Выловили. Правда далеко не сразу, уж слишком сильно было течение, но нащупали на глубине, зацепили кошками и затащили на отмель сначала одну телегу, с утопшим конем, а потом еще чуть ниже по реке обнаружили и вторую.

— Хозяева, — крикнул мужик с причалившего к берегу дощаника, — идите смотреть что ваше.

На удивление достать со дна реки удалось довольно-таки много, почти все железо и часть одежды, это потому, что они были хорошо привязаны к телеге, остальное естественно пропало.

— Телеги ваши на отмели, пока что, — меж тем продолжал отчитываться мужик, — туда надо просеку рубить, чтобы забрать, но это уже без нас с обозниками сговаривайтесь, а мы поутру дальше вниз по реке пойдем.

Ближе к вечеру пришел старший каравана и долго торговался с переселенцами по вопросу компенсации убытков. В конечном итоге, за утраченное по вине перевозчиков имущество отец Глашки сумел выторговать два рубля, что, в общем-то, было неплохо, учитывая, что цена на рабочую лошадь, как ему сказали, была на уровне рубль с полтиной. Однако проблем это не решало, здесь и сейчас, коня взять было негде, да и телега нуждалась в серьезном ремонте, поэтому, хорошо поразмыслив, переселенец направился к артельщикам дощаников, которые расположились на ночь неподалеку.

— Здравствовать вам, честной народ, — обратился он к сидящим у костра.

— И тебе здоровья, — ответил ему мужик с густой окладистой бородой, — как там твои домочадцы, помню вроде старшенькую-то с воды сильно скрутило.

— Да, все хорошо, обошлось, слава Богу, спасибо вам мужики, не дали в пучине сгинуть.

— Вот и ладно, — кивнул ему собеседник, — садись поближе к огню, поведай: откуда родом, куда путь держишь.

Чиниться Данила не стал, с благодарностью принял от мальца большую кружку душистого взвара и принялся неспешно описывать свою мудрёную жизнь.

— Так говоришь, по приказу тебя в Томск отправили, а потом уже в Иркутск? — Спросил мужик. — Так ты с весны постоянно в дороге? Да, досталось вашему семейству.

— А тут вот потоп, значит, — вздохнул переселенец, — теперь ума не приложу, как дальше жить. Строиться надо, да когда ж теперь до морозов успеть, видимо придется до весны на постой к кому проситься, да и на следующий год будет не мед, Стригунок хорошо, если к концу следующего лета в силу войдет.

— А ты сильно не горюй, — хмыкнул бородатый, — у нас и в худшем положении в прошлом году люди бывали, однако ж живут. За год и дом новый отстроили, и дело свое завели, всем на зависть.

— Дядька Аким, попей еще взвара, чаек-то дюже хорош. — Встрял малец, протягивая старшему кружку.

— Во, видал? Не хочет, чтобы об этом говорили, хоронится, не любит огласки. — Кивнул Аким на подростка, но от чая не отказался.

— Так это, ты о нем что ли? — Уставился Данила на мальца.

— О нем, о ком же еще, — подтвердил мужик, — погорелец он, сирота, с матерью и малыми под осень без дома остался. Тогда многие без угла остались, испугались, тоже думали, что жизнь к концу подошла, а ничего, землянки большие успели сделать, утеплились, печи с трубами поставили, да и зимой не ленились. Так это, Васька?

— Да ладно тебе, дядька Аким, — смутился паренек, — повезло просто.

— Ага, повезло, — хохотнул мужик, и его поддержали остальные, — что-то другим до этого не очень-то везло. Без дела ты не сидел, вот и везло, а если бы как другие сидел горем убивался, не стал бы тебе Бог помогать.

— Дык, мне тоже некогда убиваться, — напомнил о себе Данила, — однако ж на зиму где-то придется приткнуться, отстроиться до морозов точно не успею.

— Да где ж тут успеть, — согласился Аким, — последние теплые денечки, первый снег скоро должен лечь, да припозднились вы. Один путь вам всем, к монастырским в залог идти, а те потом отрабатывать заставят, помогут на рубль стребуют три.

— А может в Иркутске зимние промыслы есть, — с надеждой спросил переселенец, — я бы нанялся, все одно без своего хозяйства зимой делать нечего.

— Есть, почему не быть? — Аким стрельнул глазами в сторону мальца. — Но тут надо с хозяевАми сговариваться.

— А кто эти хозяевА?

Бородатый, кивнул, подтверждая правомерность вопроса, потом сделал хороший глоток из кружки и, крякнув от удовольствия, ответил:

— Ну, перво-наперво — монастырские, они небольшой кирпичный и стеклянный заводы поставили, вот для печей глину везем. Для кирпича и печей леса много нужно, пока сами монахи его рубят, но ближний уже вырубили, вырубка дальше ушла, сил у братии не хватает, так что народ на подряд берут.

— Так то на подряд. — Вздохнул крестьянин. — А с телегой и лошадью у меня сейчас беда.

— В артель вступи, вместе всяко проще будет. Еще нерпу зимой бьют, но это когда лед на Байкале крепче станет, и уже к весне, когда белек нарастет, но для тебя это не подойдет, там рыбаки ватагой в поход идут месяца на два и работы много, а расплата только к лету, когда жир тюлений да шкурки белька продадут.

