5

Едва забрезжил рассвет, волчица вышла из пещеры.

Три голодных волчонка остались в логове, и она мечтала об удачной охоте. Хотя бы несколько сурков ей попались… Она словно бы почувствовала на языке живительный вкус мяса, свежий запах крови и сглотнула слюну.

Четыре дня не было во рту ни крошки — ни у нее, ни у детенышей. Но не о себе была главная ее забота — о волчатах, которых, оставшись теперь одна, она должна вырастить. О, скорей бы они повзрослели! Скорей бы стали такими же бесстрашными и сильными, каким был их отец! Чтобы можно было бок о бок с ними отправиться в ночной набег, одним сильным прыжком сбить глупую корову, в худшем случае… козу, растерзать ее и, опьянев от сладкого запаха крови, плотно набить утробу. И чтобы не было от них ни днем ни ночью покоя людям, живущим в этом дивном ущелье; и при мысли о беспощадной стае овладевала бы ими дрожь. И конечно же, мстили бы пастухам, пулей которых сражен наповал за этими высокими горами отец ее детей.

Волчица торопилась, выбирая дорогу меж столетних арчовых деревьев. Минуло четыре дня с тех пор, как, с величайшим трудом перетащив волчат на эту сторону горы, она спрятала их в затхлой пещере. Бедные сосунки! Теперь ей одной надо заботиться о них — одной, без верного ее спутника и друга.

С разорванным то ли собакой, то ли волком ухом, осенью прошлого года он появился в их стае, в жестокой схватке одолел вожака и увел за собой волчицу. Почти три месяца совершали они набеги на стада овец и коз — неуловимые и оттого приводящие в бешенство пастухов. Свирепый — так назвала его волчица после кровавой битвы с вожаком стаи — был много повидавшим, умным и дерзким волком. Дважды подряд он никогда не охотился на одном и том же пастбище. И горе пастуху, оплакавшему растерзанных овец, но десять дней спустя успокоившемуся и потерявшему бдительность! Вновь нападал на его стадо Свирепый; словно божья кара, вдруг нападал он, а вслед за ним на кровавый пир поспевала волчица. И пока не появлялись пастухи со своими трусливыми собаками — великое побоище, страшный суд устраивали на пастбище или в кошаре Свирепый и его подруга. И в самый последний, пронзительный и тревожный миг, когда опасность подступала совсем близко, стремглав уносились прочь, спасались и благодарили создателя за то, что дал им не знающее усталости сердце и крепкие ноги. Позади оставались яростный крик пастухов, лай собак, звук выстрела и острый запах пороха. Только пуля, просвистев, могла перегнать их.

Иногда на пути им попадалась заблудившаяся корова или кобыла с жеребенком. Тогда Свирепый и волчица затевали с ними жестокую игру и, вдоволь натешившись, убивали и насыщались их свежей плотью. И, отяжелевшие от обильной пищи, не спеша уходили к своему жилью.

Великим волком был ее спутник и отец ее детей, и, сознавая это, рядом с ним волчица чувствовала себя спокойней и уверенней. Прекрасное было время! Но недолго продолжалось оно. Проклятье небес обрушилось на них, словно карая за ненасытную жестокость, и счастье отвернулось: беспощадная пуля настигла Свирепого…

Какому разуму под силу понять дела мира!

Когда она ощенилась и больше месяца почти не выходила из логова, Свирепый охотился в одиночку, и они не знали нужды. Он мог притащить тушу зарезанного им козла или барана; приносил в зубах зайца или отрыгивал куски красного, еще кровоточащего мяса. Это были, наверное, лучшие дни ее жизни, изобильно полные неведомыми ранее ей ощущениями материнства и покоя. И выражая свою признательность Свирепому, она нежно повизгивала и тыкалась носом в белую отметину на его сильной шее.

Все погубила, их первая после появления на свет волчат охота.

Свирепый выбрал стадо, в котором они славно порезвились несколько месяцев назад, прикончив двух жирных, с большими курдюками овец, и которое охраняли один пастух и три собаки. Да, это была хорошая охота. Отчаянно вопил пастух, надсаживая глотки, лаяли собаки, но волки целыми и невредимыми поднимались на склон высокой, густо заросшей арчой горы, где находилась их большая теплая пещера.

Но в тот день, видно, небеса покарали Свирепого!

И вместе с ним — волчицу…

На просторном лугу, кое-где поросшем низким кустарником, безмятежно паслись овцы. Из-за большого, наполовину вросшего в землю валуна на холме Свирепый внимательно оглядывал стадо. Он выбирал — и, выбрав, вскочил на ноги. Серый, жесткий его загривок ощетинился. Прижав уши, он стремительно бросился к нескольким овцам, пасшимся в стороне от стада. Вслед за Свирепым устремилась и волчица, таившаяся невдалеке, в покрытой кустарником ложбинке.

Свирепый еще мчался к овцам, когда прогремел выстрел. Волчица на ходу присела на задние лапы и замедлила бег. Один за другим прозвучали еще два выстрела, и тонко пропели пули.

Не один — три пастуха были теперь возле стада! И у каждого было ружье. Свора собак с неистовым лаем неслась наперерез Свирепому и волчице. С яростными воплями бежали пастухи, время от времени останавливаясь, вскидывая ружья и стреляя. Обезумев от страха, из стороны в сторону метались овцы; иные стояли, как вкопанные, тупо уставившись в землю.

