Симпатии к восставшим стали еще сильнее проявляться, как только русские вступили в Венгрию. В ряде случаев войска отказывались применять оружие против повстанцев. Так, например, командир батальона капитан А. Гусев призвал своих офицеров и солдат перейти на сторону восставших. Суду было предано 16 чел. За отказ участвовать в подавлении восстания было приговорено к расстрелу 7 чел., а остальных сослали в Сибирь[709].
На сторону восставших перешел отряд в 100 чел. во главе с полковником Н. Руликовским. Этот отряд мужественно сражался до последних дней восстания. После капитуляции венгерской армии Руликовский и его товарищи были казнены у г. Надьвард[710].
Многие солдаты и рядовые сдавались в плен и затем вступали в ряды венгерской повстанческой армии. «Русские проявляют больше охоты брататься с нами, — писала газета «Свобода» 22 июня 1849 г., — чем бороться против нас»[711].
Обеспокоенный донесениями из Вены о проявлении сочувствия в войсках к восставшим венграм, Николай I предписал Паскевичу побыстрее отозвать экспедиционный корпус из Венгрии. Тем не менее присутствие русских войск в Австро-Венгрии помогло австрийской армии расправиться с венграми. Придя к выводу о бесперспективности борьбы, командование венгерской армии капитулировало. После ухода русских войск австрийцы учинили погром в Венгрии. В результате террора погибло много участников восстания.
Вплоть до Крымской войны в России не утихала борьба с крепостничеством. Массовым террором царизм пытался задушить протест против феодально-крепостнического режима. Но протест не только не угасал, а грозил вылиться в форму революции. И когда опасность всеобщего восстания стала реальностью, царизм оказался вынужденным отменить в 1861 г. крепостное право. Жертвы не были напрасны.
Во второй половине XIX в. общественно-политическое движение в армии и на флоте вступило в новую фазу. Оно связано с деятельностью революционеров-демократов и движением народовольцев.
Россия была потрясена неудачами Крымской войны. Все слои общества выражали свое возмущение, обвиняя правительство в бессмысленных материальных затратах и гибели громадного количества людей. Отражая эти настроения, «Полярная звезда» писала: русский царь «не имел веры в свой народ. Он знал Альму и Евпаторию, но крымской Сарагоссы, но богатырской защиты Севастополя не предвидел. Воздух 1612 и 1812 годов повеял в России при вести о неприятельском нашествии»[712].
Тем горше для народа был переход от героической борьбы за Севастополь, за которой следила вся страна, к крепостнической действительности. Однако «колоссальные жертвы, понесенные в войне, слишком глубоко взволновали русский народ, царю приходилось слишком часто взывать к его преданности, чтобы можно было сразу же вернуть народ к прежней пассивности и механической покорности»[713], — указывал Энгельс.
Начавшееся движение нельзя было остановить. Это движение довольно точно отражало расстановку классовых сил в стране, определяемую ходом экономического развития. А когда возникла угроза нового всенародного восстания крестьян, царь был вынужден сказать, что лучше освободить крестьян «сверху», не ожидая, пока они начнут освобождать себя «снизу».
Крепостнический строй рухнул в 1861 г. Реформа 1861 г. явилась крупным шагом по превращению феодально-крепостнической монархии в монархию буржуазную.
Но в результате реформы крестьяне были обмануты, их вновь надолго закабалили выкупными платежами. По стране прокатилась новая волна недовольства. Реформы не удовлетворили и передовые круги общества. По стране начались антиправительственные выступления. Передовые деятели, группировавшиеся вокруг Н. Г. Чернышевского, стремились раскрыть обман правительства и призвать народ к активной борьбе. Революционеры-демократы звали к борьбе за «социальную и демократическую республику».
В 1861–1862 гг. в стране возникло тайное общество «Земля и воля», целью которого была революционная борьба с царизмом — этим «главным врагом русского народа». Огарев, Герцен, Бакунин находились в тесной связи с организаторами общества. Политическим же их учителем являлся Чернышевский. Одновременно усилилась национально-освободительная борьба в Польше. Она тесно переплеталась с революционно-демократическим движением в России. Польское восстание 1863 г. было подавлено силой. Царизм усилил борьбу с демократическим движением в стране. Были арестованы Чернышевский, Писарев, Шелгунов и др. Власти закрыли передовые журналы. «Земля и воля», потеряв своих руководителей, распалась.
Революционная ситуация этих лет не привела к всенародному восстанию. Царизм праздновал победу. Начавшийся террор не привел, однако, к ожидаемым результатам. В конце 60-х годов опять начались студенческие выступления. В это время сложилось новое общество, названное также «Земля и воля». Народники 70-х годов верили, что Россия может и должна осуществить всенародную революцию и перейти к социалистическому строю, минуя стадию капитализма.
