали 325 постоянных батраков и нанимали поденных рабочих на время сева и уборки. Зажиточные крестьяне имели во Владивостоке и Никольск-Уссурийском по нескольку домов, которые они сдавали в аренду.

Такая же картина наблюдалась и в других селениях. Возьмем, например, село Верхний Адими. В 1907 г. здесь проживало 55 семей – 358 душ. Крестьян-собственников было 20 проц., крестьян-полуарендаторов -43,1 проц., арендаторов – 36,9 проц. К 1910 г. Число крестьян-собственников достигло 30 проц., причем пяти хозяйствам принадлежало 36,4 проц. всей обрабатываемой земли, а 50 хозяйствам – 63 проц. Число крестьян-собственников уменьшилось до 29,7 проц., число арендаторов увеличилось до 42,3 процента.

Подвергаясь эксплуатации со стороны кулаков и ростовщиков, крестьяне Верхнего Адими все более разорялись. Слабость и ограниченность экономического развития, постепенно возраставшая эксплуатация трудящихся обрекли массы на полунищенское существование. В силу этого крестьянское население уходило на заработки: на фабрики, на строительство железных дорог, рубку и сплав леса, а также в батраки и поденщики.

Корейские зажиточные крестьяне нередко вкладывали свои накопления, полученные за счет жестокой эксплуатации своих соотечественников, в промышленные и торговые операции. Уже в 1910 г. в Посьетском стане среди корейских кулаков было 80 торговцев, восемь владельцев керамических заводов и 15 владельцев соляных промыслов («Труды Амурской экспедиции»)

Вот из чего складываются в 1912 г. расходы крестьянина-арендатора («Материалы по обследованию крестьянских хозяйств Приморской области», т. IV. Владивосток, 1912).

а) затраты на средства производства:

на полеводство 13 р. 23 к.

на содержание скота 6 р. 61 к.

на хозяйственные постройки

и инвентарь 26 р. 50 к.

прочие хозяйственные расходы 4 р. 92 к.

б) затраты на содержание членов

семьи 104 р. 14 к.

Общая сумма расходов 155 р- 40 к.

Средний годовой доход крестьянина-арендатора складывается из:

дохода от земледелия 46 р. 71 к.

занятий побочным промыслом 62 р. 65 к.

дохода от домашней промышленности 2 р. 83 к.

дохода от скотоводства 1 р. 05 к.

Общая сумма доходов 113 р. 24 к.

Таким образом, средний годовой расход одного двора крестьянина-арендатора равнялся 155 р. 40 к., а годовой доход- 113 р. 24 к., т. е. хозяйство имело дефицит в 42 р. 16 к. Естественно, что крестьяне были вынуждены прибегать к займам, искать дополнительные заработки и т. д.

Перейдем к рассмотрению среднего годового расхода хозяйства крестьянина-полуарендатора:

а) затраты на средства производства:

на полеводство 19 р. 16 к.

на содержание скота 21 р. 55 к.

на хозяйственные постройки и инвентарь 43 р. 30 к.

прочие хозяйственные расходы 12 р. 01 к.

б) затраты на содержание:

наемных рабочих или подсобной рабочей силы 1 р. 48 к.

членов семьи 183 р. 53 к.

Вся сумма расходов 281 р. 03 к.

Средний годовой доход хозяйства крестьянина-полуарендатора складывается из доходов:

от земледелия 136 р. 49 к.

от занятий побочным промыслом 79 р. 66 к.

от домашней промышленности 14 р. 60 к.

от скотоводства 20 р. 97 к.

от кредитных операций 37 р. 07 к.

Общая сумма доходов 288 р. 79 к.

Для сравнения познакомимся теперь с годовым бюджетом зажиточного хозяйства. Его расходную часть составляют:

а) затраты на средства производства:

на полеводство 113 р. 97 к.

на содержание скота 109 р. 76 к.

на хозяйственные постройки и инвентарь 50 р. 87 к.

прочие хозяйственные расходы 32 р. 93 к.

