— Ой спаси вас Бог служивые, — выскочил из-за опрокинутых набок саней купец, — век благодарить буду, а то со всем уже с жизнью распрощались.

— А чего ж охрану малую нанял? — Спросил его сотник, отирая пучком пеньки палаш от крови. — Зачем так рискуешь?

— Дык свояк обещал меня здесь, у реки ждать, ан не встретились почему-то. А так-то завсегда десяток в охрану нанимаю.

— А почему из пищали не палил? — Кивнул Любим на оружие в руках купца.

— Так, тож с фитилем, — сплюнул тот, — пока запалишь…

— Это да, — нервно хохотнул подъехавший Архип, — тут нужны кремневые замки.

Вот вроде бы только что пусто было на дороге, только сиротливо стояли брошенные сани с лошадьми, а миг и ото всюду повылезал народ. Архип и поглядел в сторону татарина, завалившегося навзничь со стрелой в груди:

— Смотри-ка, на самом деле попал, а я думал, малец просто прихвастнуть решил.

— Так это Васька его упокоил? — Удивился сотник.

— Ага, десятка три саженей до него было, тут и пешему-то не попасть, а он с коня. Говорит, на удачу стрельнул.

— Вот тебе и малец, — хмыкнул Любим, — так это получается, стрельнул на удачу, а мне жизнь сохранил?

— Выходит так, — подтвердил Архип, — а чего по другим вдогон не стрельнул, хотя ему кричали, молчит.

— Правильно, что не стал, снесло б стрелу, все равно бы не попал.

Долго отдыхать не стали, как только схлынуло нервное напряжение от боя, так сразу снова зарядили в дорогу.

— Ну вот, — усмехался Андрей глядя на Ваську, — а ты говорил, что из татар воины добрые.

— Так тут мы их сходу сделали, — возражал тот, — да и не знали они сколько нас в самом деле, поэтому и подались в бега, а то бы кисло пришлось. Схватились бы за луки, да коней посекли, чего бы тогда делали?

Андрей задумался, правильно малец говорит, ежели б татары за луки взялись, то еще неизвестно как бы оно повернулось.

— Так ты думаешь, сотник зря сходу на татар полез?

Васька пожал плечами:

— В военном деле не бывает верных решений, неверные бывают, а вот верных, нет. С одной стороны можно выиграть битву, но проиграть войну, а с другой, можно выиграть войну не выиграв ни одной битвы.

— Как это, — хохотнул Андрей, — ну тут-то ты уже точно брешешь.

— Вот почему сразу 'Брешешь'? — Малец сделал вид, что обиделся. — Ты знаешь про победу Эпира Пирр?

— Опять что-то из старины?

— Ага, будет время, расскажу.

На подходе к Москве путникам стало несладко, приходилось постоянно обходить длинные обозы перемешивая потяжелевший снег на полях и уступать дорогу боярским выездам.

— Никак что-то затевается в Москве, — сделал предположение Петр.

— Вряд ли, — спокойно ответил ему Любим, — перед оттепелью всегда так, на днях припечет и снег с дороги частью сойдет, начнут обочинами пробираться, а еще седмицы две и кроме как конным по дороге не пройдешь.

Что сказать о нашем путешествии? Да нечего говорить — дорога, дорога и еще раз дорога. Ну или пока ехали по сибирским дорогам, то по большей части приходилось ночевать в лесу, а как выбрались в европейскую часть, то ночевка в избах стала обыденным явлением. Правда, были случаи, когда я отказывался в избах не только ночевать, но даже входить туда.

На четвертый день после выезда из Тобольска довелось нам остановиться в одной деревеньки в приезжем доме, ну и я как повелось после сытного ужина полез на полати, а там… А там запах давленного клопа, меня вмиг оттуда сдуло.

— Васька, ты чего? — Спрашивает меня Андрей.

— Клопы, — отвечаю ему, одеваясь, — пойду-ка я ночевать на сеновал.

Ведь знал же я, что клопы в западной части России обычное явление, а вот как встретился с этими кровососущими и не смог сдержать брезгливость. Впрочем, я не один такой оказался, через некоторое время на сеновал перебрались и Любим с Андреем.

— Что-то там клопов слишком много, — проворчал сотник, разворачивая шкуры.

С этого дня я стал тщательно проверять места ночевок и там где обнаруживал следы клопов не оставался, лучше на улице перекантоваться, чем лишний раз подвергать себя опасности быть покусанным. Нет, понятно конечно, что полностью уберечься от нападения шестилапых не получится, но стремиться к этому надо. Это у меня там, в будущем, был иммунитет, а в это время никакого иммунитета нет, так что подхватить здесь какую смертельную болезнь через укус кровопийцы легче легкого. Кстати, опасность заразиться оспой здесь тоже велика, надо бы подумать по поводу вариоляции, надо только коровку соответствующую найти.

До Москвы успели добраться вовремя, еще неделя и дороги станут непроходимы, и так уже в два глаза смотрели за толщиной льда на переправах. Стольный город меня не поразил, это Раевский крутил головой по сторонам и все ахал, а по мне — посредственный городишко с кучей народа на узких улочках. Как-то давно читал различные книги по этим временам, и все удивлялся, почему так много было попавших под копыта (про себя не говорю, там суматоха была), а теперь увидев движение по улочкам Москвы удивлялся, почему их так мало. И вонь. Вот чего, а вони здесь было более чем, все-таки в городе значительно теплее, чем в полях и улицы Москвы превратились в месиво оттаявшей глины и накопившегося за зиму конского навоза. Однако народ видимо считал это обычным делом и не обращал на вонь никакого внимания. Здесь же увидел мощенные деревом улочки возле домов знатных людей, но таких было мало.

