Определяющее влияние на практику строительства крепостей в России оказал также опыт Севастопольской обороны и появление нарезной артиллерии.
Тотлебен, направлявший в 60-70-е годы XIX в. политику Инженерного ведомства, добивался организации во всех крепостях системы инженерной обороны по образцу севастопольской[1370].
«…Осада Севастополя, — писал он, — еще лишний раз оправдала справедливое мнение, которое никогда не переставали высказывать истинно военные люди, а именно, что для обеспечения важных стратегических пунктов необходимо еще в мирное время возводить вполне обеспеченные от штурмов долговременные укрепления, снабженные достаточным количеством безопасных от бомб помещений для гарнизона и огнестрельных припасов», а «двухлетнее безмолвное присутствие англо-французского флота в 1854–1855 гг. свидетельствовало об оборонительной силе кронштадтских верков»[1371].
Положения Тотлебена сводились к следующему: иметь меньше крепостей, но хорошо вооруженных; обеспечить крепости выдвинутыми вперед фортами и полевыми укреплениями, создав при этом единую систему огня; для отражения войск противника снабдить крепости не только специальной крепостной, но и полевой артиллерией.
Внимательно изучив состояние крепостей Франции и Германии, куда его пригласили для инспектирования, Тотлебен нашел, что в Европе 60-х годов не было ни одной морской крепости, равной по силе Кронштадту. При осмотре крепостей Франции он был поражен неудачным расположением и дурным расчетом сосредоточения артиллерийских средств и непрочностью построек Шербурга, Тулона и других французских крепостей[1372].
Вообще, почти все русские крепости, полагал Тотлебен, обладают двумя важными преимуществами над большинством европейских: они не имеют внутри себя жилых районов, более компактны и, следовательно, не имеют растянутой обороны. Кроме того, такие крепости, как Новогрудок, Ивангород, Брест-Литовск и Киев, «имеют больше казематированных помещений, чем любая крепость Европы». Созванный в 1862 г. комитет признал, что инженерная оборона не представляет надежного ограждения страны, потому что крепостей недостаточно, и что в ряде крепостей не завершено строительство укреплений, и, главное, — введение дальнобойной нарезной артиллерии привело к моральному старению фортификационных сооружений[1373].
Комитет разработал план модернизации крепостей и представил смету на 54 млн. руб. Этот план в значительной своей части не был реализован, чему помешало плохое состояние русских финансов и начавшееся в 1863 г. польское восстание. В течение 10 лет (с 1863 по 1873 г.) на эти цели было ассигновано всего 31½ млн. руб. Располагая мизерными средствами, Инженерное ведомство довольствовалось лишь поддержанием крепостных сооружений и обсуждало вопросы устройства крепостей на страницах «Инженерного журнала»[1374].
Но в ходе франко-прусской войны 1870–1871 гг. стало ясно, что французская идея использовать Рейн, усиленный крепостями-лагерями Мецем и Седаном, на флангах в качестве основной преграды на практике не оправдала себя. Рухнула также идея защиты Парижа мощной системой фортов, каждый из которых представлял самостоятельную крепость.
Итоги франко-прусской войны показали необходимость полного пересмотра всей системы инженерной обороны. Главной причиной этого было появление железных дорог и мощной артиллерии.
Во всех странах приступили к разработке новых форм инженерной обороны. Французские фортификаторы пришли к выводу, что форты нужно воздвигать дальше от ядра крепости, обеспечивая их взаимосвязь. Открытые же промежутки подлежали защите полевыми войсками, взаимодействующими с гарнизонами крепостей. Французские инженеры вернулись, таким образом, к системе укрепленных лагерей, но на новой основе. Они никак не могли привыкнуть к мысли, что при современной технике и новых средствах связи крепости стали терять значение пунктов, определявших стратегию сторон. «Сфера влияния крепостей» по-прежнему переоценивалась. В итоге вся восточная французская граница прикрывалась двумя «завесами» перед Парижем. Получила гражданство идея создания треугольников и четырехугольников крепостей.
Немецкие теоретики отказались от идеи обороны крепостей как средства сковывания противника. Они избрали так называемую «порубежную систему», при которой крепости стали опорными пунктами, прикрывавшими важнейшие пути сообщения (пересечения железных дорог) и обеспечивавшими свободное маневрирование полевым войскам.