— Да, — согласился Данила, — зиму так с семьей не протянешь. Ну а в самом Иркутске?

— В самой слободе…? — Аким снова стрельнул глазами в сторону Васьки. — В самой слободе сложнее, там простой работы нет — промысел надо хорошо знать. Есть там и столярное, и кожевенное дело, и ткани красят, да много чего есть, но сам понимаешь, к такому делу со стороны не подпустят. Там больше по-родственному или по знакомству. Только если известь жечь наймешься, но копейка малая.

Да, из полученной информации картина вырисовывалась не очень радостная, либо ты идешь под монастырь, либо куда-то на выселки.

— Ну а воевода чего? — Вскинулся крестьянин. — Выписывали же нас из Томска зачем-то?

— Так воеводе на роду написано поселенцев просить, — принялся разъяснять Аким политику партии переселенцу, — ему же под ваше поселение должны деньгу выделить, а в будущем еще с вас мытари деньгу в приказ возьмут. Так чего ему переселенцев не просить?

— Куды ж тогда податься? — Окончательно скис крестьянин. — Мне эту зиму без работы никак не пережить.

— Кхм…, - обозначил свое присутствие бородач, и, бросив в очередной раз быстрый взгляд на паренька, продолжил, — не мое это дело, конечно, но как доберешься до слободы подойди к кузнецу Асате. Слышал я, собирается он заводик медный ставить, даже печи уже начали ладить. С работниками у него, конечно, недостатка не случится, но тех, кто не на сезон, возьмет без очереди, главное чтобы с понятием человек был, да не ленился.

— А точно возьмет? — Спросил с надеждой Данила. — Ни с железом, ни с медью я ране дел не имел.

— Вот уж не знаю? — Развел руками Аким. — Тут как ему глянешься — кузнец мужик серьезный, хоть сам и не вышел здоровьишком, а лишний раз не пожалеет.

— Тогда остается только до слободы добраться, — вздохнул крестьянин, — а у вас на дощаниках места не найдется?

— Хм… — В замешательстве бородач, в который раз, посмотрел на Ваську, но тот старательно палкой подпихивал в костер несгоревшие части веток, и казалось, не обращал внимания на разговоры взрослых.

Аким вздохнул, вроде бы он и хотел оказать помощь попавшим в беду, но принимать решение, не посоветовавшись с работодателем, не мог:

— Ты вот что, Данила, с утра подойди, — решил взять паузу Аким, — надо посмотреть сможем ли мы твое семейство разместить.

Крестьянин дураком не был, и сразу понял, что гребцам надо обсудить вопрос без его присутствия, поэтому быстро распрощался и отправился к своей семье.

— Ну, что скажешь, Васька? — Спросил Аким когда Данила ушел к себе.

— А что тут сказать? — Ухмыльнулся подросток. — Дай бабушка воды напиться, а то так есть хочется, что переночевать негде.

Мужики грохнули хохотом на всю поляну:

— Это да, сразу чувствуется хитрая закваска.

— Ну а если серьезно говорить, — продолжил меж тем Васька, — то согласие, дядька Аким, ты уже дал. Не будешь же ты ему завтра говорить, мол, мы подумали и решили, что места у нас и так мало. Пусть грузится, почему не помочь? Вот только вмешиваться в дела отчима я не стану, тут уж как оно само выйдет, а понравится работник Асате, так тому и быть.

Мужики у костра расслабились и стали потихоньку травить байки, имевшие отдаленное сходства с данной ситуацией.

— Слышь, Васька, — приподнялся бугай на локте, при этом его глаза хитро сверкнули отблеском костра, — признайся, понравилась тебе девка, что на самую глубину за ней нырнул.

— А причем здесь 'понравилась' или 'не понравилась', - пожал плечами подросток, — за любой бы нырнул. Приятно, конечно, потом узнать, что такую красавицу со дна реки вытащил, но когда в воду кидался, об этом не думал.

— Вот теперь и подумай, — рассмеялись вокруг, — а то ведь у Михайло не залежится, давно себе невестку присматривает, перехватит девку.

— Не мужики, то не моя зазноба, — невозмутимо заявил Васька, и принялся нарочито рассуждать, — тут ведь как, оженишься, хозяйку в дом приведешь, а там уже три есть.

— Это кто же? Ты про сестру свою, что ль речь ведешь? Так она еще носом не доросла.

— Носом не доросла, — согласился подросток, — а вот характером любую бабу переплюнет, а если еще и малявку ей в помощь прибавить, то молодой жене житья совсем не будет. А значит, придется отделяться, свое хозяйство заводить, а потом детишки пойдут, где уж тут будет молодой жене одной справиться.

— Это да, — согласно закивали мужики, — отдельно прожить трудно будет, придется свекровь к себе выписывать, а там и братика ее, да и отца. И опять получится, дай бабушка воды напиться…

— Вот, вот, об этом-то я и говорю, — Васька нравоучительно поднял палец, — когда будет время делом заняться? А Михайло пускай сватается, но только после того как присмотрятся друг к дружке, а то ведь насильно мил не будешь.

— Ох, ну и навел тень на плетень, сказал бы просто, мол, женилка еще не выросла, — подал голос бугай.

— Ну, откуда мне это знать? — Под общий хохот подросток пожал плечами. — Тут только время покажет, а вот тебе, Михайло, действительно о женитьбе подумать надо, а то решат, что изъян какой.