Свирепый не обращал внимания на близкую опасность. Казалось, он видел только овец и только их испуганное блеяние слышал. И волчица, дрогнувшая и готовая было повернуть вспять, снова изо всех сил пустилась за ним.

Быть рядом даже в самый грозный миг!

Иначе какой смысл жить вместе и растить детей?!

Но еще никогда с такой силой не сжимал сердце ей страх. Слева и справа, иногда над самой ее головой просвистывали пули, и она, холодея, чувствовала заключенную в их тонком посвисте смертельную опасность. Отвратительно пахло чужими, резкими, угрожающими запахами. Тем не менее она мчалась к Свирепому, чтобы с ним вместе справить короткий пир и помочь ему отбиться от кипящих злобой собак и от этих двуногих, извергающих гром и огонь. Милосердное небо! Не дай погибнуть; не оставь в голоде; не причини боли потомкам…

А Свирепый уже терзал первую свою жертву, повалив ее под свои сильные лапы и распоров ей живот. Снова грянул выстрел. Волчица грудью налетела на куст и, отброшенная упругими ветвями, ударилась мордой о землю, перевернулась и вскочила на ноги. Совсем близко были собаки, но Свирепый, как бы не замечая их, с глухим рычанием рвал на части поваленную овцу. Пьяневшая от бившего ей в нос запаха свежей крови, волчица сшибла другую овцу и мгновенно перекусила ей горло. Коротко проблеяв, та дернулась и замолкла. Волчица разрывала ей шкуру, торопилась добраться до мяса и, добравшись, глотала кусок за куском, иногда вместе с шерстью.

Рыжий волкодав с обрубленными ушами и хвостом кинулся на Свирепого, намереваясь вцепиться ему в шею. Развернувшись, Свирепый ударил его плечом, и рыжий покатился по траве. Вслед за ним с визгом отлетела от волка другая собака, а третью, вцепившуюся волчице в бок, Свирепый схватил за шею и отбросил в сторону. Его полыхающие красным огнем глаза приказали волчице: бежать! Облизнувшись, она повернула назад, и ноги понесли ее к возвышающимся впереди и белеющим снегом вершинам. Свирепый бежал почти вровень с ней, держась, однако, чуть позади и как бы прикрывая ее собой от пули или собачьих клыков. Он был будто щитом ей — щитом, ограждавшим от бед. И, ощущая это, с чувством благодарности и возрастающей любви, волчица стремилась прибавить в беге, чтобы по ее вине со Свирепым не случилось ничего дурного.

Собаки, между тем, исходя злобой, продолжали преследование; снова и снова стреляли пастухи — правда, теперь их почему-то оказалось только двое; и совсем рядом с леденящим свистом пролетали пули. Свирепый изредка подталкивал волчицу мордой, побуждая бежать быстрее. И она старалась, напрягала силы и тяжело, запаленно дышала.

Обернувшись, она увидела, что их настигают рыжий волкодав и две другие собаки. Затем она снова глянула вперед, и взгляд ее тотчас упал на третьего пастуха, который целился в них, стоя на вершине холма. Заметил его и Свирепый и, ткнув волчицу и позвав ее за собой, оставил холм слева и скрылся в низине, заросшей кустарником.

Теперь уже она бежала за ним — сначала по грязи, которую оставил в низине вчерашний дождь, затем — по каменистому склону. Совсем близко, в кустарнике, лаяли собаки; двое пастухов спускались в низину, третий по-прежнему стоял на холме.

Свирепый чуть замедлил бег, пропустил волчицу и, приостановившись, оглянулся. Взглядом победителя смотрел он на вооруженных людей и злобных псов, так упорно преследующих его и волчицу и так страстно желающих их уничтожить. Он, волк, и на этот раз оказался умнее, быстрее и сильнее, — он опять ушел от преследователей, разорвал кольцо смерти и спас себя и свою подругу. Ему нужна была дань, и он взял ее, загрыз овцу, а волчица — еще одну, и теперь они возвращаются в логово, чтобы кормить своих детей, которые совсем скоро станут такими же, как отец, неустрашимыми и грозными волками.

В этот самый миг и ударила его пуля. Ткнувшись мордой о камень, он упал и тут же попытался вскочить на ноги. Но напрасно напрягал он все силы — тело не слушалось его, наливалось свинцовой тяжестью, и туман застилал глаза. Успевшая убежать вперед волчица остановилась и, увидев, что Свирепый лежит, рванулась к нему. Еще одно неимоверное усилие совершил над своим неповинующимся телом Свирепый. Он поднялся и, обнажив белые клыки, словно бы велел ей не приближаться. Затем он сделал шаг, другой — и, повалившись на камни, коротко и громко проскулил, как бы навсегда прощаясь с ней и в то же время приказывая: беги! Беги, ибо остались одни наши дети! Беги, ибо ты нужна им! А мне ты уже не поможешь.

Голова и шея Свирепого были залиты кровью…

Перед мордой волчицы просвистела пуля и с тупым, громким звуком ударилась о камень. Волчица вздрогнула всем телом, ее сосцы заныли. Приподнявшись на передних лапах, снова проскулил Свирепый: беги! Беги быстрей! Не останавливайся… Со мной все кончено.