Во всей Европе распространилось увлечение артиллерийскими средствами борьбы в ущерб действиям пехоты. Все это не замедлило сказаться и на взглядах русских на роль крепостей и на способах их атаки и обороны. В течение 1871–1872 гг. Инженерное ведомство предприняло несколько рекогносцировок существующих крепостей, на основании которых был сделан вывод о неудовлетворительности инженерной обороны[1375]. В связи с этим в 1873 г. было созвано Особое совещание по обороне границ Европейской России. На этом совещании было решено ускорить перестройку крепостей на новой основе, для чего ассигновали 66 млн. руб. Русские инженеры не копировали зарубежные формы, а старались находить свои решения. С обоснованием инженерной программы выступил Д. А. Милютин. Он указал, что в данное время главная опасность России грозит с Запада, поэтому необходимо укреплять северо-западные и западные границы. Поэтому главную роль станут играть Либава и Рига («средоточие сепаратистских стремлений немецких баронов»), а также Шавли, Ковно и Гродно, запирающие вход на северо-западный театр[1376]. В связи с возрастанием значения привислинского, или «передового», театра должны быть усиленны Ивангород, Новогрудок, Варшава и особенно Брест-Литовск.
Защита юго-западного театра требует прикрытия Днестра и Днепро-Бугского лимана, для чего необходимо построить укрепления у Дубно, Проскурова, Очакова и Ямполя[1377].
Подводя итоги своим соображениям, Милютин писал: «Россия… нуждается в сильных и самостоятельных пограничных крепостях, которые были бы в состоянии в самом начале войны оказать упорное сопротивление, лишить неприятеля, наступающего во внутрь страны, пользоваться нашими железными дорогами, и дали бы нам время для сосредоточения сильных действующих армий»[1378]. Однако при существующей системе финансирования намеченная программа может быть выполненной только через 30 лет, но тогда она теряет свой смысл и значение. И, конечно, Милютин имел все основания для такого вывода. С 1873 по 1876 г. на северо-западном театре был перестроен Кронштадт и модернизированы Выборг и Свеаборг, на южном — приступили к восстановлению Севастополя и соорудили небольшую крепость в Керчи, на западном театре несколько усилены Новогеоргиевск и Брест, но начавшаяся подготовка к войне с Турцией приостановила реконструкцию крепостей[1379].
К началу русско-турецкой войны 1877-878 гг. в России было 16 классных крепостей, из них 7 крепостей первого класса (Петербург, Кронштадт, Новогеоргиевск, Брест-Литовск, Киев, Керчь, Александрополь), 7 крепостей второго класса (Выборг, Свеаборг, Динабург, Бобруйск, Динамюнде, Варшава (Александровская цитадель), Ивангород), 1 крепость третьего класса — Бендеры, да еще 1 крепость, не причисленная к определенному классу. Кроме того, было 54 укрепления: в Кавказском округе — 18, Оренбургском — 7, Туркестанском — 26, Западно— и Восточно-Сибирском — 3.
В ходе русско-турецкой войны возникла опасность выступления Англии на стороне Турции. Учитывая эту возможность, Балтийский флот поставил линии заграждения на подступах к базам флота, и Инженерное ведомство приступило к усилению крепостных сооружений Свеаборга, Выборга и Гельсингфорса и развертыванию системы оптических телеграфов.
Успешное завершение войны с Турцией создало благоприятные условия для восстановления обороны черноморского побережья, нарушенной решением Парижского мира. Главное внимание было обращено на реконструкцию Севастополя. После войны с Турцией изменилась международная обстановка. Складывание Тройственного союза (1879–1882 гг.) показало, что главная опасность грозит России с запада, со стороны Германии и Австро-Венгрии. Угроза немецкого марша на восток заставила Военное ведомство принять меры по обороне западной границы. Генерал Н. Обручев разработал в 1879–1880 гг. мобилизационный план, в котором особое внимание было уделено организации инженерной обороны западной границы[1380].
В 1882 г. было созвано еще одно специальное совещание по преобразованию и перевооружению крепостей. Д. А. Милютин представил соображения как по строительству крепостей, так и по вооружению их дальнобойной артиллерией. План был утвержден 27 марта 1882 г.[1381]
Определяя задачи в области крепостного строительства, Военное ведомство утверждало, что предназначение крепостей — сопротивляться значительно сильнейшему неприятелю возможно продолжительное время с наименьшими силами. Оно может быть решено при наличии в крепостях непрерывной ограды, состоящей из ряда сомкнутых бастионов (фортов), соединенных длинными куртинами, приспособленными для дальнего и ближнего огня. Впереди ограды не менее чем на 4–5 верст должна располагаться оборонительная линия, состоящая из опорных пунктов — фортов. Форты должны быть расположены друг от друга на расстоянии, обеспеченном перекрестным огнем. Поскольку они принимают на себя главный удар противника, то они должны быть долговременного типа, что обеспечивает способность к самостоятельным действиям как по флангам, так и по тылу (в случае прорыва противника). Появление фугасных снарядов (бомбо-торпед) требует усиления всех типов укреплений путем применения бетонно-земляных укреплений.