На двор к Ромодановскому сотник, естественно, меня не повел, а поручил Архипу тащить меня на свое подворье, к счастью там обошлось без клоповьей живности, иначе бы мне совсем грустно пришлось. Хотя все равно оказалось не сахар, дом у Архипа был достаточно большой, вот только и семья у него не маленькая, своих семеро по лавкам, да еще у старшего сына четверо, а на пятистенку это форменный дурдом. На сеновал служивый меня не пустил, сказал, что нечего дурью маяться. А так я, видите ли, не маюсь? И самое противное, через три дня я всерьез стал подумывать как 'сделать ноги' из этого колхоза, вот тогда-то и пришло понимание, что наш дом в Иркутске считай стоит пустым. Положение спас Любим, он заявился ранним утром, как только забрезжил рассвет и приказал собираться:

— Едем к князю, одень чего поприличней.

Поприличней? А это есть у меня, я еще в первый день свою парадную одежду чуть смочил да в сенях на палки, как на плечики повесил, чтобы как надо отвисла, да разгладилась. Одевание надолго не растянулось, так что через полчаса мы выехали со двора, который честно говоря, успел надоесть мне хуже горькой редьки. И насчет редьки, это очень здесь и сейчас популярный овощ, чуть менее популярный чем чеснок, вроде бы, ну и что? А то, пучит с неё не хило, так что в доме обретает не только один мощный чесночный запах. Поэтому 'хуже горькой редьки' это совсем не в переносном смысле.

Думал, что Ромодановский в Кремле сидит, ага, как бы не так, у него оказывается своя резиденция и далеко не в центре города. Как поведал мне Любим, в палаты князь-кесарь тоже частенько вхож, но вот дела делать предпочитает под охраной своих стен, хоть и не каменных, но тоже черта с два их перемахнешь.

В людской пришлось париться без малого пол дня, пока небожитель, наконец, не решил развлечься беседой с бывшим дебилом, и надо еще посмотреть кто больший дебил. Не буду приводить здесь все те глупости, которые у меня спрашивал Ромодановский, иные вопросы так вообще выходил за рамки приличия, и наводили на мысли о душевном здоровье князя, общее впечатление его неадекватности у меня сложились. Вот знаете, есть такие люди, которые в разговоре сразу начинают давить своей значимостью, во всем-то они уверены, все-то они знают. А возразишь, стразу станешь врагом номер один, вот и вертишься, словно вошь на гребешке, что бы и волки были сыты (это я о князе) и овцы целы (это я уже о себе любимом). В общем, когда весьма тучный вельможа удовлетворил свое любопытство, я уже был весь выжат как… тряпка (не видел я еще в Москве лимонов). Уходя от Ромодановского я все пытался вспомнить, когда Петя первый начал резать боярам бороду, до наступления восемнадцатого века или после? У князя борода была пока еще на месте. Что касается свидетельства современников, которые обвиняли кесаря в неуемном пьянстве, то я ничего такого не заметил, возможно он потом и напился, но этого мне видеть не довелось.

Обратно к Архипу, меня, слава Заступнику, не отвели, а определили в казарму сотни преображенского полка, которая располагался тут же рядом. Правда не обошлось без накладки, поначалу служивые приняли меня за тех недорослей, которых отдавали под их начало для обучения, и попытались сходу построить, несмотря на то, что по возрасту я никак в этот строй не вписывался. Но их командир оказался вполне вменяемым человеком и за два гривенника резко прозрел, увидев перед собой негодного к строевой службе, а потому приказал меня больше не трогать. Добрейшей души человек, скажу я вам, ну и что, что он по всякому поводу (и без повода тоже) мог с короткого размаха засветить кулаком в зубы первому, попавшемуся на пути, преображенцу. Зато никогда не интересовался где я и что делаю. Лафа!

М-да, лафа-то лафа, но Москва город дорогой, и если мне в ближайшие два месяца не найти способ заработка, то мои финансы не только романсы споют, а и весь ансамбль песни и пляски перепляшут. Поэтому тешить себя своей значимостью не стал, а ухватил ноги в руки, и вперед по стольному городу искать способы заработка. Первая неделя прошла под знаком знакомства с городом, во вторую изображал из себя попугая Кешу, не так явно как он с плакатом на дороге, но что-то близкое. Когда пошла третья неделя — приуныл. Что-то не получается у меня, никому здесь не нужен отрок, которому надо платить. Бесплатно — пожалуйста, за деньги — шалишь.

Однако, говорил же я Васька везучий до безумия, все-таки пристроил себя любимого, и не просто пристроил, а к купцу черной сотни со смешной фамилией, Ивану Сопикову. Наверное, вы представите себе некоего мелкого неопрятного купчишку, который суетится на торгу по мелкому. И будете неправы, на самом деле в Москве купцы делились на несколько групп по своей значимости, это купцы гостиной сотни гостей, потом гостиная сотня торговых людей, которая в свою очередь тоже делилась на три группы и купцы черной сотни. Так вот первые две группы это крупные оптовики, имеющие право на торговлю не только внутри страны, но и за ее пределами, а вот черная сотня занималась мелким оптом и розницей, то есть опт-то у них был мелкий, а вот про доходы я бы такого не сказал. Тот же Сопиков имел шестнадцать лавок, которые были установленных на лучших местах в Москве, а если учесть, что в этих лавках он торговал бижутерией и шелками, то сами можете представить обороты этого купца. Кстати, как я потом понял он из семьи староверов, оказывается таких купцов в стольном граде много, уж не знаю, каким образом такое происходит, но есть.