Видя в крестьянстве главную силу общественного развития, народники поставили цель поднять его на борьбу. Хождение в народ, несмотря на значительный размах, не дало ощутимых результатов[714]. Царизм легко справился с движением, и сотни молодых революционеров оказались в ссылке. Нужно было искать других путей борьбы.
Одной из причин неудачи народнического движения было то, что народники не ставили перед собой задачу вести пропаганду в армии. Между тем подъем революционного движения в стране не замедлил сказаться на армии и флоте. Основным содержанием общественно-политического движения 60-70-х годов являлся протест против крепостничества и его остатков, особенно остро проявлявшихся в армии. Специфические же условия в армии и на флоте порождали особые формы этой борьбы. Главной особенностью движения было то, что оно и в разночинский период революционной борьбы захватывало главным образом офицерские круги и не затрагивало солдатские массы.
Солдатские выступления. Едва закончилась Крымская война, как среди солдат Гвардейского корпуса и других частей стали распространяться слухи о предстоящей крестьянской реформе. Из Петербурга и Москвы в деревни стали поступать нежелательные для правительства «ложные сведения». Обеспокоенный этим начальник штаба Гвардейского корпуса генерал Э. Т. Баранов приказал полковым командирам установить надзор за перепиской солдат[715].
В Министерство внутренних дел стали поступать сведения о том, что в ряде мест отпускные солдаты не только распространяют слухи «о свободе крестьян», но и подстрекают последних к неповиновению властям[716].
Были отмечены случаи «подстрекательства» и со стороны офицеров. В связи с этим в 1858 г. были арестованы корнет Шмаров, подпоручик Н. Обдорский и др.[717] Однако все это были единичные выступления, не отразившиеся сколько-нибудь серьезно на состоянии войск и широко используемые властями для подавления протеста крестьян.
О характере выступлений можно судить по следующим примерам: в мае 1856 г. 60 солдат Херсонского гарнизонного батальона оказали неповиновение своему командиру за грубое обращение. В 1857 г. вышел из повиновения Кавказско-Горский эскадрон конвоя в Петербурге. Причина та же. Осуждено 46 солдат и 4 юнкера. В июле 1859 г. 15-я рота Ширванского полка выразила активное недовольство командиром[718]. В 1860 г. 4-я рота Люблинского пехотного полка отказалась подчиняться приказам своего командира. В 1862 г. отмечены случаи коллективного неповиновения в лейб-гвардии гарнизонном батальоне, в 1863 г. — в Ямбургском уланском полку, в 1865 г. — в Саратовском пехотном полку и ряде других частей[719].
Кроме неповиновения, имели место случаи нападения солдат на офицеров. Такие случаи отмечены в Тверском гарнизонном батальоне, в Александровском пехотном полку, в Ширванском пехотном полку, Лабинском отряде и других частях[720].
Все это были отдельные вспышки недовольства, число которых не превышало средних цифр воинских преступлений. Так, с 1860 по 1874 г. по данным военно-судебного ведомства было осуждено за побеги 58 691 чел., за нарушение чинопочитания — около 26 тыс. чел. Характерно увеличение числа осужденных офицеров. Например, с 1862 по 1870 г. осуждено за государственные преступления 1 263 офицера. Из них приговорено к смертной казни 34 чел.[721] Правительство сначала не видело во всех этих выступлениях серьезной опасности, хотя и учитывало необходимость изменения политики в армии после Крымской войны, что и нашло свое отражение в военно-судебной реформе.
Офицерские кружки и организации. Складывание общественного мнения.
Неудачи Крымской войны вызвали негодование в среде армейских офицеров. В последние годы войны, когда вскрылись многие язвы русской действительности, протест против николаевского режима был готов вылиться открыто. Отражая настроения офицеров, Л. Н. Толстой, участвовавший в обороне Севастополя, записал в своем дневнике: «Велика моральная сила русского народа, много политических истин выйдет наружу и разовьется в нынешние трудные для России минуты. Чувство пылкой любви к Отечеству, восставшее и вылившееся из несчастной России, оставит надолго следы в ней. Те люди, которые теперь жертвуют жизнью, будут гражданами России и не забудут своей жертвы. Они с большим достоинством и гордостью будут принимать участие в делах общественных, и энтузиазм, возбужденный войной, оставит навсегда в них характер самопожертвования и благородства»[722]. Офицерство стремилось принять участие в делах общественных. Оно стало громко обвинять руководителей Военного ведомства и генералитет в косности и рутинерстве. Оно упрекало их в нежелании совершенствовать военную технику, в сохранении отсталой системы боевой подготовки, в несовершенстве военной организации. Офицерство требовало гласного обсуждения наболевших в армии вопросов. Все эти формы протеста против крепостнических порядков совпадали с общим процессом переоценки ценностей в русском обществе. Обеспокоенное тем, что этот процесс захватил армию и флот, правительство потребовало от руководителей Сухопутного и Морского ведомств взять руководство начавшимся движением в свои руки и придать ему приемлемые для него формы. Одной из таких попыток является использование прессы.