б) затраты на содержание:

членов семьи 434 р. 42 к.

наемных рабочих или подсобной рабочей силы 66 р. 00 к.

Сумма всех расходов 807 р. 95 к.

Доходную часть бюджета составляют доходы:

от земледелия 508 р- 41 к.

от занятий побочным промыслом 87 р. 87 к.

от домашней промышленности 33 р- 40 к.

от скотоводства 117 р. 25 к.

от кредитных операций 115 р. 25 к.

Общая сумма доходов 862 р. 18 к.

Итак, в хозяйстве крестьянина-арендатора первое место занимал доход от занятий побочным промыслом в чужом хозяйстве, т. е. от батрачества. Без этого он не смог бы прокормить свою семью. Но и эта статья очень мало обеспечивала бедняка-арендатора. Он неизбежно прибегал к кредиту, занимающему второе место в доходной части его бюджета. Что касается полеводства, то оно давало ему немногим более одной четвертой части всего дохода.

Несколько лучше выглядит структура бюджета в полуарендаторском хозяйстве, первое место в доходной части которого занимала продукция земледелия, составлявшая немного меньше половины всего дохода, а зажиточному крестьянину-собственнику полеводство приносило 60 проц. всего дохода.

Имущественное положение крестьян каждой из указанных групп определялось прежде всего их отношениемк земле.

Интересно сопоставить затраты на наемную рабочую силу. Крестьяне-арендаторы по этой статье расходов не имели, кресгьяне-полуарендаторы тратили на нее в среднем 1 р. 48 к. в год, а крестьяне-собственники – 66 руб. в год.

Аренда применялась издольная или отработочная. Наибольшее распространение имела издольная аренда, по которой крестьяне-арендаторы отдавали с собственной земли 50 проц. урожая. Наряду с рентой продуктами, господствовавшей в крае, существовали и другие формы земельной ренты.

С 1910 г. распоряжением генерал-губернатора Унтербергера корейцам запрещалось арендовать казенные земли. Этим и пользовались местные кулаки, которые брали землю в аренду у казны и тотчас же передавали ее в аренду корейцам за более высокую плату. Так, например, кулак Устафак в 1910 г. арендовал около с. Никольского 469 десятин казенной земли с арендной платой от 3 до 6 руб. за десятину. Эту землю он сдавал в аренду корейцам и китайцам, причем брал с них до 20 руб. за десятину ( ЦГАДВ, ф. 701, оп. 1, д. 63, л. 33).

Весьма распространенной формой эксплуатации трудящихся корейцев в Приморье являлись торгово-ростовщические операции.

Нередко кулаки выступали как ростовщики, предоставляя крестьянину семена, рабочий скот, сельскохозяйственный инвентарь, продукты и т. д. на кабальных условиях. Например, взятое взаймы зерно возвращалось с надбавкой в 50 проц. Многие корейские крестьяне всю жизнь вынуждены были работать на своих кредиторов.

Положение корейских сельскохозяйственных рабочих-батраков было исключительно тяжелым. Прежде всего царская администрация взимала с корейцев переселенцев билетный сбор в сумме 5 руб. с каждого члена семьи, достигшего 15-летнего возраста. За детей 10-15 лет вносилось по 2 р. 50 к. Таким образом, с каждой семьи в среднем брали по 15-20 рублей.

В связи с запрещением царского правительства пользоваться «желтым трудом» на казенных работах приток корейцев в сельское хозяйство с 1910 г. еще более усилился. Пользуясь тем, что в сельском хозяйстве образовался избыток рабочих рук, кулаки стали оплачивать труд очень низко. Во время пахоты, например, батраки получали по 30-70 коп. в день, а в уборку – 55- 75 коп., т. е. вдвое меньше, чем русские рабочие.

Таким образом, до Октябрьской революции корейские трудящиеся подвергались жестокой эксплуатации, национальной дискриминации и травле со стороны царских властей, что не могло не вызвать недовольства корейского населения.